Я выросла в семье алкоголиков и чуть не стала такой сама

По официальным данным, примерно 1,2 миллиона россиян страдают от алкогольной зависимости. Однако на деле эта цифра может быть намного выше: до 30% россиян регулярно злоупотребляют выпивкой. Алине Петровой (имя изменено по просьбе героини) 24 года, и почти всю ее жизнь все вокруг пили. В детстве она обещала себе, что не повторит ошибок своих родителей, однако в итоге алкоголь стал для нее спасением от стресса — но и причиной проблем, вплоть до сексуализированного насилия. «Холод» рассказывает историю Алины.

У меня дома пили все. Мы жили в селе, и там было так принято. Первым начал дедушка: он часто приходил домой пьяным и молча ложился спать. Иногда не доходил до кровати, и маме приходилось его тащить. Бабушка тоже выпивала, «но не так сильно»: обычно по праздникам, за общим столом. Выпив, она начинала ругаться, жаловаться и припоминать старые обиды.

И, хотя дома считалось, что на родных нельзя сердиться и обижаться, после выпивки бабушку было не остановить: она высказывала все, что у нее накопилось, причитала, что никто ее не любит. Как будто алкоголь давал ей разрешение на то, чтобы выплеснуть эмоции.

Отец два года провел в колонии. Он попал туда, когда я только родилась, — нанес кому-то травму в пьяной драке. Вернувшись, стал регулярно выпивать с друзьями в гараже. Иногда он засыпал прямо там на полу, домой приходил злым, бросался с кулаками на жену. Однажды он сломал маме нос, в другой раз выставил ее из дома зимой в ночной рубашке.

Мама всегда прощала отца. Он напивался, дрался, потом приползал на коленях и клялся в любви. Она пыталась образумить его, вела с ним разговоры. Отец переставал пить и становился раздражительным, нервным. Потом срывался, и все повторялось. Было ощущение замкнутого круга, Помню, мы с сестрой лежим на диване и плачем. За стеной — звон посуды, крики. Мне восемь лет, и я понимаю, что нас отсюда никто не заберет.

Все родные знали про драки, но это никогда не обсуждалось. Только прабабушка высказывалась открыто и спрашивала, почему мама не уйдет от папы. Но мама всегда говорила, что очень его любит.

Пьяная свобода

Я боялась отца и старалась продумывать все свои действия и слова наперед, чтобы лишний раз не попасть под горячую руку. С детства я пугалась хлопков, криков, резких звуков. Мне всегда было тревожно, Казалось, если сделать что-то неправильно, может случиться нечто ужасное. Например, не убрала игрушки — и страшно так, как будто меня убьют.

Когда мне было 10 лет, мои родители развелись. Не знаю, что случилось, это произошло внезапно, без объяснений. Мама осталась одна, через год или полтора мы переехали в другой поселок, где у нас не было ни родных, ни друзей. И тут начала пить уже она.

Выпив лишнего, мать начинала жаловаться на жизнь: рассказывала, как родила меня в 17 лет, ездила на учебу, уставала. Истории часто начинались с фразы: «А вот я в твоем возрасте…» Я слушала это, и мне казалось, это я виновата в том, что маме было так тяжело. Я думала, что делаю недостаточно для нее.

Мама работала менеджером на заводе. Там у нее завязались отношения с коллегой, с которым они начали выпивать вместе. Мы сразу стали называть его папой. Выпив, он обзывал мою сестру, называл ее жирной и говорил, что она ничего не добьется. Однажды сестра сбежала. Ей тогда было 11 лет, а мне 16. Никого не было дома, она пришла, подергала дверь и решила, что мы внутри, но не хотим ее впускать. И ушла.

В комнате у сестры нашли дневники: в них она писала, что «всех ненавидит и хочет умереть». Ее искали всю ночь, обращались в полицию. Нашли на следующий день — оказалось, она пешком отправилась к бабушке с дедушкой. За ночь она прошла 10 километров, оставалось еще 15.

В другой раз мы с отчимом поругались за столом в гостях. Я собиралась поступать в университет в Москве, а он сказал, что у меня ничего не получится, и назвал меня антихристом. Я заплакала и убежала. Чуть позже ко мне пришла сестра. Мы, как в детстве, снова лежали рядом и плакали.

Через год я все же поступила в один из московских вузов и уехала. Мне казалось, что с переездом начнется новая жизнь, а прошлое забудется. Но к этому возрасту я уже сама начала пить. В детстве я считала, что пива и водки в моей жизни не будет, но лет в 13 поняла: алкоголь расслабляет и снимает чувство тревоги. Вместе с опьянением приходило освобождение: можно было отдохнуть от того, что происходит дома. К тому же в поселке выпивали все подростки, а дома за столом мне всегда ставили рюмку. Иногда мама даже могла купить мне и друзьям «бутылку паленого алкоголя».

Секс по-пьяни

Когда я приехала в Москву, я сначала всего боялась, сидела в общежитии одна. Потом познакомилась с одногруппницами, и мы стали вместе ходить в клубы. В подворотне мы разливали по стаканчикам водку с соком, а потом шли веселиться. Я не думала, что у меня могут быть проблемы с алкоголем. Но все чаще впутывалась в ненормальные ситуации. Однажды я поругалась с подругами, когда мы все вместе, выпив, ехали на вечеринку. Я отправилась домой одна через парк, захотела в туалет, стала снимать джинсы, потеряла равновесие и покатилась вниз по склону. 

