Елене Рябининой 33 года. Девять лет назад она переехала в Тбилиси, где открыла керамическую мастерскую. После начала полномасштабной войны Елена выгорела и у нее началась депрессия. Тогда она решила вернуться в Россию, а вскоре поняла, что хочет жить в деревне. Она купила старую избу, сделала там ремонт, отказалась от алкоголя и сигарет и теперь отбивается от расспросов соседских бабушек, которым интересно, почему у нее по вечерам горит свет. О том, как деревня изменила ее жизнь, она рассказала «Холоду».
В 2016 году я приехала в Тбилиси в отпуск на месяц. Я жила в хостеле в центре и подружилась с его владелицей. Она предложила мне работу администратором — для меня это была отличная возможность попрактиковать английский язык и пожить в новой стране. Я решила побыть в Грузии полгода.
Я сдала квартиру в Петербурге за 19 тысяч рублей, получала зарплату пять тысяч в месяц и жила в хостеле бесплатно. Мне спокойно хватало на хинкали, хачапури, вино и путешествия по стране. Это был один из самых беззаботных периодов моей жизни.
Однако через полгода хостел закрылся, и я осталась без жилья и работы. В России я работала флористом-декоратором, и, чтобы заработать в Тбилиси, я занялась декорированием свадеб.
Вскоре я увлеклась лепкой. Еще в Петербурге я прошла трехмесячный курс по керамике, а в Тбилиси лепила дома, обжигала в студиях, продавала на маркетах. Но дохода это не приносило, поэтому я устроилась бар-менеджером в кафе «Хурма» и продолжала заниматься декором.
Мы стали одной из главных керамических студий
В 2019 году владелица кафе Оксана предложила открыть керамическую студию. Мы написали бизнес-план, нашли деньги, помещение, закупили оборудование. Но не успели даже открыться, как началась пандемия.
Мастер-классы запретили, а деньги заканчивались. Мне пришлось переехать жить на второй этаж нашей студии. По вечерам я выходила на балкон, смотрела на пустой проспект Руставели и не знала, как жить дальше.
Неожиданно к нам пришел большой заказ из Батуми на тысячу тарелок и 130 больших цветочных горшков. Работать с керамикой непросто, ведь до последнего этапа неясно, не лопнет ли глина при обжиге и получится ли сдать заказ вовремя. Но мы справились и даже отдали долг, который брали у друга на запуск бизнеса, и наняли мастеров.
К 2021 году проект разросся: у нас появились новые партнеры, мы запустили производство, сделали ремонт в мастерской, выпустили коллекцию посуды. Благодаря сарафанному радио мы стали одной из главных керамических студий в Тбилиси. Но вдруг нагрянуло 24 февраля 2022 года.
Сперва на границе с Грузией застряли наши новые печи, которые мы заказали в России, а затем прекратились поставки украинской глины, с которой мы работали. Мы перешли на турецкую глину, но вскоре и ее перестали импортировать, и пришлось использовать дорогую немецкую.
Через полгода Оксана решила выйти из проекта. Для меня это было ударом: она была моей лучшей подругой, и мы с 2017 года работали вместе, поддерживая друг друга. Часть ее обязанностей перешла на меня.
Работа в тот период стояла у меня выше собственных интересов, личной жизни, семьи и друзей. Я была настолько вымотана, что иногда у меня случались провалы в памяти. Перед сном я думала о работе, и меня начинало трясти. Я обратилась к психотерапевту, мне диагностировали депрессию и назначили антидепрессанты.
Тогда я резко приняла решение выйти из проекта. У меня не оставалось «отступных» денег, а жить в Тбилиси стало очень дорого. Физических и эмоциональных сил на переезд в другую страну у меня тоже не было, поэтому я решила уехать к своей бабушке в Ивановскую область, чтобы перезагрузиться.
Изба объединила всю мою семью
Каждый день мы с бабушкой занимались физическим трудом: квасили капусту, готовили беседку к зиме, укрывали розы. После нескольких лет, проведенных в бесконечных чатах и решении рабочих проблем, я впервые оказалась в ситуации, когда могла просто гулять и наблюдать за природой с пустой головой.
