Суррогатными партнерами называют людей, которые за деньги помогают клиентам справиться с интимными проблемами на практике. «Холод» поговорил с суррогатным партнером Анзолом о том, чем это отличается от проституции, какие люди обращаются к нему и как работа влияет на его личную жизнь.
Мой путь к суррогатному партнерству начался с обычных отношений. Я встречался с несколькими девушками, которые были в депрессивном состоянии. Я помогал им морально и в сексуальном плане — но, поняв многие вещи о себе, они от меня уходили. Я чувствовал себя опустошенным, но начал догадываться, что отношения со мной имеют какой-то терапевтический эффект.
В 2016 году я попал в секс-позитивную среду, начал ходить на кинки-пати и стал заметным в этом сообществе. Через некоторое время девушки начали рекомендовать меня подругам и говорили: «Сходи к Анзолу, он поможет». Мне казалось, что я начал много понимать про секс, психологию и чувственность людей и знаю, как помочь им справиться со сложностями в интимной жизни.
В какой-то момент мне попалась книга «Секс — моя жизнь» (биография суррогатной партнерши Шерил Грин. — Прим. «Холода»), из которой я узнал о суррогатном партнерстве. Я понял, что уже занимаюсь чем-то близким к этому. Примерно к 2019 году сексуальные практики стали занимать так много моего времени, что я решил монетизировать свою деятельность. Я назначил цену за свои услуги и целиком ушел в эту профессию: сейчас за четырехчасовой сеанс я беру 25 тысяч рублей. За всю жизнь у меня было более 500 партнерш.
Впервые идею суррогатного партнерства озвучили американские сексологи Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон в 1970-х годах. Они обратили внимание, что в некоторых случаях проблемы клиентов не поддавались решению в рамках традиционной терапии, так как люди не могли применять новые навыки с реальными партнерами, — и предложили делать это вместе со специалистом. Этот подход используется для лечения сексуальных дисфункций, социальных фобий, проблем с самооценкой и других интимных сложностей.
В России суррогатное партнерство не регулируется законодательством и, как и другие виды секс-работы, формально может подпадать под административную статью о проституции. В США тоже нет специальных законов о суррогатном партнерстве и профессия находится в серой зоне. В Израиле суррогатные партнеры помогают военным, а государство компенсирует затраты на их услуги.
В сообществе сексологов и психотерапевтов нет однозначного отношения к суррогатному партнерству. Чаще всего специалисты допускают его возможность, если партнер работает в паре с психотерапевтом. В этическом кодексе Международной ассоциации суррогатного партнерства (IPSA) также говорится, что в процессе должен участвовать наблюдающий терапевт.
«Я не знаю больше ни одного суррогатного партнера в России»
Суррогатное партнерство можно считать разновидностью секс-работы. Но, в отличие от проституции, такой партнер не привязывает к себе клиента, а выступает для него наставником и учителем. Работа направлена не на получение удовлетворения или реализацию фантазий, а на помощь в решении проблемы. Люди приходят к нам из-за невозможности испытывать оргазм или травм после пережитого насилия, абьюзивных отношений или родов.
Задача суррогатного партнера — научить человека принимать свое тело, поддержать и отпустить его. Результат работы — это не получение оргазма, а умение клиента в дальнейшем достигать его с кем угодно.
За границей суррогатных партнеров обучают в специальных учреждениях (старейшая в мире Международная ассоциация суррогатного партнерства проводит 100-часовые курсы и стажировки под супервизией. — Прим. «Холода»), их сертифицируют, за их работой следят. В России этого, к сожалению, нет: я самоучка, мне пришлось самому все изучать на практике. Сейчас я дополняю свой опыт: изучаю психологию и сексологию, чтобы глубже погружаться в проблемы людей и помогать им решать их.
Я не знаю больше ни одного суррогатного партнера в России: может быть, они есть, но скрывают свое имя и сторонятся публичности. В основном я общаюсь на профессиональные темы с психологами и сексологами — делюсь своими наработками или черпаю у них новые знания.
У меня мало клиентов, которые приходят ко мне на длительный срок: с такими людьми работа уже напоминает психотерапию с редкими контактами. В основном один человек посещает меня один-три раза. Чаще всего это женщины от 30 до 40 лет, но бывают и 20-летние люди, и старше 50. Диапазон профессий тоже разный: от учителей до предпринимателей и директоров. Обычно я не интересуюсь частной жизнью клиента, а работаю с их конкретными запросами.
