Я уехала из России в Сербию

29-летняя Мария (фамилия не указана по просьбе героини) была успешным врачом — отоларингологом в московской частной клинике. Она мечтала построить дачу, родить детей и спокойно жить на стабильный заработок. Но эмиграция обнулила восемь лет ее медицинского образования и заставила откликаться на самые непритязательные вакансии. Мария рассказала «Холоду» о том, как искала работу из-за рубежа и почему довольна найденной, несмотря на то что про карьеру врача пришлось забыть.

В январе 2024 года я — врач-отоларинголог с трехлетним стажем — листала объявления на Headhunter. Это были вакансии из серии «удаленная работа, опыт не нужен, приличные деньги, быстрое обучение, с вас — только компьютер и телефон». Вели они в основном на службу поддержки «Тинькофф банка». Я откликалась на все подряд.

В этой точке я оказалась спустя полгода после переезда в Сербию. Мы с мужем уехали из России летом 2023 года. Перед переездом я уволилась из московской частной клиники, где проработала два года: там у меня была приличная зарплата и полная запись пациентов.

«Не стремно ни полы помыть, ни официанткой поработать» 

На зарплату мужа мы могли жить вдвоем, но со скрипом: если себя ущемлять, то прожить можно. Но допускать этого не хотелось, тем более что я с 17 лет живу отдельно от родителей, у меня всегда была своя копеечка, и я ни от кого не зависела. 

Даже когда училась на медика, я зарабатывала сама. После школы я переехала в Самару из маленького города Димитровград Ульяновской области и поступила в медицинский университет. Первое время у всех студентов автоматически была стипендия, но по результатам первой сессии многие ее потеряли, в том числе и я. У нас была сплоченная группа, мы друг за друга держались, потому что родители у всех далеко, а жить как-то надо. Поначалу все вместе устроились операторами в такси. Целыми днями учились, а по ночам работали.

Третий курс считается у студентов-медиков экватором: там самые сложные экзамены, и, как только их сдашь, учиться становится легче. Весной перед сессией мы с одногруппницами устроились официантками в кофейню. Распределили между собой смены, прикрывали друг друга — так и крутились. Сессию все сдали, обошлось без потерь. Я даже смогла вернуть стипендию, и вместе с ней денег мне на жизнь хватало.

Я закончила ординатуру, стала врачом-отоларингологом, переехала к мужу в Москву, нашла работу. Последние два года проработала в частной клинике. Свое будущее я представляла так: мы живем в Москве, построили дачу, растим детей. Стандартная жизнь, все как у всех, без каких-то изысков. Моя профессия давала мне ощущение стабильности. Я понимала, что если с моей работой что-то случится, то я не пропаду и найду другое место без проблем.

Иногда мы с мужем разговаривали о том, что можно было бы переехать за границу. Но это были туманные мечты — всерьез мы этого не планировали. Поэтому я никогда не задумывалась о том, как буду работать врачом вне России. Только в 2022 году, когда мы решили, что хватит откладывать переезд и пора действовать, я впервые изучила этот вопрос и поняла, что во многих странах не принимают российские дипломы, что врачи, чтобы получить право на медицинскую деятельность, проходят девять кругов ада.

Последние полгода перед отъездом мы с мужем батрачили, чтобы накопить денег. Уезжать решили в Сербию. Я прощупала почву, узнала, что при определенных условиях там можно подтвердить медицинское образование, хотя это и непросто сделать. 

Но из-за интенсивной работы перед отъездом я сильно выгорела и психовала. Поэтому я решила: «А, сгорел сарай, гори хата». Подумала: «Ладно, не смогу работать врачом — ну, значит, не смогу. Там разберемся».

Я знала, что, если мне нужны будут деньги, я пойду работать кем угодно. Наверное, из-за моего студенческого опыта подработки мне не стремно ни полы помыть, ни официанткой поработать.

«Нет ли на примете смышленой девочки?»

Мы переехали, я выдохнула — но скоро поняла, что меня скребет изнутри отсутствие работы. Хоть мне муж и говорил: «Не переживай, все нормально», сама я понимала, что так не могу.

