«Может, я идиот, что пошел на такой шаг?»

Редакция «Медиазоны» объявила, что находится «на грани» из-за финансовых проблем. Главный редактор Сергей Смирнов и редактор Дмитрий Трещанин с 31 марта работают без зарплаты. Вся надежда у команды на масштабный сбор донатов, в ходе которого они надеются собрать пять тысяч платных подписчиков. Сергей Смирнов рассказал «Холоду», как он планирует жить без зарплаты, на какие сокращения пришлось пойти изданию и как команда реагирует на хейт в соцсетях.

Этот материал мы подготовили вместе с командой «Медиаграча» — рассылки для всех, кто интересуется медиа и не только. Здесь можно узнать полезные лайфхаки, прочесть интересные исследования и статьи, а также найти работу. Подписывайтесь!

Полную версию этого интервью смотрите на ютуб-канале «Холода»:

Много ли человек сократили в «Медиазоне»?

— Нескольких, но это не пишущие сотрудники. И мы надеемся, что удалось не оставить их совсем на морозе, — ни с кем бы не хотелось так поступать.

А как вы сами планируете жить без зарплаты?

— Как в меме: «Вы вообще нормальные? А ничего, что вы работаете бесплатно?» А если честно, я человек из небогатой семьи и всегда довольно осторожно относился к тратам, к тому же понимал, что рано или поздно этот кризис наступит. Поэтому у меня есть запасы почти на полгода. Это касается не только денег, но и гречки и фасоли. Мне кажется, четыре-пять месяцев в нынешней ситуации — это уже большой период. Довольно надежная ситуация для эмигранта в нынешнем мире.

Опять же, мы с Димой (Дмитрий Трещанин — редактор «Медиазоны», который тоже решил отказаться от зарплаты. — Прим. «Холода») проводим стримы, какие-то деньги приходят оттуда. У меня есть ютуб-канал, у нас обоих есть Patreon (веб-сайт, на котором можно поддержать автора контента донатами. — Прим. «Холода»). Небольшие доходы от этого мы будем получать.

Мы люди относительно известные. А что делать уволенному человеку, уехавшему из родной страны, с небольшой зарплатой и не очень большой известностью? Мы несем ответственность за этих людей.

Я думал и о посте с поиском работы, но пока отсрочил это решение. Возможно, в будущем поищу какие-то проекты. 

Не думаете воспользоваться советом Михаила Беньяша? (Адвокат Михаил Беньяш в эмиграции стал сантехником и предложил активистам и журналистам, оказавшимся в трудной финансовой ситуации, найти «нормальную работу». — Прим. «Холода»)

— Ничего особенного в этом не вижу, что плохого в рабочей профессии? Кстати, я достаточно много времени зарабатывал уроками истории. Правда, не могу сказать, что это большие деньги, да и вряд ли я к этому вернусь. К тому же, я не тот человек, которого можно рекомендовать для подготовки к ЕГЭ — боюсь, что на вопросы про начало «СВО» и «героев СВО» могу и не ответить. Но потенциально это один из вариантов.

В вашем посте сказано, что, если вы не соберете пять тысяч донатеров, придется отказаться от каких-то форматов и возможностей. Что будет последним, от чего откажется «Медиазона»?

— От онлайнов из судов и дата-журналистики. Вообще первыми мы «уволили» самых бесполезных сотрудников, которые не производят контент, а только умничают в соцсетях. 

Звучит юмористически, но, если серьезно, мое отсутствие действительно в меньшей степени повлияет на контент «Медиазоны», чем отсутствие людей менее известных по именам, но тех, кто пишут новости или заметки, разбираются с новыми уголовными делами, обзванивают суды, узнают приговоры. Хотелось бы, чтобы эти сотрудники были более заметны.

Сколько людей удалось сохранить в редакции благодаря тому, что вы с Трещаниным отказались от зарплаты?

— Больше двоих. Я и Дима — это примерно как три с половиной человека в «Медиазоне». Но у нас нет желания уйти совсем и отказаться от денег навсегда — нам тогда придется искать новую работу.

Это временное решение. Ведь перед запуском донатной кампании мы не понимали, какой она будет, соберем ли мы пять тысяч подписчиков. Вот если мы их соберем, тогда посмотрим: вполне возможно, нам хватит, чтобы вернуть каким-то сотрудникам урезанные зарплаты. Вряд ли, конечно, мы будем восстанавливать такие вещи, как работу с фрилансерами и дополнительные расходы. Самое важное — это для начала вернуть всем людям в редакции те 100–150 евро, на которые им урезали зарплаты. 

Почему вы считаете не общую сумму донатов, а количество подписчиков?

— Сумма дает следствию дополнительные доказательства, а мы этому следствию хотим препятствовать. Понятно, что сумма донатов и количество подписчиков — разные вещи, кто-то может пожертвовать один евро, а кто-то — 100. Но все-таки есть средний размер доната и понимание, какой плюс-минус будет сумма.

