Меня избил муж, и я не буду об этом молчать

Живущая в Уфе парикмахер Диния Батырбаева рассказала у себя в соцсетях, что ее муж, участник СВО, жестоко избил ее, когда вернулся домой в отпуск. Диния показала фотографии сломанной челюсти, ушибов и гематом по всему телу, рассказала, что она получила сотрясение мозга, не может полноценно есть и ей больно разговаривать. До этого случая Диния с дочерью почти месяц жила в кризисном центре для жертв домашнего насилия: она хотела уйти от мужа, который до отправки на войну, по ее словам, занимался мошенничеством и проигрывал деньги в интернете, в результате чего их семья увязла в долгах. Но муж не давал ей развода, обвинял в неверности и поднимал на нее руку. Диния рассказала «Холоду» свою историю и объяснила, почему на этот раз не стала молчать о насилии.

С 2005 по 2008 год я училась в профлицее и колледже технологии и дизайна и работала парикмахером в Уфе, но в 2009 году вернулась в Баймак (город в Башкортостане. — Прим. «Холода»), где родилась и выросла. Мама купила мне там помещение, чтобы я могла обслуживать клиентов в родном городе. Жизнь тогда моя была яркой и насыщенной: я очень любила свою профессию, ездила на разные семинары и много работала. Но мечтала и о семье. Представляла, как маленькие ножки идут по траве, и почему-то всегда знала, что первым ребенком будет сын.

С мужем я познакомилась в интернете в апреле 2010 года. Тогда только что умерла моя тетя, и я тяжело переживала утрату: засела дома, перестала ходить гулять и с кем-либо общаться. Только зарегистрировалась во «ВКонтакте». Там-то мне и написал Азамат. Мы стали общаться, я узнала, что у него мама башкирка, из наших краев, вышла замуж за казаха и уехала к нему. Азамат родился в Казахстане, а в Баймак приехал навестить тетю. Мне было приятно с ним беседовать, но к нашему общению я не относилась серьезно. 

Все изменилось при встрече. Я в ту пору снимала квартиру и жила одна, Азамат встречал меня с работы, мы гуляли, спокойно проводили время вместе. Он относился ко мне уважительно, не пил и не курил, казался мне домашним. А мне только это и надо было, чтобы был домашний уют и тишина. Мои родители постоянно ссорились, и я категорически не хотела, чтобы мои дети росли так, как я. Азамат разделял это мое желание, и этим меня и взял. 

У Азамата не было российского гражданства, он пытался заниматься работой по металлу и чинить машины. Денег я, конечно, от него не видела, но для меня самым главным были наши отношения, то, что человек ко мне хорошо относился. Встречались мы недолго, почти сразу стали жить вместе, а в октябре 2010 года у нас был никах, после чего я забеременела сыном. В начале мая мы расписались, свадьба была очень яркой и веселой. Наверное, я тогда была счастлива. Была молодая и думала, что нужно жить, как нам внушали, сама его выбрала, не запойник, не бьет, значит, все отлично!

Все посыпалось после рождения сына в августе 2011 года. Я стала еще ответственнее, а у мужа ответственности не прибавилось. Он постоянно вляпывался в какие-то истории, оказывался должен денег. Мне же некогда было с ним разбираться: как только я отдала сына в сад, стала много работать. У меня было много клиентов, и я понимала, что моя работа — это единственный залог стабильности в жизни. 

В июле 2014 года у нас с Азаматом родилась дочка, и там была такая же история. Я родила и сразу вышла на работу. Трудилась и за детьми смотрела, а Азамат проворачивал какие-то делишки — брал машины в ремонт и деньги авансом, а как итог не возвращал хозяевам ни деньги, ни машины. К тому же начал выпивать. Иногда он все-таки помогал присматривать за детьми, но денег от него было не видать. Гражданство ему не давали. 

Я просила его устроиться на работу, чтобы хотя бы на продукты его зарплаты хватало. Он все обещал, но ничего не делал. За какое дело ни брался, никогда не доводил до конца. Я за всем этим наблюдала и отказывалась верить, что это моя жизнь. Единственной отдушиной для меня были дети.

В 2016 году мы переехали из Баймака в Уфу. Здесь Азамат устроился в один автосервис, проработал полгода, а потом его выгнали. Тогда он принялся таксовать, после чего устроился в другой автосервис. Там он зарабатывал хорошие деньги, но не задержался дольше трех лет — его выгнали. Он также куда-то дел машину моего брата: тот попросил его помочь продать ее, оформил на него доверенность, но денег мы так и не увидели (брат Динии отказался говорить с «Холодом»). 

