В 2023 году 39-летняя Ирина Свеколкина бросила работу в Москве и уехала учиться в Венецию, куда давно мечтала переехать. Но жизнь в Италии оказалась совсем не легкой, а особенности поиска работы, семейной жизни и даже дейтинга ей не понравились. Как это было и что именно ее разочаровало в Венеции, Свеколкина рассказала «Холоду».
Стала студенткой в 39 лет
Я всегда интересовалась искусством, поэтому в 2017 году, когда мне было 33 года, я решила поступить в РГГУ на искусствоведа. Тогда я работала ивент-менеджером, и у меня было достаточно денег, чтобы летать за границу и вживую смотреть на произведения искусства, о которых было написано в учебниках.
На первом курсе я полетела в Италию. По случайности я оказалась в Венеции, когда там проходила биеннале (одна из главных международных выставок современного искусства и архитектуры, которая проходит раз в два года. — Прим. «Холода»). Меня очень впечатлила выставка, и я влюбилась в этот город.
Потом я ездила в Рим, Флоренцию и Помпеи, но в Венеции мне нравилось больше всего. Я возвращалась туда каждые два года на биеннале и мечтала, что когда-нибудь буду там работать и жить.
В 2022 году я всерьез задумалась о переезде. Я понимала, что найти работу в Италии без знания языка у меня не получится, поэтому решила поступить в университет. Тем более мне казалось, что европейское образование поможет мне устроиться за границей.
На подготовку к поступлению я потратила год: подтянула английский, сдала языковой экзамен на уровень B2 и подготовила документы. Потом я обратилась в компанию, которая помогает с поступлением, там мне помогли составить заявки на несколько магистратур в разных городах Италии.
Летом 2023 года мне пришли результаты: я поступила в вузы в Риме и Турине. Венецианский университет Ка’ Фоскари, куда я сильнее всего хотела, долго не отвечал, и я очень нервничала. В августе они написали, что я поступила на программу арт-менеджмент.
Осенью, когда в университете уже начались занятия, я только начала оформлять визу и готовиться к переезду. Мне было страшно в 39 лет оставлять стабильную жизнь в Москве и начинать все заново в другой стране. Но я решила рискнуть ради мечты: уволилась с работы, съехала из квартиры, отдала кота подруге и 1 ноября улетела в Венецию.
Жила в общежитии и постоянно рыдала
Первое время я чувствовала себя потерянной: я не ориентировалась в городе и не понимала, как мне сделать документы. Никто из сотрудников университета не связался со мной и не рассказал, как устроено обучение. Мне помогали только другие русскоязычные студенты из общего чата.
Я поселилась в общежитии, и это был один из худших опытов в моей жизни. Мне выделили крошечную комнату. На кухне воняло, и в целом находиться в здании было неприятно. За это я платила 350 евро в месяц. Вскоре я переехала в другое общежитие и стала жить с соседкой вдвое младше меня — это стоило уже 430 евро.
Первые два месяца я не могла говорить на английском. Мой мозг просто отказывался работать, и я постоянно рыдала. Учеба мне не нравилась: я рассчитывала на новые знания и полезные контакты, но многие предметы преподавались слабо, и ничего нового я не узнавала.
Я чувствовала себя стулом без ножек — лишилась всех опор. У меня не было друзей, привычной еды, все говорили на чужом языке — даже капучино на миндальном молоке не найти. Мне уже не хотелось есть пасту, я мечтала о вкусной картошке, которой в Венеции не было. Я словно лишилась всего, что делало меня счастливой. Помогало только гулять по городу, смотреть на венецианскую лагуну и вспоминать, ради чего я приехала.
В Париже дешевле
Неприятным открытием для меня оказалась бюрократия. Чтобы податься на вид на жительство, нужно занимать очередь с четырех утра. Для студентов нет никаких поблажек, поэтому первый ВНЖ я ждала семь месяцев, и мне дали его на 60 дней. Сейчас я жду новый документ, а пока хожу с временной справкой.
Поскольку из-за переезда я бросила работу в Москве, я подала заявку на стипендию в университете и выиграла ее. Но ее все равно не хватает на жизнь: в Венеции очень дорого — в Париже дешевле, чем здесь. Я сняла комнату на острове Лидо за 550 евро. В месяц на жизнь уходит около 1200 евро, при том, что я экономлю, не хожу в кафе и бары. Поэтому весной 2025 года я начала искать работу.
Оказалось, что это сложное и утомительное занятие, а главное — бесполезное. Практически на любой работе в Италии требуют знание итальянского, который я так и не смогла осилить за полтора года. Я пыталась устроиться в места, где нужны англоговорящие люди: в музеи, сферу туризма или даже в гостиницу администратором. Мне приходилось часами заполнять огромные анкеты, но никто мне так и не ответил.
Как я поняла, в Италии высокий уровень безработицы. Говорят, итальянцы всю жизнь сидят на одних и тех же местах, поэтому текучки совсем нет. А попасть в сферу туризма, где крутятся огромные деньги, почти невозможно. Осознав, что в Италии у меня практически нет возможности реализоваться, я разочаровалась в стране.