Однажды я наткнулась в инстаграме на интервью фотографа Федора Савинцева о реставрации старинного особняка в поселке Мстёра во Владимирской области. Потом нашла проект Bosikom — ребята из Беларуси восстанавливали деревенские дома и вели об этом блог. Я почувствовала, что мне необходимо поехать в Мстёру, купить избу и заняться ее реставрацией.
Удивительно, но меня поддержали все родственники и друзья. Я попросила друга из Иваново свозить меня в Мстёру на машине, чтобы посмотреть на дома.
Раньше там был богатейший край. Здесь делали ювелирные украшения, мягкие игрушки, шили обувь, одежду, была развита лаковая миниатюра, вышивка и иконопись. Сейчас это поселок городского типа со школами, детским садом и музыкальной школой.
Друзья помогли мне найти дом. С января 2024 года я снимала его на деньги от аренды квартиры в Петербурге — за 17 тысяч рублей. В апреле я купила избу за 1,3 миллиона — с покупкой мне помогли родители.
До меня там жила пожилая бабушка — дом достался мне со всеми ее вещами и лекарствами. В помещении стоял запах старости, и мне хотелось избавиться от этого. Я сразу начала реставрацию: сорвала все обои и несколько слоев линолеума.
Затем я вызвала мастера, который отшлифовал стены, сломал перегородки, вынес ненужную мебель. Потом электрики полностью заменили проводку. Папа сделал в доме туалет с ванной — раньше я мылась на улице. Он работает крановщиком, у него смены по 12 часов, и свой отпуск он провел, помогая мне с ремонтом. Это было неожиданно и очень трогательно.
За все семь лет в Грузии мама приезжала ко мне один раз, а за полгода во Мстёре — трижды, а папа дважды. Приезжала тетя, с которой я не виделась 17 лет, сестра с мужем и племянником. Изба стала центром, который объединил всю мою семью. Теперь родители тоже хотят переехать сюда.
За мной всегда наблюдают
В первый месяц мне казалось, будто меня отправили в ссылку. Я жила в самом центре Тбилиси, где всегда много машин и спешащих людей. А здесь — тишина, редкие прохожие, и никто никуда не спешит. В Грузии у меня было много друзей, с которыми можно было встретиться в любой момент. Во Мстёре мне не хватает такой тусовки. Летом ко мне приезжали гости: мы катались на велосипедах, гуляли, купались, но зимой здесь мне бывает одиноко.
К тому же деревня — это место, где за тобой всегда кто-то наблюдает. Как-то бабушка с другого конца улицы интересовалась, одна ли я живу или с партнером и чья машина стоит возле моего дома. В другой раз у меня спрашивали, почему у меня по вечерам всегда горит свет. И так постоянно — меня это впечатляет.
Недавно меня позвали на свидание, и я подумала, что во Мстёре на свидание точно нельзя идти — все увидят и будут обсуждать.
Еще во время переезда я познакомилась с Федором Савинцевым. Летом он открыл кафе, я принимала участие в проекте как менеджер и помогала с меню. К нам приезжали гости из Владимира, Нижнего Новгорода, Коврова. Однако к осени я поняла, что это не то, ради чего я сюда приехала, и вышла из проекта.
Раньше на первом месте у меня всегда стояла работа. Теперь я хочу заботиться о своем эмоциональном здоровье, завести огород, лепить на свежем воздухе, принимать гостей.
В деревне из моей жизни ушли вредные привычки: я перестала выпивать, бросила курить. Я прекратила принимать антидепрессанты и наконец чувствую себя хорошо.
Сперва я ругала себя за то, что «ничего не делаю»: все работают, а я гуляю, занимаюсь домом и учусь играть на саксофоне. Мне было сложно позволить себе наслаждаться моментом. Теперь я понимаю, что такого периода в моей жизни может больше не случиться, ведь наверняка снова появится работа, а потом своя семья.
Я будто лучше познакомилась с собой. Мне нравится этот черепаший ритм — когда можно замечать, как меняются времена года, любоваться снегом, слушать птиц, разговаривать с бабушками на улице. Я вырастила первые помидоры, делала яблочный сок. Возможно, я слишком рано «состарилась», но мне в этом уютно.