Это довольно отчаянный шаг, ваша кампания началась со слов «мы на грани». Почему не пойти к тем, кто открыто говорит, что дает деньги? Зимин, Ходорковский?

— Я не думаю, что сейчас есть организации или институты, которые могут обеспечить существование всех российских медиа. В отличие от многих, у нас есть большой опыт обращения напрямую к читателям и мы не раз проводили подобные кампании [по сбору донатов]. 

Я представляю, как тем медиа, которые никогда подобным не занимались, будет нехорошо, если мы придем на объявленный конкурс и заберем из него значительную часть денег. При этом нас 20–30 тысяч евро не спасут, а вот издание, где работает несколько человек, спасут. Мне кажется, должна быть определенная ответственность, в том числе за то, чтобы не мешать выжить другим медиа. 

К тому же всегда есть вопросы, условия, как это оформлено — публично или не публично. И мне скорее не нравится история вокруг Невзлина (многолетнего партнера и друга Ходорковского. — Прим. «Холода») — на фоне нее это все совершенно невозможно. 

Думаю, не только мы очень сильно зависим от поддержки читателей. Поэтому очень важно помогать тем медиа, которые вам нравятся. Мне кажется, мы сейчас стоим перед вопросом сохранения этой среды как таковой. 

Обращение «Медиазоны» про сбор донатов вызвало очень много обсуждений в X (бывшем твиттере). Есть несколько популярных претензий. Одни пишут: «Очень грустно. За три года “Медиазона” уничтожила свою репутацию. Я считал их последним качественным СМИ, однако целоваться взасос с ФБК оказалось важнее, чем сохранять журналистскую нейтральность». С другой стороны, сотрудники ФБК, призывающие помочь «Медиазоне», начинают посты со слов: «У меня много вопросов к “Медиазоне”, но…». Как вы работаете с этим негативом? 

— Думаю, еще немного лет назад у журналистов считалась идеальной ситуация, когда тебя хейтят с двух сторон. Это значит, что ты молодец и крутой. Но я, кстати, так не считаю.

Я считаю, что вся эта история — последствия эмиграции, того, что одни оторваны от дома, другие остались в России, но находятся во внутренней эмиграции. Это от какой-то безысходности.

То есть как будто виноват не только Путин, а еще и те, кто неправильно боролись с Путиным, неправильно писали об этом или не писали. Заметно понижение уровня терпимости во всем, общая фрустрация оттого, что не можешь ничего по-настоящему сделать. 

Нет, ребята, ни Максим Кац, ни ФБК, ни Михаил Ходорковский не виноваты в том, что со всеми нами происходит. Если бы они, с нашей точки зрения, все делали идеально, ситуация была бы не сильно лучше. Корень и главный виновник другой. 

Но что бы ты ни делал, у всех будет к тебе огромное количество вопросов. Мало того, если ты будешь давать на них ответы, к ним появится еще 50 дополнительных вопросов. 

Это абсолютно нормальная история — люди хотят выплескивать негативные эмоции и чувствовать себя правильными. Так, чтобы перед ними оправдывались. Но большая проблема в том, что все это — очень разрушительный хейт.

Почему, несмотря на сложившуюся ситуацию, вы кажетесь таким веселым?

— Самое страшное — когда кричишь «помогите», а тебя игнорируют. Пусть лучше захейтят в комментариях, чем не обратят внимания. То, что мы вызвали реакцию, — уже хорошо. Как и то, что у нас растет число подписчиков и мы уже перевалили за четыре тысячи. Нам осталось меньше тысячи до заветного числа, собрать которое будет очень сложно. По опыту, 70% собираются в первые сутки.

Вчера я особенно развеселился от того, что про нас написала РБК. Я даже шутил: «Неужели в топ “Яндекса” попадем?» Это такой внутренний журналистский юмор. 

Кстати, я очень ценю поддержку тех, кто в целом может негативно относиться к «Медиазоне», у кого есть к нам вопросы. Мы, наверное, не соответствуем представлению многих о том, чем должны заниматься независимые журналисты. Очень трудно всех устроить. 

Ну и, конечно, это [веселье] — немного истерическое состояние. Сейчас первые два дня сбора пройдут, а потом еще сидеть без зарплаты пару месяцев. Начинаешь думать: может, я идиот, что пошел на такой шаг? Что я сделал? Что я потом буду делать с двумя детьми?

Но в целом я очень доволен, потому что самое страшное было — провалить кампанию. Мы же видим, как люди разобщены, как друг на друга ругаются, особенно в твиттере. Понятно, что часть — это боты, значительная часть — разочаровавшиеся люди, которые хейтят вообще все, даже закат и восход. Но не видно, есть ли другие, интересуются ли они чем-то или нет. И понять это можно только опытным путем. 

Помочь «Медиазоне» и подписаться на донаты можно здесь.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.