Стерла ноги в кровь и сбежала
Многие студенты в Венеции работают уборщиками или официантами. После месяца поиска работы я поняла, что эта участь ждет и меня. В апреле я узнала, что в одном ресторане ищут официантов, и решила попробовать. Я связалась с хозяином заведения, и он предложил мне выйти на вечернюю смену.
Оплата была мизерной: девять евро в час. Как студентка я могла работать не больше 20 часов в месяц, поэтому моя зарплата была бы примерно 700–800 евро.
От осознания, что в 41 год я стала официанткой, мне было плохо. Я не могла поверить, что со своим жизненным и рабочим опытом, образованием и ресурсами гожусь только в обслуживающий персонал. Я шла на работу как на казнь: было ощущение, будто я достигла дна.
Первые два дня были пробными: я работала с шести до 11 вечера. За это время я научилась готовить простые коктейли и пользоваться кофемашиной. Я убирала со столов, стелила скатерти и подавала еду, но не принимала заказы гостей. Для моих задач мне хватало базового итальянского, к тому же было много посетителей-иностранцев, с которыми я могла говорить на английском.
После смен у меня ужасно болели ноги. Казалось, что я еще никогда в жизни так не уставала, хотя всегда считала себя довольно спортивной. За два дня я стерла ноги в кровь, потому что не могла присесть ни на минуту.
Спустя два дня коллеги начали делить рабочие смены на предстоящую неделю, и мне выделили только два дня, хотя я рассчитывала по меньшей мере на четыре. Оказалось, что ресторан набрал много людей, — мне это очень не понравилось, ведь мне нужны были деньги. Тогда я поняла, что быть официантом — это не мое и я не готова так страдать, и написала в рабочий чат, что больше не выйду.
Хозяин заведения написал, что я могу взять больше смен. Но я уже знала, что не вернусь, и даже не просила деньги за отработанные смены.
Я почувствовала облегчение и решила, что сделаю все, чтобы никогда не попасть обратно в общепит. Я не хочу сказать, что официант — это плохая профессия. Но это очень сложно, такая работа подходит не всем. Помимо того, что это физически трудно, приходится еще и бороться за смены, за которые платят копейки.
Я устроилась наставником в онлайн-школу в России. Мы с подругой также стали делать квизы в Венеции для русскоязычных мигрантов. А недавно я подрабатывала на открытии архитектурного биеннале. Поэтому пока что вопрос с поиском работы у меня закрыт.
Кроме того, я начала заниматься проектом по помощи мигрантам, который придумала в сентябре 2024 года и долгое время к нему не возвращалась. Сейчас я ищу для него инвесторов и разработчиков для приложения.
Дольче вита от безысходности
За полтора года я поняла: мне не нравится, как живут итальянцы. Они будто никуда не стремятся, работают на одной работе всю жизнь, откладывают деньги на пенсию, чтобы потом пить апероль на веранде. Кому-то так нравится, и они называют это «дольче витой» (сладкая жизнь. — Прим. «Холода»), а мне кажется, что это происходит от безысходности. Тут ужасная безработица, а открыть собственный бизнес практически невозможно из-за высоких налогов. Поэтому люди даже не пытаются чего-то достичь — прямо как в Советском Союзе.
Строить романтические отношения с итальянцами у меня тоже не получается. Тут считается нормой на сайте знакомств сразу предлагать секс, а если ты отказываешься, отменять встречу. Тут секс — это просто удовлетворение своих потребностей. К тому же многие мужчины здесь подолгу живут с мамами, и у меня ощущение, что я общаюсь с какими-то взрослыми детьми.
Однажды я начала встречаться с итальянцем, которого сперва много раз спросила, не женат ли он. Он клялся, что давно развелся с женой. Но я почувствовала неладное и выяснила, что у него все-таки есть жена. Когда я сказала, что все знаю, он начал жаловаться, что несчастен в браке, но не может развестись. Я не стала это слушать и бросила его.
Сервисы тут не развиты: в Москве тебе круглосуточно могут доставить все за 15 минут, а здесь по воскресеньям ничего не работает, в будни магазины закрываются в семь вечера. Словно попала в прошлое.
Мне не подходит эта страна, и я не хочу тут оставаться. Поэтому мне не хочется учить итальянский, а это главная причина, по которой меня не берут на работу. Я отказалась от мечты работать на биеннале, потому что она кажется мне нереальной. Даже вода венецианской лагуны меня больше не вдохновляет.
Чтобы окончить университет, мне придется остаться в Венеции еще на год. В это время я буду заниматься своей магистерской диссертацией, связанной с художниками, использующими в работе искусственный интеллект. Мне очень нравится эта тема, поэтому в будущем я бы хотела продолжить исследовать ее и, возможно, получить PhD (ученую степень. — Прим. «Холода»). Возможно, тогда меня пригласят на Венецианскую биеннале в качестве эксперта.
