Для Эльвиры Шатаевой любовь к горам и личное счастье были сплетены — в молодости она влюбилась в альпиниста Владимира Шатаева, и вместе они покоряли вершины Советского Союза. Со временем Эльвира стала одним из лидеров женского альпинизма и впервые в истории СССР начала руководить полностью женскими восхождениями высокой сложности. В 1974 году она возглавила группу из восьми женщин для восхождения на одну из самых высоких вершин на территории бывшего Советского Союза — пик Ленина. К тому моменту она уже взяла один семитысячник, но, несмотря на отличную подготовку и настрой, многие, в том числе и ее муж, отговаривали Эльвиру от восхождения на эту гору, так как якобы женщины намного слабее мужчин и им такое не по силам. И все же, движимая желанием доказать, что женщины могут справиться с тяготами походов не хуже мужчин, группа Шатаевой отправилась на штурм пика Ленина. Их, как и многих альпинистов независимо от пола, погубила природа. История любви и смерти в горах — в рубрике «Катастрофы».
Пик Ленина — горная вершина высотой 7134 метра на границе Кыргызстана и Таджикистана. Несмотря на то что это одна из самых высоких гор на Памире, альпинисты всегда считали ее относительно безопасной для восхождения. Именно у ее подножья летом 1974 года собрались более сотни спортсменов из Советского Союза, США, Великобритании, Франции, Австрии, Японии и других стран. Все они приехали в только что открытый первый международный альпинистский лагерь в СССР.
Лагерь учредил Государственный комитет по спорту СССР — туда власти впервые пригласили делегации иностранных альпинистов, чтобы те поднялись на пик Ленина. Так комитет хотел наладить взаимоотношения между советскими и иностранными альпинистами, а также собрать деньги — иностранцы платили по 750 долларов за участие.
Среди участников лагеря были две женские сборные: одна — международная, вторая — советская. До этого еще ни одна полностью женская группа не покоряла пик Ленина. Теперь одна из сборных могла стать первой в истории.
Если у международной команды план был относительно простым — покорить вершину и спуститься вниз, то у советской команды под руководством альпинистки Эльвиры Шатаевой намерения были более амбициозные: траверс пика Ленина. Это значит подняться на вершину по одному маршруту, а спуститься — по другому. Так альпинистки планировали покорить еще и вершину Раздельная на высоте 6148 метров.
Перед походом было немало скепсиса по поводу успеха группы, и Шатаевой хотелось доказать коллегам-мужчинам, что у них все получится. «Большинство русских мужчин не верит, что женская команда может покорить семитысячник», — как-то пожаловалась она американской альпинистке Арлен Блум, когда та завела с ней разговор в лагере. «Но наша группа очень сильная. У нас мощный коллективный дух, и мы останемся вместе, несмотря ни на что», — добавила Шатаева.
Блум сказала, что две женские команды могут подняться вместе, но Шатаева ответила, что это невозможно, не объяснив причины. «Мы потом вместе отметим! Такую вечеринку устроим после восхождения», — сказала она.
Восхождение началось 30 июля, и первое время все шло гладко. Настолько, что это даже расстраивало Шатаеву. 2 августа в 13 часов она передала на базу: «Осталось около часа до выхода на гребень. Все хорошо, погода хорошая, ветерок несильный. Путь простой. Самочувствие у всех хорошее. Пока все настолько хорошо, что даже разочаровываемся в маршруте…»
Через три дня группа Шатаевой попала в снежный плен на вершине, а уже через пять — все участницы похода были мертвы.
«Не надо доводить идеи феминизма до абсурда»
Эльвира Шатаева с детства увлекалась спортом. В 1962 году, когда ей было 23 года, она получила травму, занимаясь бегом на коньках, — и ее отправили восстанавливаться в альпинистский лагерь «Шхельда» в Приэльбрусье. Там она познакомилась с альпинистом Владимиром Шатаевым, за которого вскоре вышла замуж.
