Два года назад у 21-летней Александры внезапно отказали ноги — она проснулась и не смогла встать с кровати. Несмотря на то что врачи не верили и не смогли найти причину, ей все равно пришлось учиться ходить заново. Но на этом медицинские проблемы не закончились: через некоторое время гинеколог сообщил Александре о том, что у нее очень высокий риск рака шейки матки. Но спустя полгода она узнала, что это был неверный диагноз. Александра рассказала «Холоду», как психотравмы повлияли на ее здоровье и как все эти проблемы изменили ее взгляд на жизнь.
Давай, вставай, начинай ходить
Весной 2022 года я проснулась и обнаружила, что не могу пошевелить ногами. Накануне вечером я чувствовала себя отлично, легла спать на бок, но утром даже не могла повернуть таз. В ногах сохранялась чувствительность, однако двигать ими я не могла. Я немедленно позвонила своему молодому человеку, который предположил, что я просто отлежала нижнюю часть тела во сне. Но спустя 40 минут мне не стало лучше, и я вызвала скорую помощь. Меня госпитализировали в неврологическое отделение, поскольку паралич ног часто связан с проблемами нервной системы. Однако у меня их не было — все произошло без видимой причины.
Мне провели МРТ поясничного отдела, головного мозга и рентген тазобедренных суставов, но отклонений не обнаружили. Врачи дали мне успокоительные и, похоже, решили, что я притворяюсь. Они даже пригласили психиатра, чтобы он осмотрел меня. Когда я рассказала ей, что занимаюсь боксом, она ответила: «Зачем тебе этот бокс? Ты станешь инвалидом, не сможешь ходить, и кому ты будешь нужна? Ты же девушка, должна думать о будущем, о семье. Ни один мужчина тебя не возьмет замуж».
Я провела в больнице 10 дней, из них первые три я совсем не могла двигаться. Молодой человек носил меня от кровати до туалета, помогал мыться, кормил и был рядом. А врачи не знали, как помочь, и просто говорили: «Давай, вставай, начинай ходить».
В итоге я поняла, что помочь могу только я сама. Сказала себе: «Саша, у нас столько целей и планов впереди! Мы еще пройдем миллион соревнований, у нас все получится!» Я начала с простейших упражнений: пыталась шевелить пальцами ног, затем сгибать колени. Через три дня смогла сесть на кровати, свесив ноги. А потом, собрав всю волю в кулак, смогла встать. Первые шаги были неуверенными, ноги подкашивались, словно у младенца. Это выглядело нелепо: сначала я делала 5–10 шагов, потом больше — и в итоге смогла ходить.
Отец пригрозил физической расправой
Мой психотерапевт предположила, что у меня может быть диссоциативное двигательное расстройство — состояние, когда человек теряет способность управлять конечностями. Хотя окончательный диагноз мне не поставили, я начала посещать психотерапевта и получила рецепт на антидепрессанты. Оказывается, психологические травмы и эмоциональные потрясения могут вызывать паралич. В моем случае это могло быть связано с тяжелым детством и хроническим стрессом.
Мама ушла из семьи, когда мне было шесть лет, оставив меня жить с бабушкой. Приоритетом для мамы была личная жизнь, а не дочь. Она работала рядом с нашим домом и заходила в гости, но часто эти визиты заканчивались скандалами. А еще иногда она брала меня на встречи с подругами, где они много пили.
Когда мне было 12 лет, умер ее партнер и все стало еще хуже. Она вернулась к нам, потому что ей некуда было идти, и ушла в запой. Я умоляла ее остановиться, говорила, как она нужна мне, но в ответ она оскорбляла и била меня. Через какое-то время она нашла нового мужчину — он жил в соседнем подъезде. Он оказался алкоголиком и применял к ней физическое насилие. Однажды на моих глазах он едва не задушил ее. Я прожила с ними два месяца, надеясь, что совместная жизнь поможет мне завоевать мамину любовь. Но этого не случилось, и я вернулась к бабушке.
Отец тоже был безразличен к моим проблемам. После моего рождения он переехал в Москву и навещал редко — раз в полгода или год. Близких отношений между нами не сложилось, и я не могу вспомнить ни одного приятного момента вместе. Позже я стала ездить к нему в Москву, но вскоре поняла, что его поведение меня пугает. Он часто кричал, а любые вопросы провоцировали новые вспышки агрессии. Когда он узнал, что я отказалась поступать в медицинский колледж, как он хотел, — пригрозил расправой.
Были моменты, когда я звонила в службу спасения и умоляла о помощи, потому что больше не могла справляться. Мне старались помочь: разговаривали со мной, убеждали, что мне удастся выбраться из этой среды и впереди все будет хорошо. Из всей семьи близкие отношения у меня сложились только с бабушкой — она была единственным светлым человеком в моем детстве.