Я старалась с ним лишний раз не конфликтовать, потому что каждый раз он рассказывал мне одну и ту же историю, мол, это он жертва, его все подставили и обманули. Азамат искал работу, но все ему было не так и не то. Мне, опять же, было некогда с ним разбираться, мне нужно было кормить его и детей, развозить их повсюду. Дочка еще занималась гимнастикой, а это недешевый вид спорта.

Я оформила кредит на машину и выплачивала остальные кредиты. Их было много. Я крутилась как белка в колесе, работала на два города — у меня оставались клиенты и в Баймаке, и раз в месяц я обязательно выбиралась к ним. Мужа я просила только никуда не лезть и помогать мне с детьми.

В один прекрасный день мне стали звонить коллекторы. Я ничего не понимала: какие деньги они от меня хотят? А мужчина на другом конце трубки мне сказал: «Девушка, у вас вообще-то восемь микрозаймов». Оказывается, муж обналичил все мои кредитные карты и оформил на меня микрозаймы, а все деньги — два миллиона рублей — проиграл в покер и на ставках (редакции не удалось подтвердить эту информацию, но клиентка и соседка Динии из Баймака рассказала «Холоду», что слышала от Динии, что ее муж не работает, проигрывает деньги в интернете и занимает деньги у родственников жены). Залезал в мой телефон, пока я спала, а я доверяла ему и никогда не скрывала пароль. 

Летом 2022 года он вышел на работу в автосервис, и проработав там два месяца, украл 300 тысяч рублей из кассы, когда хозяин сервиса уехал отдыхать. Об этом я узнала лично от хозяина, когда он приехал его искать. Сам он добрый, но взял с собой двух мужиков, и те хотели забрать мою машину. Я им сказала, что машина взята в кредит, и предложила решить вопрос в суде. Они посмотрели на меня и детей и решили оставить нас в покое, сказали: «Бог ему судья» (владелец автосервиса не ответил на вопросы «Холода»).

Я подала на развод, и 14 октября 2022 года нас развели (копия свидетельства о расторжении брака есть в распоряжении редакции. — Прим. «Холода»). Я ему сказала, чтобы он уходил, и он уехал к родителям в Казахстан. Чем занимался там, я не знаю, — денег нам он не присылал. 

Он вернулся в Россию в конце 2022 года, отпраздновал с нами Новый год и так и остался. Не работал, сидел дома и присматривал за детьми. Наши отношения с ним были тогда уже прекращены — я не хотела иметь с ним ничего общего. 

У меня не получалось выплачивать кредиты, банк грозился отобрать квартиру. В итоге общую сумму задолженностей мне удалось уменьшить, продав машину, которую я брала в кредит. На оставшиеся деньги муж купил подержанную «ауди» за 350 тысяч, чтобы было на чем развозить детей («Холоду» не удалось подтвердить наличие у Динии этого автомобиля). Но и ее Азамат в июне 2023 года куда-то дел — я даже не стала выяснять, что он с ней сделал, просто стала его прогонять. Для меня стало это последней каплей — я захотела свободы. 

Но тут Азамат решил подписать контракт на службу в армии и уговорил меня снова с ним расписаться (копия свидетельства о заключении брака есть в распоряжении редакции «Холода») под предлогом того, что меня это ни к чему не обязывает, а если с ним что случится, я смогу без проблем получить выплаты. Внутренний голос протестовал: я уже не любила этого человека, относилась к нему как к брату — но все-таки я пошла на это. 

Осенью 2023 года Азамат отправился на СВО: отправлял нам деньги, я, как могла, выплачивала долги, но относилась к нему без любви и нежности. Он это чувствовал и психовал, говорил, что нам с детьми нужны от него только деньги. Я предлагала ему развестись, говорила, что мне это все надоело, не нужны мне ни он, ни его деньги. «Расстанемся по-дружески, все поделим, дети с тобой будут общаться», — предлагала я ему. Но он не соглашался, говорил, что мы либо будем вместе, либо врагами. 

В апреле 2024 года он первый раз приехал в отпуск. Он наконец-то получил российское гражданство, и это обнажило его истинное лицо. Он стал вести себя по-другому, чуть ли не всюду входил с пинка ноги в дверь. Я кое-как вытерпела 20 дней рядом с ним и решила, что с меня хватит. 