«Природа увлекла ее: восходы, закаты — такого в Москве не увидишь. У меня тогда уже был третий разряд по альпинизму, и мы стали вместе ходить в горы. Потом она получила звание инструктора, начала работать в альплагерях и уже самостоятельно совершала восхождения <…> Выезжала за рубеж — в Австрию, Болгарию, Швейцарию», — рассказывал про Шатаеву муж.
Уже к 25 годам Шатаева стала известной в альпинистской среде спортсменкой. В 1970 году ей присвоили звание мастера спорта. Тогда в СССР это звание было более чем у тысячи человек. Неизвестно, сколько точно среди них было женщин, но они были в меньшинстве․
В 1971 году составе мужской команды под руководством своего мужа она совершила восхождение на пик Коммунизма на Памире — самую высокую точку СССР — 7495 метров. Сейчас он называется Пик Исмоила Сомони и находится в Таджикистане. Из 11 возможных категорий сложности в альпинизме у пика Коммунизма — 7. Шатаева стала одной из первых женщин, оказавшихся на этой вершине.
Женщин в то время часто не брали в экспедиции, потому что считали, что их силы не сравнятся с мужскими. Чтобы доказать обратное, в 1971 году Шатаева задумалась о восхождении на семитысячник исключительно женской группой. Вот как писал о планах Шатаевой альпинист Юрий Сергеев:
«В одной из бесед возникла тема женского альпинизма. Эля рассказала о своих планах восхождений в составе женских команд (как она говорила, “с тетками”). <…> Помню, что я начал убеждать ее в том, что сама идея женского высотного альпинизма порочна. Приводил разные доводы, говорил, что не надо доводить идеи феминизма до абсурда, что бог дал мужчине и женщине разные физические возможности, говорил много чего еще. К моему удивлению, Эля внимательно слушала и не перебивала».
Но эти разговоры ее не переубедили. Всю зиму 1972 года Шатаева собирала команду, с которой в том же году поднялась на пик Евгении Корженевской на Памире. Сейчас он называется пик Озоди, его высота — 7105 метров, а сложность — 7 из 11.
Памир — альпинистская Мекка Центральной Азии. В этой горной системе находились четыре из пяти семитысячников СССР. Из-за изоляции страны до 1980-х годов советские спортсмены не могли попасть на Гималаи, поэтому памирские вершины были самыми высокими, на которые они могли взойти.
Это было первое в мире успешное женское восхождение на семитысячник. Всех участниц экспедиции наградили медалями «За выдающиеся спортивные достижения». «Психологический барьер, его преодоление — вот одна из основных задач нашего восхождения-эксперимента… И реплики скептиков, дескать, женщины и суток не могут прожить без эксцессов — звучали предостерегающе…» — писала Шатаева в одной из статей, посвященных первому женскому восхождению.
Спустя год она возглавила новую женскую альпинистскую экспедицию — на этот раз на гору Ушба в Грузии. Ее высота — всего 4690 метров, но восхождение на нее считается сложным и опасным. По одной из версий, название вершины происходит из сванского языка и переводится как «гора, приносящая несчастье». Тем не менее команда из пяти альпинисток справилась, покорив обе вершины самой опасной на Кавказе горы.
«Многие мужчины скептически относились к нашей затее, некоторые откровенно были против восхождения, были оскорбительные высказывания. Если бы таких не было, мы бы не совершили восхождение (они закалили наш дух), остались бы в лагере, расслабленные ласковым отношением доброжелателей», — вспоминала восхождение на Ушбу альпинистка Агнесса Клокова спустя годы в своей книге.
«Мы создадим свой стиль восхождения — женский»
«Элка, здравствуй!
Вот и начнем отсчитывать денечки до встречи. Уже недолго. Радость через край. Хочу тебя еще раз поздравить с “женским днем” — днем, когда утвердили нашу группу.
Стоит ли изливаться? И так все ясно. Только еще не верится. <…> Думаю, что мы не подведем. Тетки собираются хорошие.
Элка, я очень суеверная. Ради всего — никому никаких интервью. Пусть мы уедем молча, ага? Не хотелось бы никаких упоминаний ни строчкой, ни словом.
