Я зарабатывала 10 тысяч долларов как модель плюс-сайз

В свои 33 года Екатерина Шумская из Москвы стала одной из первых моделей plus-size в России. Переехав в США с годовалым ребенком, она заново построила модельную карьеру и поработала для десятков известных брендов, но постепенно выгорела и поняла, что работа моделью перестала приносить ей удовлетворение. Теперь Шумская работает сексологом. Она рассказала «Холоду» о том, чем различаются стандартный и плюс-сайз моделинг, а чем — этот бизнес в России и США, а также о том, как работа моделью влияет на психику и почему теперь она решила выбрать помогающую профессию.

Я родилась и выросла в Москве и работала с подросткового возраста: раздавала листовки, работала промоутером на дегустациях еды, потом устроилась координатором проектов на полноценную работу. В 2014 году узнала о плюс-сайз моделинге, который не так давно появился в России. О нем мне рассказала знакомая: она упомянула, что на телеканале хотят запустить шоу с моделями крупных размеров. У меня был 50–52 размер, и мой молодой человек предложил мне сходить на кастинг. Шоу в итоге не запустили, но идея меня заинтересовала. 

В то время плюс-сайз моделей в России не воспринимали всерьез и агентств для нас практически не было. Я решила действовать самостоятельно: организовала фотосессию, создала группу во «ВКонтакте» и начала рассылать портфолио брендам одежды больших размеров. Так я нашла первых клиентов — бренды пижам и домашней одежды. Люди откликались, меня начали приглашать на съемки. 

В том же 2014 году я познакомилась с создательницей одного из первых в России агентств для плюс-сайз моделей PlusModels, и она предложила мне модельный контракт. Несмотря на это, отношение окружающих оставалось скептическим: близкие с иронией воспринимали мое желание стать моделью. Но я бралась за любую возможность — в том числе работала в телемагазине Shopping Live. 

На первых съемках мой гонорар составлял около 3000 рублей. Спустя два года меня отправили на съемки в Стамбул. Потом я работала в Индии, став одной из первых российских плюс-сайз моделей в этой стране. Местным стилистам было сложно подобрать на меня одежду, и иногда образы выглядели нелепо. Но отношение было теплым, а за час съемок платили около 50–70 долларов.  

Так я провела около двух лет, живя на две страны и постоянно летая туда-обратно. Работы в Индии было меньше, чем в России, но я снималась для крупных брендов: LC Waikiki, Collins, Caprice, Trendyol, Modanisa, Faballey и Westside. 

В Индии я собиралась поступить в йога-институт, но неожиданно узнала, что беременна от своего молодого человека, который жил в России и иногда приезжал ко мне. Эта новость полностью изменила мои планы, и я вернулась в Москву. Мы не смогли договориться о совместном воспитании ребенка вне брака, а замужество не входило в мои планы. В итоге я решила переехать в США — эта страна привлекала меня своими возможностями. 

Моя семья уговаривала меня оставить ребенка в России. Говорили: «Ты не справишься», «Ты не знаешь, как с ним обращаться», «Кто будет ему сказки читать?», «Ты оставишь его чужим людям, а сама будешь работать». Честно говоря, эти слова казались мне справедливыми — тогда я не чувствовала себя хорошей мамой. 

Но я хотела, чтобы мой ребенок родился в США. В ноябре 2018 года я прилетела в Майами на роды, затем вернулась в Москву, чтобы заработать денег для полноценного переезда. Полтора года я снималась практически каждый день для российских маркетплейсов и брендов. Мама в это время помогала мне с сыном, поддерживала и давала возможность сосредоточиться на подготовке к новой жизни.

Примеряла одежду для певицы Адель 

Для переезда в США я оформила визу талантов. Я собрала пакет документов с портфолио о своей карьере на 300 страниц и через адвоката подала заявку на визу.

Переезд оказался непростым. В 2020 году из-за пандемии модельный бизнес переживал спад. Я оказалась в Нью-Йорке с маленьким ребенком и без работы, пришлось начинать с нуля, подрабатывать курьером.

Я отправила заявки в 10 модельных агентств — три из них ответили, и через несколько месяцев я подписала первый модельный контракт в США. Через год я смогла уйти из доставки продуктов и вернуться к работе моделью на полный день.

В США я впервые за много лет почувствовала уважение к своей профессии. Это заметно даже на уровне налогов: я могу уменьшать их благодаря расходам на косметику, спортзал и одежду, потому что они считаются необходимыми для моей работы. Также здесь хорошо оплачивают съемки: около 300 долларов в час, а они могут длиться несколько часов или даже весь день. Именно поэтому многие остаются в индустрии несмотря на выгорание. Бывало, что я получала 7–10 тысяч долларов в месяц.

Еще в США ты снимаешься для рекламы разных товаров и услуг. А в России, по моему опыту, 90% работы — каталоги одежды и белья. Причем обязательно нужен определенный тип фигуры и размер груди D, а то и больше. А в США плюс-сайз модели могут рекламировать косметику, аксессуары, тренажеры, товары по уходу за телом, технику. 