Первой работой, которую я нашла спустя пару месяцев после переезда, была вакансия менеджера по закупкам в компании знакомых моего мужа. Он спросил у руководителя, не нужен ли им кто-нибудь хоть на какую-то черную работу. Эта компания продавала электронику: клавиатуры, мониторы, принтеры, удлинители, какие-то мелкие расходники. 

Моя работа заключалась вот в чем. Клиенты запрашивают у менеджеров по продажам какой-то определенный монитор. Менеджеры по продажам передают запрос мне, а я пробиваю по базе, у каких производителей это можно заказать, по какой цене, есть ли это в наличии, какую наценку можно установить. То есть отвечаю на этот запрос, прошерстив информацию по всем доступным источникам.

В работе ничего сложного не было. Щелкаешь номер, вводишь, смотришь эту информацию, цифру пишешь — только дурак, наверное, не справился бы. 

Я радовалась, что нашла хоть что-то и мне за это платят. Было интересно во всем этом разобраться: я искала какие-то технические характеристики разного оборудования, сравнивала, изучала на разных сайтах. Но в феврале 2024 года у компании сократились доходы и меня уволили.

После увольнения меня жестко накрыло от ощущения, которого я никогда не испытывала, пока работала врачом. Это ощущение, что в любой момент я могу лишиться работы, и фоновый страх, что снова придется ее искать, и не факт, что я что-то найду.

Тогда-то я и стала откликаться на Headhunter на все вакансии с удаленной работой подряд. Я попыталась устроиться в службу поддержки «Тинькофф банка», даже прошла обучение: сперва теоретическую часть, потом практическую, где нужно отрабатывать разные ситуации на вымышленных клиентах. Но в этот момент мне сообщили, что не могут меня трудоустроить, потому что я нахожусь не в России. 

Я подумала: «Ну ладно, окей. С этим не получилось». Потом я нашла вакансию в «Яндексе»: искали специалиста в службу поддержки корпоративных клиентов. Нужно было ориентировать продавцов, которые сотрудничают с «Яндекс.Маркетом», когда они могут на какой склад отвезти товар и тому подобное. Там я тоже прошла обучение. В вакансии было написано, что работать можно из любой точки мира. Но когда пришло время подписывать договор, мне сказали, что сделать это можно исключительно в России. Так что с «Яндексом» тоже не сложилось. 

Потом я решила посмотреть в сторону вакансий, хотя бы как-то связанных с медициной. Знакомая мне рассказала, что можно работать через сервис телемедицины «СберЗдоровье». Я уже было решила попробовать — но потом поняла: я ЛОР, мне нужно осматривать пациента. Если, например, эндокринолог может посмотреть онлайн на результаты анализов и что-то порекомендовать, то мне нужно смотреть и горло, и нос, и ухо. Без осмотра я даже посоветовать капли в уши ни в коем случае не могу. Значит, помочь я никому не смогу, пациенты будут уходить ни с чем, будут оставлять негативные отзывы, я буду расстраиваться — в общем, работа будет никакая.

Тогда я вспомнила, что в страховых компаниях есть специальные врачи-консультанты, с которыми пациенты согласовывают свое лечение. Начала искать вакансии в страховых — и обнаружила, что они либо не допускают удаленной работы, либо предлагают график два через два по 12–14 часов с зарплатой 25 тысяч рублей. Я осознала, что, насколько бы я ни была в панике и расстройстве, на такие условия не согласна.

В тот период я сильно переживала о том, что я бесполезная, раз не приношу денег в семью. А потом случайно познакомилась в Сербии с девушкой, тоже приехавшей из Москвы. Я ей вкратце рассказала свою историю. Она говорит: «Слушай, ну не можешь же ты сидеть без работы, давай мы тебя куда-нибудь устроим. Чего ты еще умеешь?» Она пообещала поспрашивать у знакомых, нужен ли им какой-нибудь сотрудник без опыта.

И через несколько дней она позвонила и сказала: «Не поверишь, мне пишет мой руководитель, директор, и спрашивает, нет ли у меня на примете какой-нибудь смышленой девочки, которая будет помогать ему с повседневными делами, с расписанием. А я ему говорю: знаете, есть девочка, умная, обязательная, ответственная, знает много чего и вообще врач». Ему нужен был личный ассистент. Я согласилась — и прямо выдохнула: наконец хоть что-то получилось.