Хотя в Союзе уже знают, так пусть знают. Но ничего нового ни о себе, ни группе, ни о восхождении. Раннее толкование не лучший исход нашего дела.
Поняла намек?
Целую».
Такое письмо в 1974 году Эльвира Шатаева отправила альпинистке Ильсияр Мухамедовой. Вместе с ней — а также семью другими спортсменками — летом того года она должна была покорить пик Ленина на Памире. Его сложность — в зависимости от маршрута 6 или 7 из 11.
Идея Шатаевой не нравилась мужчинам-коллегам, которые боялись за женщин и пытались их отговорить. Как вспоминает муж Шатаевой в своей книге, альпинист Владимир Кавуненко убеждал ее ехать в экспедицию на гору Хан-Тенгри, куда отправлялся сам. Это тоже сложная вершина, но Кавуненко думал, что будет рядом с женщинами и поможет им. «Он решил, что лучше, если женщины будут поближе к нему, — пишет Владимир Шатаев. — Тогда их можно подстраховать незаметно для них».
Но Эльвира не поддалась и ответила: «Ты думаешь, мы понарошку? А вы вправду! Володя, мы ведь не за призами. Других, может, иной раз и есть смысл обмануть, но себя-то зачем же? Запомни: самые большие скептики в этой истории — сами же женщины. Понимаешь? Я сама в себя верю не до конца, хотя и побывала на Ушбе и Корженевской. Спорю сама с собой и иду на пик Ленина, чтобы еще раз себе доказать. А ты, джентльмен, на Хан-Тенгри под ручку меня приглашаешь».
Никто их не смог переубедить — и в июле 1974 года группа отправилась в лагерь у подножья пика Ленина. Их было девять — от 27 до 38 лет, у всех уже был опыт экспедиций к сложным вершинам. В команду входили Шатаева, Ильсияр Мухамедова, Татьяна Бардашева, Валентина Фатеева, Нина Васильева, Ирина Любимцева, Людмила Манжарова, Галина Переходюк и Эльмира Гурмузова.
На штурм горы, однако, Эльмира Гурмузова не пошла. Одна из палаток оказалась бракованной, а в остальных не было достаточно места. Она стала запасной — и это спасло ей жизнь. Спустя годы она написала мемуары о женском сборе.
«Я звала в гости своих подруг, чтобы показать им мой прекрасный город. Надеялась осенью увидеть всех девчат у меня в гостях, в Ленинграде, со всеми поболтать.Наверно, “плохо звала”. Никто не приехал. Вспоминать об этом сейчас очень тяжело», — писала Гурмузова.
Сбор проходил на лесисто-полянной площадке Ачик‑Таш в Алайской долине. Там располагался лагерь для иностранных альпинистов. Через реку от них жили советские спортсмены. В долине также находился базовый лагерь, откуда организаторы и инструкторы экспедиции поддерживали радиосвязь с альпинистами на горе.
Перед восхождением группа Шатаевой прошла подготовку: им провели медосмотр, а потом дважды они забирались на тренировочные горы, чтобы акклиматизироваться и привыкнуть к высоте. В их палаточном лагере была строгая дисциплина. Американский альпинист Роберт Крейг рассказывал, что женщины казались ему «очень серьезными». Тем не менее он слышал, как они пели песни, болтали и много смеялись.
«Душой нашей компании была красавица Эльвира. Она была явным лидером, но совершенно демократичным. Эльвира легко и просто общалась, всегда была “своя среди своих”, и не любить ее было просто невозможно», — писала Эльмира Гурмузова.
Муж Шатаевой Владимир тогда был государственным тренером Спорткомитета СССР по альпинизму. Он не участвовал в экспедиции, но поехал на тренировочный лагерь на несколько дней. Шатаев вспоминал, что женская команда действовала как сосредоточенная, но дружная группа — и ни разу между ними не было разногласий.
