В России вышла книга «Вспышка. Неизвестная история ВИЧ в СССР» Ирины Ролдугиной и Катерины Сувериной. В ней исследовательницы объясняют, почему, несмотря на большую фору в борьбе с ВИЧ, Россия сегодня находится среди лидеров по распространению вируса. Для «Холода» и квир-издания Just Got Lucky Ирина Ролдугина написала колонку о том, почему в позднем Советском Союзе ВИЧ волновал всех и, как ни парадоксально это кажется в России в 2024 году, объединял людей против цензуры, неповоротливости системы здравоохранения и ханжества властей.
В 2022 году Россия заняла первое место в Европе по числу вновь выявленных случаев ВИЧ-инфекции. Некоторые эксперты считают, что реальная ситуация еще хуже, чем представленная в официальной статистике. Это не кажется удивительным: при Владимире Путине в стране исчезло сексуальное просвещение, в том числе обучение защите от ВИЧ, а государство тратит на войну больше, чем на здравоохранение и социальную сферу вместе взятые. Консервативная цензура и примитивная риторика о «традиционной семье» замещают дискуссию об опасностях, с которыми сталкивается сексуально активный или наркозависимый человек в XXI веке.
В 2012 году в России были внесены поправки к закону «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», запрещающие «изображать и описывать действия сексуального характера» детям до 16 лет. Это сделало уроки сексуального воспитания потенциально опасными для учителей, которые, несмотря на официальное отсутствие секспросвета в школах страны, иногда ведут их по личной инициативе. Экс-министр образования и науки Ольга Васильева заявляла, что сексуальным просвещением подростков должны заниматься родители.
Но так было не всегда. В 1980-е годы советское общество было значительно более открытым к обсуждению сексуальности, а также критически настроенным по отношению к власти и ее успокоительной риторике, связывающей ВИЧ с «гомосексуалистами, наркоманами и проститутками», которых в «здоровом социалистическом обществе» нет.
Конспирология, которую КГБ распространял в СССР и за границей, настаивая на связи между возникновением вируса и секретными экспериментами Пентагона, не просто не прижилась среди советских граждан, а вызывала раздражение и только усиливала недоверие к официальным источникам.
В культовом исследовании о позднесоветской эпохе «Это было навсегда, пока не кончилось» Алексей Юрчак подробно описывает выхолащивание официального советского дискурса, которое не воспринималось и не осознавалось властями как опасность, потому что граждане прекрасно адаптировались к воспроизводству ритуалов и внешне система казалась устойчивой.
Как о ВИЧ говорили в СССР
Сначала советская пресса, за исключением узкомедицинской и недоступной обывателю, о ВИЧ не писала: официально вируса в СССР не было. В действительности же в 1984 году в научно-исследовательском институте вирусологии в Москве были подтверждены два случая ВИЧ у советских граждан — 12-летней девочки и взрослого мужчины. Причем девочка, как утверждали специалисты, заразилась вирусом во время переливания крови в советской больнице.
Об этом советские граждане так и не узнали, а официально первым ВИЧ-положительным пациентом в стране стал мужчина, который рассказал врачам о гомосексуальных контактах. В 1988 году его история была опубликована в журнале «Терапевтический архив»: в ней пациент описан как мужчина «с обесцвеченными волосами и чрезмерным использованием косметики». Уголовная статья за мужеложство просуществовала до 1993 года, и такой больной как нельзя лучше официально репрезентировал ВИЧ в СССР — вирус, опасный лишь для накрашенных маргиналов.
Однако с 1985 года монополия власти на информацию начала разрушаться. Контроль над прессой стал ослабевать с приходом на должность генсека Михаила Горбачева, который провозгласил политику гласности и перестройку. Официально советская цензура исчезнет лишь в 1991 году, накануне распада СССР. Но еще в 1980-е годы журналисты и эксперты находили возможности распространять важную информацию, например, публикуя письма обеспокоенных людей. Влиятельные медики старшего поколения, такие как главный санитарный врач СССР Петр Бургасов и министр здравоохранения СССР Евгений Чазов, продолжали настаивать, что для обычных советских граждан опасность минимальна, но им, судя по этим свидетельствам, никто не верил.