Эта работа оказалась первой за время эмиграции, которая мне нравилась и за которую мне платили устраивающие меня деньги. Я отвечала за график директора, деловые и личные встречи. Плюс задачи типа найти какую-нибудь доставку, подобрать квартиру, найти подрядчиков, напомнить о чем-то, составить отчет, собрать аналитику.

Этот директор компании — человек летящий, достаточно неорганизованный. А я наоборот дисциплинированная, так что я его держала в тонусе. Мы с ним подошли друг другу. К тому же я контролировала определенную часть процессов, ко мне обращались за помощью, так что я чувствовала себя полезной.

«Зачем я просрала столько лет на медицину?»

С детства у меня была особенность характера: мне нужно все время всем помогать. Это было заметно даже в школе: кого-то вытянуть, прикрыть, кому-то подсказать, дать списать, — пожалуйста, пользуйтесь, не благодарите. Это, наверное, одна из причин, по которой я стала медиком.

Когда я работала врачом, для меня было очень важно, когда пациенты возвращались с позитивной обратной связью, когда рассказывали, что посоветовали меня кому-то. Конечно, бывали моменты, когда опускались руки: «Как меня это все достало, хочу уволиться», — но потом приходил какой-нибудь пациент на позитиве, и я сразу думала: «Ладно, я еще кому-то полезна». Мне было важно ощущение, что без меня никак.

Даже когда я в эмиграции устроилась менеджером по закупкам, я находила в этой работе ощущение собственной полезности. Без меня коллегам было бы тяжелее, а значит, я молодец.

Конечно, в работе врача и в моих работах после эмиграции эти ощущения были разными. И там, и там я кому-то помогла, но одним я, грубо говоря, спасла жизнь, а другим просто сохранила время. Иногда я грустила из-за этого. Но на безрыбье и рак рыба. 

Иногда на меня накатывает досада: «Зачем я просрала столько лет на медицину, если сейчас занимаюсь непонятно чем?» Чаще всего это чувство разочарования приходит ко мне не без помощи родственников, которые начинают в разговорах на меня наседать: «Ну как так, ты же училась!»

Если бы я осталась в России, то могла бы участвовать в медицинских конференциях, проходить профильное обучение. Было бы больше возможностей оставаться частью профессионального сообщества. Я могла бы пройти переподготовку: уйти куда-нибудь сурдологию, то есть стать специалистом, который занимается проблемами слуха. Или наоборот, в ринологию — заниматься исключительно носом. Кто знает, может быть, я пошла бы учиться и стала каким-нибудь офигенным лор-хирургом. Но сейчас такой возможности нет. Я могу прочитать какую-нибудь статью или книгу — но где я эти знания применять буду?

Я думаю об этом — но прихожу к выводу, что моя нынешняя жизнь не хуже той гипотетической, которая могла бы быть, останься я в Москве.

Пусть я гораздо меньше зарабатываю, но мы путешествуем и смотрим мир. Из Сербии очень дешевые билеты, и мы уже объехали много стран. Жила бы я в Москве, посмотрела бы я Европу? Из Москвы добираться в другие страны намного сложнее. И не факт, что путешествия можно было бы вписать в мой график.

Да, у меня нет возможности реализовать свои навыки и расти в профессии. Зато есть возможность посмотреть на себя в непривычных ситуациях. Но даже это не самое главное.

В России последнее время я постоянно чувствовала себя настороже, особенно в период мобилизации. Как все врачи, я военнообязанная. На работе у нас в то время постоянно ходили разговоры об этом: то за хирургом приходили, то на ресепшене кому-то повестки оставляли. Было не по себе. Не хотелось, чтобы, когда я иду от метро до дома, меня тормознули и сказали: «Вот вам повесточка».

Меня постоянно сопровождало ощущение, которое испытываешь, когда в метро не можешь какой-нибудь новостной сайт прочитать — потому что, возможно, какая-то ответственная бабулька, которая сидит слева или справа, посмотрит в мой телефон и напишет донос. А теперь я чувствую себя в безопасности.