«Грубой мужицкой силы нам не хватает… Ладно, — по воспоминаниям Шатаева, так мотивировала его жена свою команду. — Пусть так: брюки — хорошо, платье — плохо. Но мы останемся в платье — подражать никому не станем. Мы создадим свой стиль восхождения — женский, поскольку не должны и не можем ходить так, как ходят мужчины. Торопиться нам некуда».
Шатаеву пришлось уехать до того, как началась экспедиция: ему нужно было отправиться в Москву по работе. Прощаясь, он попросил жену обещать, что если кому-то станет плохо, они немедленно доложат на базу и откажутся от идеи штурмовать две вершины. Напоследок он ей крикнул: «До скорой встречи в Москве! Пригласи всех девчонок к нам в гости!»
«Чтобы не было разговоров, что мы поднимаемся по следам»
В конце июля на Памире началась непогода. 24 июля из-за урагана на одной из вершин пика Ленина погиб американец Гарри Улин. Это была первая смерть спортсмена на этой горе тем летом.
Но на старт экспедиции Шатаевой это не повлияло. Восхождение женщин началось 30 июля. Впереди них шли две мужские группы советских альпинистов, с которыми Шатаева общалась по радиосвязи. Также она передавала сообщения одному из руководителей экспедиции — альпинисту Виталию Абалакову, который находился в базовом лагере.
В первые дни после выхода на маршрут Шатаева была настроена оптимистически. Именно тогда она передала на базу сообщение со словами «Пока все настолько хорошо, что даже разочаровываемся в маршруте…»
3 августа команда решила отдохнуть, о чем Шатаева передала на базу. «Эльвира, тебе видней. Как решила, так и будет, — отвечал ей Виталий Абалаков. — Не спешите. В перспективе прогноз хороший».
4 августа одна из мужских групп взяла пик Ленина. Шатаева передала поздравление: «Нам завидно. Но завтра нас тоже можно будет поздравить», — сказала она руководителю группы Георгию Корепанову. И была права — уже 5 августа женская команда вышла на вершину пика Ленина. Там мужчины уже грели им чай.
Несмотря на то, что все первые пять дней августа стояла хорошая погода, женщины дошли до вершины не самыми быстрыми темпами. Муж Шатаевой Владимир предполагал в своей книге, что они затягивали восхождение, стараясь вырваться из-под опеки мужских команд. 5 августа, до того как дойти до вершины, Эльвира передала Корепанову сообщение:
«Погода портится. Идет снег. Это хорошо — заметет (мужские) следы. Чтобы не было разговоров, что мы поднимаемся по следам».
То же самое и со спуском — мужчины ушли с горы утром, когда было тепло и ясно. Женская команда тогда еще спала. А вечером 5 августа, когда должны были спуститься женщины, погода начала портиться: пошел сильный снег и началась метель.
В тот день на горе зафиксировали вторую смерть: на высоте 6500 метров от измождения умерла швейцарка Ева Изеншмидт, которая была в составе другой женской команды.
Шатаева сообщила на базу, что на вершине испортилась видимость и спускаться дальше альпинистки пока не смогут. Кураторы восхождения попросили их сделать перерыв — это был единственный совет, который они могли дать. Это означало, что женщины должны были переночевать на высоте более чем 7000 метров.
Из-за нехватки кислорода эта высота смертельно опасна для человека. Появляется чувство усталости и вялости, головная боль, одышка, потеря аппетита, тошнота, нарушение сна и общее недомогание. В тяжелых случаях — жидкость накапливается в легких, и человек не может дышать.
Шатаева согласилась и передала базе: «Условия терпимые, хотя погода не балует, видимости нет. Ветер, как нам и говорили, здесь всегда. Думаю, не замерзнем. Надеюсь, ночевка будет не очень серьезной. Чувствуем себя хорошо».
Утром 6 августа погода на пике Ленина не изменилась. Девушки проснулись рано, чтобы быть наготове, но напрасно: видимость была очень плохой, метель продолжалась, ветер усилился. Было почти невозможно как оставаться на вершине, так и спускаться. Альпинисты, с которыми вела переговоры группа Шатаевой, сказали, что другие группы, начавшие восхождение, решили вернуться. Погода на спуске с вершины стала еще хуже.