Подобный опыт оставляет эмоциональные травмы, которые иногда невозможно проработать без помощи психолога. Я принимала антидепрессанты и нахожусь в психотерапии два года — это очень помогает. Раньше у меня были панические атаки, затяжное депрессивное состояние, суицидальные мысли, тревога и дереализация — состояние, при котором смотришь на себя будто со стороны. Сейчас я в основном чувствую себя хорошо.
Единственное, чего я не переношу, — это слово «терпи». Мне его повторяли постоянно все вокруг. Я уже натерпелась.
С момента госпитализации у меня еще два раза отказывали ноги, но все проходило само. Во время сильного стресса также возникало ощущение, что ноги вот-вот откажут. Однако с марта 2023 года подобных проблем не наблюдалось.
А с чего ты взяла, что у тебя рак?
В феврале 2023 года я обратилась к гинекологу для обследования. Меня беспокоили болезненная менструация, обильные выделения и сильная тошнота. После осмотра врач поставила мне диагноз «аномальная кольпоскопическая картина первой степени» (изменения в тканях, которые обычно вызваны воспалением или инфекцией, например ВПЧ, и могут указывать на предраковое состояние. — Прим. «Холода»). Она добавила, что «вероятность развития рака шейки матки составляет 99%», и направила меня на биопсию (процедура, при которой образец ткани отправляют на исследование. — Прим. «Холода»). Услышав это, я заплакала. Я обратилась к другому гинекологу, но он тоже сказал, что мне необходима биопсия.
Перед приемом я сказала своему молодому человеку: «А представь, скажут, что у меня рак», — просто в шутку, не ожидая, что это станет реальностью. И когда врачи отправили меня на биопсию, он поддержал меня, сказав, что я не одна и что мы справимся и сделаем все, чтобы я была здорова. Однако я долго откладывала биопсию из-за недоверия к врачам и страха того, что диагноз подтвердится. К тому же сама процедура очень неприятная — во время нее «отщипывают» кусочек ткани.
На тот момент я уже жила самостоятельно: с 18 лет снимала квартиру, обеспечивала себя, работала и училась заочно на учителя начальных классов. Мой доход составлял около 40–45 тысяч рублей в месяц. Я совмещала две работы: специалистом поддержки в компании сотовой связи и хостес в кафе. Из этих денег около 20 тысяч уходило на аренду жилья, а остальное — на учебу, еду и другие расходы.
Вопрос о том, где взять деньги на лечение, буквально не давал мне покоя. Если бы диагноз подтвердился, мне предстояло бы ехать в специализированный центр в другом городе, который рекомендовали другие пациенты. Но я просто не могла себе этого позволить. Я обратилась за советом к знакомым, которые пережили рак и находятся в ремиссии. Их слова только усилили мои страхи: «Саша, если это рак шейки матки, тебе нужно срочно уезжать из Рязани. Здесь не умеют его лечить».
Следующие шесть месяцев я жила, думая, что у меня рак. Я старалась не сдаваться, а мой молодой человек поддерживал меня, помогал отвлекаться: мы гуляли, смотрели фильмы, проводили время вдвоем. Свободное от работы и учебы время проводила с друзьями, старалась не зацикливаться на диагнозе и не впадать в депрессивные мысли.
Когда я все-таки решилась на биопсию, мне удалось попасть к хорошему гинекологу в моем городе. После осмотра она удивленно посмотрела на меня и спросила: «А с чего ты вообще взяла, что у тебя рак?» И добавила: «Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. Иногда специалисты видят малейшие отклонения и сразу предполагают рак».
Проблемы со здоровьем действительно были, но серьезный диагноз не подтвердился. Врач заверила меня, что я могу спокойно жить, планировать материнство и не волноваться. Мы с молодым человеком, с которым за эти полгода начали жить вместе и готовиться к свадьбе, наконец-то вздохнули с облегчением.
Испытания сделали меня счастливее
Бывали моменты, когда мне казалось, что проще уйти из жизни, чем справляться со всеми трудностями. В 18 лет я чувствовала себя измотанной, думала, что больше не справлюсь, и устала жить. А потом внезапно отказали ноги. Я сидела и думала: «Это нечестно, почему это происходит именно со мной?»
Но ответ на этот вопрос я, кажется, получила в больнице. В моей палате лежали женщины после инсульта, чьи дети уже обсуждали похороны. Были пациентки с опухолями, рассеянным склерозом и другими тяжелыми заболеваниями. И тогда я подумала: у меня всего лишь отказали ноги. Но я все еще могу жить, любить и наслаждаться каждым днем.
Я осознала, что хочу жить и заслуживаю счастья. А смысл жизни для меня стал простым: радоваться каждому мгновению. Просыпаться, видеть солнце, готовиться к праздникам, наряжать елку, пить горячий кофе в морозный день. Это и есть счастье.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!