Я сотрудничала с разными брендами: ​​Victoria’s Secret, Wolford, Amazon, Macy’s, Venus Gillette, Costco, Bombas. Однажды я попала на кастинг, где имя клиента держали в секрете — требовалось только пройти по подиуму. Через некоторое время мне сообщили, что я прошла отбор. И уже на съемке я увидела на двери табличку с названием Adore Me — популярной марки белья — и была в восторге.

Еще одна интересная история связана с примеркой одежды, которую делали для известной личности — у нас были идентичные параметры тела. Имя держали в секрете, но намекнули, что через два месяца я увижу результат в модных журналах. Так и вышло. Я узнала, что примеряла одежду для певицы Адель — она как раз похудела до моего размера и снималась для Vogue.

С появлением «Оземпика» все стали стремиться похудеть

По своему опыту я могу сказать, что плюс-сайз моделинг более безопасен для психики, чем работа обычной моделью. В эту категорию, которая начинается в среднем c 46 размера, девушки обычно приходят в 15–18 лет. В стандартный моделинг девочки могут попасть с 13 лет и часто сталкиваются с ситуациями, к которым не готовы — например, с давлением, жесткими требованиями к весу и росту, конкуренцией, объективизацией, грубостью. 

Еще у них четкий карьерный путь — работа в Италии и Франции, сотрудничество с конкретными брендами. Если что-то не получается «как надо», девушки часто разочаровываются в себе и выгорают. А в плюс-сайз никто не знает, где ты будешь работать. Это спасает от высоких требований к себе, ожиданий и разочарования. 

Другое отличие в том, что стандартные модели более обезличены. Для них существует четкий типаж — конкретные параметры: рост, черты лица, цвет волос. У плюс-сайз моделей таких жестких рамок нет. Однако с появлением «Оземпика» (препарат для лечения диабета второго типа, который часто используют для похудения. — Прим. «Холода») ситуация изменилась. Все снова стремятся похудеть, даже мои знакомые плюс-сайз модели, хотя для работы важно сохранять стабильный вес. Я тоже задумывалась о том, как могла бы выглядеть с меньшим размером, хотя всю жизнь была одной комплекции и стремилась поддерживать бодипозитив своим примером.

Но даже плюс-сайз моделинг связан с большими психологическими и физическими нагрузками. Например, мне приходилось менять чуть ли не до сотни образов в день всю неделю. Большинство вещей были сделаны из плохих материалов — они вызывали зуд и воспаление кожи, а ногти окрашивались в черный цвет после примерки. В такие моменты я задумывалась о том, какие химикаты используются в производстве этих тканей, если даже одна примерка вызывает такой дискомфорт. 

Я все чаще сталкивалась с внутренним конфликтом: рекламировала вещи, которые сама бы не купила, и поддерживала быструю моду. Но это противоречит моим ценностям, ведь я хочу минимизировать потребление и вдохновлять других на осознанный образ жизни.

В итоге работа все больше стала напоминать каторгу. Я приходила на съемочную площадку и вместо вдохновения испытывала апатию. Я чувствовала, что больше не могу и не хочу быть частью индустрии с постоянной объективизацией. Даже знакомые фотографы заметили изменения и говорили, что не узнают меня и что у меня «потухли глаза». 

За последние два года внутренний конфликт только усилился. Я перестала видеть смысл в работе, чувствовала, что потеряла себя и свою яркость.

Помогаю тем, кто столкнулся с репрессиями из-за ориентации

Решение уйти из модельного бизнеса принесло ощущение свободы. Долго думать над новой сферой деятельности не пришлось — я давно хотела стать сексологом. К психологии я тянулась с детства, возможно, потому что моя мама психолог. С 18 лет я начала ходить на терапию и всегда знала, что буду работать в этой области. Однако до 30 лет я чувствовала, что не готова поддерживать других людей — это был период формирования моих ценностей и личности.

Меня давно интересовала тема отношений и сексуальности. На мой взгляд, в обществе часто встречаются агрессия и насилие, которые может быть связаны с нечетким осознанием людьми собственных желаний. Многие сталкиваются с сексуальными репрессиями, которые связаны с религией, культурой, семьей или социальными установками. Это приводит к внутренним конфликтам, неуверенности, проблемам в отношениях. 

Сначала я училась онлайн на семейного психолога в российском негосударственном учебном учреждении, а недавно поступила в США на PhD-программу по клинической сексологии в Modern Sex Therapy Institute. Сейчас я работаю с русскоязычными клиентами, в том числе с теми, кто сталкивается с репрессиями и дискриминацией, например, из-за своей ориентации.

Мне кажется, что моя работа помогает людям. Я вижу, как благодаря терапии они начинают лучше понимать себя, принимают свою сексуальность, становятся увереннее и выстраивают более здоровые отношения. Это приносит мне удовлетворение, ведь я помогаю другим найти гармонию с собой и окружающим миром.