В июле я подала на развод. Азамату это не понравилось. Согласие на развод он не дал, и я вынуждена была обратиться в суд. Суд дал нам три месяца на примирение, и на этот срок мы так и остались женатыми — разрешение на расторжение брака я получила только в январе 2025 года (копия есть в распоряжении редакции «Холода»). После подачи документов на развод Азамат регулярно писал мне угрозы, обвинял в меркантильности и неверности. Подговорил кого-то из своих товарищей, чтобы тот написал мне, что мой муж погиб, и прислал фотографии «тела» с татуировкой Азамата на ноге, но я не поверила, так как Азамат не раз меня обманывал. (В распоряжении редакции есть фото переписки, в которой аноним представился Динии заместителем командира полка Азамата Дмитрием Васильевичем Борисовым, сообщил, что ее муж погиб, и прислал на освидетельствование фотографии обезображенных конечностей с татуировками. Однако утверждать, что эти сообщения прислал муж Динии, редакция не может. — Прим. «Холода».)

В сентябре 2024 года я устала от его оскорблений и угроз и заблокировала его номер. Тогда он пустил в ход манипуляции через детей. Мог позвонить в шесть утра и обматерить их, мог писать сообщения, что у них плохая, гулящая мать. Сыну писал, что я виновата в том, что он плохо учится, и убедил его переехать к моей сестре. Через неделю я его вернула, и мы втроем жили в идиллии, пока на Новый, 2025 год к нам без предупреждения не приехал Азамат.

30 и 31 числа он вел себя сдержанно, и я не стала его выгонять, так как он отец детей и имеет право с ними видеться. Мы спали с ним отдельно: я в зале, он на кухне. 1 января, в пять утра, когда дети спали, он начал ко мне приставать. Я отказала ему, но он взял силой. Потом загнал меня в угол и орал на меня, какая я плохая. Дочку забеспокоили крики, я побежала к ней, чтобы ее обнять. Но Азамат не унимался, несколько раз ударил меня в живот, врезал кулаком по голове, облил алкоголем. Дочке высказывал при этом, что я плохая мать, шалава, с ним только ради денег. 

Успокоился он только тогда, когда я попросила вызвать скорую: у меня очень сильно болел живот. Он ушел в другую комнату, а ко мне приехала скорая, врачи дали обезболивающее. Я подождала, пока он заснет, оделась и пошла гулять с собаками. В это время думала, как мне уходить. Я пошла в полицию, подала заявление, что меня избил муж. Его приняли, но на руки мне ничего не дали и на медосмотр меня не направили.

Я подождала, пока дочка выйдет на детскую площадку, и забрала ее с собой. Растолкать брата у нее не получилось, он крепко спал, а, проснувшись, отказался идти с нами. Муж к тому моменту уже проснулся и стал искать меня по всему городу. С дочкой мы переночевали в хостеле, а утром 2 января я позвонила женщине, работающей в администрации города, и рассказала, что со мной произошло. Она еще до этого хотела навестить моих детей, как детей СВО, звонила мне на этот счет 30 декабря и сказала, чтобы я обращалась по любым вопросам. Вот я и обратилась. Она направила меня в кризисный центр «Семья». Там нас хорошо встретили, выдали все необходимое, и мы там остались (копия договора с кризисным центром есть в распоряжении редакции «Холода»).

Азамат в это время продолжал нас искать: он написал заявление в полицию, что я украла у него ребенка, звонил и угрожал мне по телефону. Юристы и психологи из центра поддержали меня в этой ситуации, рассказали, что следует фотографировать заявления. 1 января я была как в тумане и этого не сделала, 3 января написала еще одно заявление в полицию (копия есть в распоряжении редакции «Холода»), позже сходила в следственный комитет, где тоже оставила заявление. Везде сказали ждать 10 рабочих дней. 

Я и ждала — деваться было некуда. В кризисном центре нам с дочкой было хорошо и спокойно. Там живут такие же женщины, как я, — жертвы тиранов и абьюзеров. Конечно, было страшно, дочка нервничала. Я также переживала за сына, который остался с Азаматом, но общаться с ним не могла — знала, что его телефон прослушивают и читают, что муж настраивает его против меня, а сын слушает. Он мальчик неконфликтный, но у него есть свое мнение. Так что я просто за него молилась. 