Но сильнее всего я напивалась, когда приезжала домой, в поселок. Мама с отчимом тогда развелись — оказалось, что у него есть любовница. С горя мама стала употреблять еще больше. Когда я навещала родных, мы пили всей семьей.

В 19 лет я приехала в поселок на новогодние праздники. На столе было вино и шампанское, а вечером я встретилась со старым знакомым. Мы гуляли с его друзьями, снова пили. Потом стали расходиться, а я чувствовала, что я вообще никакая, и не хотела в таком виде заваливаться домой. 

Я предложила ему еще прогуляться. Дальше помню обрывками: вот мы целуемся, он прижимает меня к дереву. Вот мы у него дома, он стягивает с меня трусы. И тут до меня доходит, я говорю «нет», пинаю его, царапаю, а он заламывает мне руки. В итоге я просто устала отбиваться. Что было дальше — почти не помню, спасибо алкоголю. Когда все закончилось, я оделась и ушла домой.

Был и другой случай — с этим же молодым человеком. Все началось с семейного застолья, а потом мы с мамой пошли на сельскую дискотеку и взяли еще пива. Встретили там маминых бывших учеников — когда-то, еще до завода, она работала учительницей в школе. Послали кого-то из них за бутылкой, отправились на пустырь. Там мы пили водку. Мама скоро ушла домой, а я осталась. Мне было очень плохо и в то же время очень хорошо. Проснулся азарт, хотелось выпить больше всех. И тут приехал этот парень.

Он был трезв и развез всех по домам, а мне предложил отправиться на озеро. Я была пьяная и уставшая и не хотела никуда ехать, но он настоял. Начался дождь, машина застряла в грязи. Я смотрела, как он пытается вытолкать ее, пыталась помочь. Рассмеялась, упала в грязь. Потом обиделась, побрела к озеру, чуть не упала в воду.

Я просила отвезти меня домой, но он начал меня целовать, мы переместились на сиденье. Я снова пыталась драться, отталкивать его. Но снова сдалась. Что было дальше, я помню плохо — в тот вечер я смешала пиво, коньяк и водку. 

В итоге я добралась до дома своей тети босиком, попыталась отстирать кроссовки в холодной воде. Спать я легла рядом с двоюродными братьями: помню, что один из них во сне пытался заткнуть нос рукой, потому что в комнате пахло перегаром. Утром я попросила маму прийти за мной, а потом еще день пролежала в каком-то бреду.

Отказ и освобождение

Алкоголь приносил все меньше успокоения. По утрам я просыпалась с похмельем, было противно и жалко саму себя. Я пыталась убираться в комнате или учиться, но в голове всплывали мысли про отца и воспоминания из детства. Я начинала плакать, не могла успокоиться по несколько часов.

Отношения с друзьями тоже не радовали. Я цеплялась за людей, боялась остаться одна. Отменяла планы ради других, ждала подруг по полтора часа, когда они опаздывали. Хотелось быть «хорошей подругой», чтобы меня не бросили. А когда я выпивала, я высказывала свои обиды и претензии — так же, как делали все в моей семье.

Я часто обманывала окружающих. С детства я привыкла врать, чтобы никто не знал, что папа пьет: так делали все в семье. А мама говорила, что никому нельзя верить. Ложь стала частью моей жизни. Я врала без причины, про какие-то бытовые мелочи — просто по привычке. Чтобы не обманывать, нужно было прилагать усилия, следить за собой.

К четвертому курсу у меня появились серьезные гинекологические проблемы. Я начала принимать лекарства и уже не могла пить как раньше. Постепенно я стала отдаляться от подруг, занялась спортом. Тревожность не уходила, но на трезвую голову было проще разобраться в собственных мыслях. Я стала много думать о родителях и о сестре. 

Я вдруг осознала: то, что происходило в моем детстве, — ненормально. Это было ужасно, а все вели себя как ни в чем не бывало. Тревога и напряжение от этих воспоминаний стали невыносимыми, сильно хотелось выпить. Мне стало совсем плохо: я не спала, постоянно плакала, не могла даже встать с кровати, думала о суициде. В конечном итоге я больше не могла это терпеть и обратилась к специалисту. У меня были подруги, которые ходили к психологу, и я знала, что это может помочь.

Так я узнала, что у меня тревожно-депрессивное расстройство и мне нужна психотерапия. Я призналась себе в том, что раньше заглушала переживания и мысли алкоголем, и решила, что пора научиться с ними разбираться. Я пересмотрела свои отношения с людьми и установки из детства — например, что никому нельзя доверять. Раньше мне нужно было выпить, чтобы унять тревогу и вести себя так, как мне хочется, теперь я стараюсь делать это без алкоголя.

Я окончила университет, по-прежнему хожу к психотерапевту. Сейчас я чувствую себя намного лучше. Но мать продолжает пить. Я пыталась поговорить с ней, посоветовать специалиста. Но она наотрез отказалась — сказала, что я «ничего не понимаю». У мамы снова появился мужчина — они пьют вместе, ругаются и мирятся.