Сексуальные взаимодействия я провожу с женщинами. Если ко мне приходят мужчины, то сеансы с ними — это скорее консультации о взаимодействии с женщинами и немного психотерапии.
«Однажды я влюбился в свою клиентку»
Профессиональная этика суррогатного партнерства аналогична этике психотерапии. Нужно выдерживать границы сессий, не вступать в отношения с клиентом, работать только в рамках запроса, быть устойчивым и внимательным.
В нашей работе очень важно соблюдать личные границы и прислушиваться к желаниям и чувствам клиентов, иначе это будет реализацией моих фантазий. Нередко ко мне приходят люди, чьи границы когда-то были нарушены, и моя задача — восстановить и укрепить их. Но важно не забывать и о своих границах, иначе клиент будет использовать меня для личного удовлетворения. Это неинтересно и травматично для меня, поэтому мы всегда заранее проговариваем, что допустимо для нас, а что — нет, решаем, как именно мы будем взаимодействовать.
Иногда люди недовольны, что я тоже отстаиваю свои границы, но и в этом есть терапевтический эффект: с моей помощью клиент может увидеть, что это помогает сохранить себя, и научится выстраивать собственные барьеры.
Мне кажется, что секс за деньги никак не сказывается на моем восприятии своей телесности и сексуальности. У меня прекрасные отношения с телом: я ухаживаю за ним, тренируюсь, стараюсь уделять внимание своей физической и ментальной форме.
В моей работе бывают кейсы, которые меня впечатляют, хотя я много чего видел. Ко мне приходила женщина лет 50, которая развелась после 30 лет брака. Она обратилась ко мне, потому что не понимала, как ей теперь жить и заниматься сексом. Я был вторым партнером в ее жизни. На сессии она впервые делала минет, от которого получала удовольствие. Как выяснилось, ее муж никогда не спрашивал, хочет ли она орального секса, и она думала, что минет — это неинтересно, неприятно и больно. Но со мной она искренне наслаждалась и удивлялась, что бывает иначе.
Еще одна женщина пришла ко мне после пережитого насилия. Сначала она сидела в паре метров от меня — ей было страшно. Она ходила ко мне около 10 раз, и на каждой сессии мы медленно приближались друг к другу: сначала садились поближе, потом я смог положить руку на ее ногу, затем — на грудь. Где-то на шестой или седьмой сессии мы дошли до секса: сам факт, что он случился, был уже большим достижением. На последней сессии она стала активной и начала получать от секса удовольствие. Но до оргазма не дошло: она перестала ходить ко мне.
Иногда ко мне обращаются женщины с деформациями тела и следами операций, чтобы снова принять и полюбить себя.
Меня привлекают все мои клиентки: или так работают какие-то внешние фильтры, или я умею видеть красоту в каждой. Возможно, влияют оба фактора.
Однажды я не справился со своими чувствами, влюбился в клиентку и начал отношения с ней. Мы вместе уже четыре года. Она очень хорошо относится к моей работе, рекомендует меня знакомым и поддерживает. Секс с постоянной партнершей отличается от моей работы силой эмоций. Это совершенно другие переживания — как выпить кофе за рабочим разговором или с близким человеком. Вроде бы одно и то же действие, но даже вкус напитка может восприниматься иначе.
Если кто-то из клиентов влюбляется в меня, я помогаю им пережить это чувство, найти способы справиться с ним и направить эмоции в другое русло. Я считаю, что моя задача — не блокировать переживания, а научить иначе обращаться с ними. Я остаюсь в контакте с клиенткой и спрашиваю, беспокоит ли ее это чувство, нужна ли ей какая-то помощь. Если человек испытывает дискомфорт, то я стараюсь обратить его внимание на другие сферы жизни. Все-таки влюбленность — это большой ресурс, который при неумелом обращении может уничтожить, а при осознанном дает силы.
Клиенты влюбляются в своих специалистов в том числе и в терапевтических отношениях. Но у терапевтов есть знания и умение выдерживать границы.