Стали меня клеймить, говорить, что я плохая мать, за детьми не смотрю, что я сектантка, тупая и бестолковая, ничего в жизни не добилась, от меня одни проблемы. Сектанткой они меня называют, потому что я практикую «Аксесс барс». Сеанс проходит так, что человек лежит на кушетке, ему прорабатывают 32 точки на голове, в то время как психолог задает вопросы. В этом нет ничего плохого.

Также родственники говорили, что нужно было мужа ждать с войны — он же ради нас, якобы, изменился. Но я изменений никаких не видела. Он продолжал врать. Приехал на машине: сказал, что купил, а я вижу, что она арендованная, сказал, что купил дом, что на фронте получил четыре ранения, а подтверждений его словам нет. Избил меня.

25 января он написал дочке, что уехал обратно на СВО. Я подождала день, и 26 января пошла домой — хотела увидеться с сыном. Но я предполагала, что сообщение Азамата может оказаться очередной ложью, поэтому написала соседке про свою ситуацию. 

Дверь в квартиру была открытой, и я позвала соседку, чтобы не заходить одной. В этот момент муж выбежал из квартиры, схватил меня и затащил с собой. Соседка сразу вызвала полицию, но она ехала два часа. За это время Азамат заставил меня раздеться догола, принялся избивать руками и ногами, много ударов пришлось по голове (в распоряжении «Холода» есть справка из нейрохирургического отделения с подтверждением следующих травм: сотрясение мозга, сложный перелом челюсти, многочисленные ушибы головы, лица и рук). Потом он закурил и потушил сигарету о мою спину. А после этого отвел в спальню, где задернул шторы, чтобы не было видно с улицы, что происходит (мы жили на первом этаже), изнасиловал меня и снял все на телефон. Мой телефон он разбил, предварительно узнав от него пароль и прочитав все сообщения на нем. Пароль я давать не хотела, но он сказал, что будет избивать меня до смерти, и я его назвала. 

В процессе он вел себя со мной как с пленницей, говорил, что сбреет мне волосы, но под рукой не оказалось нужных инструментов. Специально бил по лицу, чтобы я долгое время не могла выйти на улицу, кричал, что убьет. Спрашивал, что я собираюсь делать дальше. Я говорила: «Жить», а он отвечал: «Нет, жить ты не будешь!»

Как именно полицейские вошли в квартиру я не помню. Когда лежишь на полу и кричишь от боли, особо не до этого. Полицейские задержали Азамата, а меня увезла в больницу скорая. 

Сейчас я чувствую себя хорошо, слава богу, дочь со мной. Сын живет у сестры, так как не хочет в кризисный центр. Очень благодарна моим подругам, друзьям и некоторым родственникам, которые собрали мне деньги на восстановление. У меня сильное сотрясение мозга, перелом нижней челюсти и множество ушибов и гематом по всему телу. Примерно месяц мне предстоит ходить со специальной пластиной во рту, а сейчас я не могу полноценно есть — питаюсь я только жидкой едой, и мне тяжело говорить. 

Мужа задержала военная полиция, вменяет ему две статьи: избиение и дезертирство. Он должен был уехать обратно на фронт еще 18 января, но цель уничтожить меня оказалась сильнее. Несмотря на задержание, у него есть доступ к телефону, он дает интервью газетам, перевел мне 50 рублей в виде унизительной подачки.

Я хочу жить на своей земле спокойно, поэтому надеюсь на справедливость. Думаю, ему не удастся уйти от ответственности: либо посадят, либо отправят обратно, но только уже как зека. 

Мне надоело молчать: он очень опасен, не только для нас с детьми, но и для других людей. Я решила рассказать об этом публично, опубликовать фотографии, потому что по-другому меня не слышат. А я хочу, чтобы его наказали и чтобы другие СВОшники знали, что наказание для них есть. Женщин, которые живут так же, как я, хочу призвать не терпеть и не молчать. Тиранов становится много, нужно пресекать их действия. Мы, женщины, рождены для любви и нежности, а не для того, чтобы нас били какие-то неадекватные мужчины. 

Я получаю комментарии, что сама виновата, но они меня не триггерят. Чтобы меня осуждать, нужно побыть в моей шкуре. Дай бог, чтобы никто не оказался там. Все, через что я прошла и прохожу, — ужасно, многие бы не выдержали. Я хочу пережить это и просто жить дальше спокойно и счастливо, работать и повышать свои навыки в парикмахерском искусстве, дать своим детям образование.