В 17 часов Шатаева передала: «Погода нисколько не улучшилась, наоборот, ухудшается все больше и больше. Нам здесь надоело… Так холодно! И мы хотели бы уйти с вершины вниз. Мы уже потеряли надежду на просвет… И мы хотим просто начать… по всей вероятности, спуск… Потому что на вершине очень холодно. Очень сильный ветер. Очень сильно дует». И добавила: «А сейчас нам хотелось бы пригласить к радиостанции врача. У нас есть вопрос, нам нужно проконсультироваться».
Оказалось, что одна из женщин — Ирина Любимцева — заболела. Ее рвало уже около суток.
Врач на базе услышал симптомы и сказал, что это похоже на пневмонию. Он дал рекомендации по лекарствам, которые нужно колоть заболевшей. На это Шатаева ответила: «Мы поставлены в такое положение, что не знаем, как разделить лекарства — у нас еще одна участница неважно себя чувствует…» Абалаков отругал Шатаеву за то, что она не сообщила о заболевших, сказал выполнить требования врача и начать спуск.
Шатаева ответила базе: «Я поняла. Хорошо. Сейчас же сделаем уколы, собираем палатки и немедленно — через 15 минут — начинаем спуск…» В тот день связи больше не было. На следующее утро она сообщила, что ночью Ирина Любимцева умерла от пневмонии.
Ирина Любимцева была из Свердловска. Как вспомнила Гурмузова, она была «очень спокойной и невозмутимой в любых ситуациях», «сразу видела, где нужна помощь, и мгновенно включалась в работу».
«Через 15–20 минут нас не будет в живых…»
Через час Шатаева доложила, что команда начала спуск, но в ночь на 7 августа погода в районе пика Ленина стала еще хуже. На хребтах начался ураган: ветер разорвал палатки, унес рукавицы, примусы и другие вещи участниц восхождения. Альпинисткам с трудом удалось сохранить рацию, с помощью которой они общались с кураторами в базовом лагере внизу.
К вершине на помощь женской группе вышли советские, французские, американские, японские, английские и австрийские альпинисты. Но никто из них до группы Шатаевой не дошел.
В 14 часов Шатаева снова вышла на связь. Умерли еще двое: Валентина Фатеева и Нина Васильева. «Унесло вещи… На пятерых три спальных мешка… Мы очень сильно мерзнем, нам очень холодно. У четверых сильно обморожены руки», — сказала она.
Шатаева была явно «вне себя от горя», вспоминает Роберт Крейг, но ей каким-то образом удалось сохранить почти жуткое самообладание. Она спокойно описывала проблемы с палатками или нехваткой воды и запиналась лишь тогда, когда упоминала своих погибших товарищей. Услышав ее голос, переводчица сказала американцам, что ей кажется, Шатаева как будто оказалась во сне и не понимает, что происходит.
Валентина Фатеева и Нина Васильева — москвички. «У Вали Фатеевой всегда была чуть сдержанная, но сразу располагающая к себе улыбка», — вспоминала Гурмузова. А Нина, по ее словам, была «спортивной, спокойной и немногословной».
В сообщении с базы женщин попросили не падать духом, продолжать спускаться и при возможности выходить на связь каждый час. В 15 часов Шатаева сообщила, что оставшиеся в живых участницы восхождения замерзли до такой степени, что не могут вырыть пещеру, потому что не могут двигаться. Их рюкзаки и другие вещи унесло ветром.
Почти все сообщения, которые передавали женщины после обеда 7 августа не сохранились․ Но есть воспоминания Роберта Крейга, который рассказывал, что им говорила переводчица на базе. В 15:30 Эльвира Шатаева, по его словам, вышла в эфир: говорила бессвязно, а затем, казалось, потеряла счет времени и упомянула о болезни двух женщин, которые уже умерли. Кто-то рядом с ней плакал, затем зарыдала и сама Шатаева.