«Каждый мой пост вызывает кучу возмущения»
В основном окружение поддерживает меня и мою деятельность. Большинство близких людей и друзей появились у меня тогда, когда я уже был суррогатным партнером, поэтому они всегда были лояльны ко мне. Родственники относятся к моей работе скептически и плохо понимают, чем я занимаюсь, но мама скорее поддерживает. Мои партнерши в обычной жизни тоже относятся к моей работе положительно. Я считаю, что это очень важно: суррогатный партнер должен быть устойчив и удовлетворен личными отношениями. Тогда он сможет лучше помогать, не нуждаясь в помощи сам и не кидаясь на клиентов из-за дефицита секса и внимания.
В интернете есть группа моих хейтеров, но я не читаю их комментарии и не слежу за ними — просто знаю об их существовании. Конечно, я часто сталкиваюсь с негативными реакциями: каждый мой пост в интернете вызывает кучу возмущенных отзывов. Я их не читаю, потому что всем не угодить: люди имеют право осуждать других, а я сам хочу выбирать, на что мне обращать внимание.
Суррогатное партнерство необходимо в России, как и в других странах. Это хороший, а иногда и единственный способ дать человеку опыт, на который он будет опираться, чтобы сделать свою жизнь приятной. В нашей стране нет сексуального образования — это приводит к высокому риску заболеваний, нежелательным беременностям, травмам. Секс и все, что с ним связано, воспринимается как что-то стыдное. Даже сексологи в России до сих пор немного стигматизированы: люди скрывают, что обращаются к ним, потому что им стыдно. Что уж говорить о секс-работниках.
Я бы хотел, чтобы отношение к сексу в обществе изменилось, чтобы сексологи, сексуальные психологи и суррогатные партнеры были нормой. Мне кажется, мы медленно идем в этом направлении.
Некоторые сексологи негативно относятся к суррогатному партнерству, потому что в нем нарушаются этические нормы, которым их учили: не сближаться, не допускать физического контакта с клиентом. Но есть и те, кто с осторожностью рекомендует меня и направляет ко мне людей. Осторожно — потому что правила запрещают психологам рекомендовать специалистов, которые не входят в ассоциации и не имеют сертификатов и профессионального образования. А у меня никаких сертификатов и дипломов нет.
За рубежом суррогатные партнеры часто работают в паре с сексологами или психологами. Иногда терапевт сам назначает суррогатного партнера, когда считает, что уже пора переходить к практике. В России такого нет.
Я работаю над тем, чтобы меня узнавали и признавали в сексологическом сообществе. Жаль, что некоторые из сексологов пользуются устаревшими знаниями. Но некоторых специалистов я уважаю и с радостью у них учусь. Однажды я работал в паре с сексологом: это был недолгий, но интересный опыт. Специалистка удивлялась, что у нее были распланированы задачи на несколько сессий, а решались они за одну. Это дало мне опору и помогло понять, что я все делаю правильно. Я бы с радостью откликался на предложения сексологов работать со мной и проходить у них обучение.
Кому на самом деле нужно суррогатное партнерство? Мнение сексолога
Имя эксперта скрыто по его просьбе
Суррогатное партнерство — это метод, который был предложен на заре появления сексуальной терапии. Впервые этот термин употребили в начале 1970-х американские врачи Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон во время обсуждения разного рода сексологических проблем и дисфункций. Но уже на этом этапе возникли этические вопросы о появлении привязанности и чувств к суррогатному партнеру и в обратную сторону — от партнера к клиенту.
Однозначного ответа, приемлемый это вид терапии или от него лучше отказаться, в профессиональном сообществе нет и сейчас. Риск получить травматический опыт от такой деятельности есть и у клиента, и у самого суррогатного партнера: все-таки секс — это интимная часть нашей жизни.
Суррогатные партнеры могут быть полезными для определенной категории клиентов. Это люди, которые в силу своих индивидуальных особенностей не способны находить реальных партнеров для секса или удовлетворения своих желаний, — например, люди с ограниченными возможностями.
Во всех остальных случаях специалисты с сомнением относятся к необходимости суррогатных партнеров. Задача психотерапевта или сексолога — дать клиенту навыки, техники, помочь ему психологически, чтобы он нашел не суррогатного партнера, а реального, с которым он сможет построить отношения.
Мнение героя может не совпадать с мнением редакции.