«Они все мертвы; что будет с нами? <…> Это несправедливо, мы все сделали правильно», — сказала она. На базе Абалаков пытался утешить Шатаеву:
«Моя дорогая, прекрасная девочка, вы были очень храбры, все вы. Пожалуйста, держитесь, мы пытаемся связаться с вами».
В 18:30 раздался слабый голос Эльвиры. «Еще одна умерла. Мы не можем пережить еще одну ночь. У меня нет сил удерживать кнопку передатчика», — вспоминает ее слова Роберт Крейг. Тогда, пишет он, русская переводчица разрыдалась.
В 19 часов на базе поняли, что женщин уже не спасти. «Наверху трагедия заканчивается. По всей вероятности, протянут недолго», — передали с базы Константину Клецко, одному из руководителей мужской группы.
В 20 часов от женской группы пришло еще одно сообщение о безнадежном состоянии остающихся в живых участниц спуска. Им сказали сделать яму и ждать до утра — тогда придет помощь. Но кураторы понимали, что будет слишком поздно.
В 21:12 на связь вместо Шатаевой вышла Галина Переходюк. Она долго молчала, потом заплакала и сказала: «Нас осталось двое… Сил больше нет… Через 15–20 минут нас не будет в живых…»
Зарыдали все, пишет Крейг.
«Эльвира Шатаева… Ногами к югу. Голова в капюшоне»
Первыми тела женщин обнаружили японские и американские альпинисты. База попросила их составить карту и обрисовать, где они лежат.
«Когда мы после этого вернулись в палатку, у нас начались слуховые галлюцинации. Джек и я слышали снаружи голос, похожий на жалобный голос девушки. Но каждый раз, когда мы выходили из палатки посмотреть, слышали только скрип растяжек под тяжестью снега», — рассказал один из японских альпинистов.
Первая группа нашла только семь тел, не заметив восьмое под одним из них. Следующую группу по поиску погибших вызвался возглавить муж Эльвиры Владимир Шатаев. Он узнал, что группа в опасности, когда был в городе Ош: Шатаева из Москвы отправили обратно в Кыргызстан, чтобы он разобрался в причинах смерти швейцарки Евы Изеншмидт, которая была в составе другой женской команды.
«Мне закралась мысль: как хорошо! Я только что провожал их и теперь встречу на спуске. Когда мы прибыли в Ош, мне сообщили, что группа в опасности. Потом мы добрались до рации, и все стало ясно: все погибли», — вспоминал он.
Шатаев подумал, что японцы не нашли тело, потому что кто-то, возможно, остался жив — и надеялся, что в живых осталась Эльвира. Однако ее тело нашли. Увидев его издалека, Владимир сразу ее узнал: «Хочу сдвинуться с места, но ноги… Цепляюсь за ледоруб, торчащий из снега, и вглядываюсь со страхом, боясь узнать… Отсюда не различишь — нужно подойти ближе… Но я знаю, что это она…» — писал Владимир Шатаев в своей книге.
Другие альпинисты оставили их наедине. Шатаев думал, что кто-то должен надиктовать описание трупов на пленку, и решил сделать это сам. Он достал диктофон: «Эльвира Шатаева… Ногами к югу. Голова в капюшоне. Анарака голубого цвета, пуховка. Брюки-гольф, черные, вибрам двойной, на ногах “кошки”. Очков нет. В четырех метрах найдена резинка от очков… В карманах карабин и разные дамские мелочи: маникюрная пилка, щипчики для ногтей, карандаш “Живопись”, круглое зеркальце — разбитое (в трещинах)», — записал он.
Рядом с Шатаевой лежало тело Гали Переходюк. Он подошел к нему и стал описывать отличительные приметы на диктофон. И так — со всеми восемью участницами.
На Галине Переходюк была шапочка, которую ей связала Шатаева. Переходюк жила в Миассе и была единственной матерью в этой группе. У нее остался сын.
Татьяна Бардашева и Ильсияр Мухамедова были из Душанбе. Эльмира Гурмазова описывала Бардашеву как закрытую: они никогда не общались. С Мухамедовой они периодически устраивали поэтические вечера.
Людмилу Манжарову из города Фрунзе Гурмузова называет человеком с «необычными идеями и невероятной энергией».
Спускать тела было дорого и опасно, поэтому спасатели вырыли две братские могилы, где похоронили женщин. В базовом лагере все присутствующие собрались на панихиду в честь погибших. «Это были счастливые и одаренные альпинистки, у которых теперь остались убитые горем семьи и друзья. Они были просто усмирены силами природы, которые были вне их контроля», — сказала, по воспоминаниям Роберта Крейга, одна из присутствующих.
Получилось спустить тела с горы только спустя год: процесс занял две недели. Тела троих альпинисток забрали родственники и увезли на родину. Пятерых, включая Шатаеву, похоронили у подножия пика Ленина на высоте 3600 метров.
На похоронах выступил Шатаев. «Человек всегда будет проверять себя, в том числе и горами. Это не кончится никогда — ни у мужчин, ни у женщин. Я хотел похоронить Элю здесь, на этой земле, у подножия гор. Пока стоит Памир — здесь всегда будут люди… Памир поможет сохранить память о них навсегда», — сказал он.
На поляне Эдельвейсов рядом с горой установили памятник с именами и фото погибших.
Эльвира Шатаева до сих пор остается на Памире.
«Даже мужской организм такого не выдержит!»
В советских СМИ не сообщали об этом происшествии, но о гибели женской группы на Памире быстро узнали в альпинистских кругах. Спортивная комиссия сделала вывод, что альпинистки погибли из-за резкого ухудшения погоды.
За происшествие никого не наказали. Часть вины, по словам Владимира Шатаева, лежит на Виталии Абалакове, который выпустил команду в горы. Эльмира Гурмазова с этим соглашается: по ее данным, он знал о приближающемся урагане за день до него из сообщений по радио, но не предупредил женщин.
Гурмузова видит еще одну причину катастрофы в недоброкачественных палатках. Об этом писали также американцы Роберт Крейг и Арлен Блум. Последняя назвала снаряжение советских женщин «недостаточно хорошим».
Но вину самих женщин альпинисты тоже не отрицают: «Так или иначе, со стороны девчонок тоже была промашка. Надо было при любых раскладах сразу начать спуск, а не оставаться ночевать на семитысячной высоте. Даже мужской организм такого не выдержит! Да, туман был сплошной, не видно ничего. Ну так иди обратно по пути подъема, где ты уже все знаешь», — говорил Шатаев. Крейг предполагал, что команда Шатаевой не пошла по пути подъема, потому что до конца не отказалась от мысли штурмовать две вершины.
Так или иначе, после трагедии в Советском Союзе на 20 лет ввели неофициальный запрет на формирование женских команд для восхождений. В составе альпинистских групп должно было быть не больше одной женщины. Разрешение на восхождения полностью женскими группами в спортивном комитете дали только после распада СССР.
По словам инструктора первого всероссийского очного Женского кубка Федерации Альпинизма России Ирины Морозовой, к женским восхождениям в России относились скептически даже в 2000-е годы. Она рассказала, что из-за многолетних ограничений инструкторы перестали грамотно обучать девушек техническим приемам, а ей понадобилось много лет, чтобы убедить Федерацию альпинистов России сделать официальные женские зачеты в чемпионатах.
Даже спустя несколько десятилетий про трагедию группы Шатаевой выходили заметки с заголовками «Не женское это дело». Муж Эльвиры писал в своих мемуарах «Категория трудности», что считает физические возможности женщин в альпинизме хуже, чем у мужчин. «К сожалению, альпинизм — удобная штука для женской “игры в мужчин”. Оговорю, однако, — я вовсе не выступаю против того, чтобы женщины ходили в горы. Я только сделал вывод на основании опыта, что нужно реалистично смотреть на соотношение сил, на женские возможности в этом виде спорта», — считал Шатаев.
Гибель группы Эльвиры Шатаевой была крупнейшей трагедией на пике Ленина до 1990 года. Тогда из-за землетрясения с горы сошла лавина, и погибли 43 человека — и женщины, и мужчины.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!