Ветераны Великой Отечественной войны, как они представлялись в письмах, молодые мамы, учителя, пенсионеры, воспитатели видели в ВИЧ общую угрозу вне зависимости от возраста, образования или уровня доходов.
Вот выдержки из писем, в которых очевиден и кризис доверия к власти, и восприятие вируса как опасности, от которой невозможно отгородиться. Люди требовали предоставить честную информацию о вирусе и медицинскую помощь. В одном из писем, направленных в Президиум Верховного Совета СССР, жительница Ленинграда в августе 1987 году пишет:
Меня и моих знакомых очень тревожит олимпийское спокойствие [властей], мы боимся попасть в больницу только потому, чтобы там не захватить этот вирус, ведь шприцов одноразового действия у нас нет!
В письме, отправленном в Минздрав СССР, проблема доверия к советской власти описана с обезоруживающей непосредственностью:
Пока у нас мало больных СПИДом, чувствуется та самая обычная наша успокоенность и самоуверенность. Вначале молчали, потом дают ту информацию, которая приводит в восторг от наших успехов и в гнев от того, что делается на Западе. <…> Потом доходит, что информация неполная, потом — хитрая.
75-летний пенсионер Анатолий Макаренко из поселка Редкино Калининской (ныне Тверской) области пишет в редакцию газеты «Известия» в 1987 году:
Надо сказать, что в свое время мы увлекались сообщениями о распространении за рубежом таких пороков, как алкоголизм, наркомания, проституция и коррупция. И казалось, мы-то сами избавились от всего этого. У нас сплошная благодать. Ну а что скрывалось за этой благодатью, теперь уже всем известно. А что же делается, чтобы преградить распространение этого ужасного заболевания? Прямо скажу, причем с полным основанием, что если что-то и делается, то это полумера. Если опросить наше население, то гарантирую, что значительный процент или совсем не слышал о СПИД[е] или совершенно недостоверно информирован о коварности этого заболевания. Надо больше писать во всех газетах и журналах об этом. <…> Отпечатать столько листовок, чтобы опускать в каждый почтовый ящик. Эти затраты будут ничтожно малы по сравнению с расходами по борьбе с уже распространившимся заболеванием. Нужно обязать каждого врача, фельдшера, студентов старших курсов, чтобы каждый из них прочитал в доступной форме лекцию среди населения.
В письме Евгению Чазову, министру здравоохранения СССР, председатель студенческого совета Карагандинского государственного медицинского института Назимова пишет в конце 1987 года:
Замалчивание действительности к хорошему не приведет. Почему мы лучше знаем, что делается за рубежом, а не у нас? Замалчивали в свое время проблему наркомании и проституции. И что же? Все равно пришлось говорить. <…> Санитарно-просветительская литература о СПИДе (плакаты, брошюры, памятки) должны быть во всех общественных местах: гостиницах, общежитиях, кинотеатрах, парикмахерских, банях. <…> В школах, начиная с 7 класса, ввести уроки по изучению СПИДа. <…> Молодежь должна быть прекрасно осведомлена об этом заболевании, и, таким образом, хоть как-то защититься от него.
Безусловно, консервативная и репрессивная риторика в письмах советских граждан тоже видна: люди предлагают создавать для ВИЧ-положительных людей колонии, «на границах ставить кордоны, как в Средние века перед чумой или холерой», «в глухой тайге организовать лагеря типа лепрозория», а также ввести уголовную ответственность за проституцию и изолировать наркопотребителей.
Но одновременно раздавались голоса тех, кто иронически реагировал на неуклюжие попытки успокоить население универсальной отсылкой к соблюдению нравственности: «Многие центральные газеты, говоря о СПИДе, акцентируют свое внимание на повышенной опасности заражения СПИДом людей, ведущих безнравственный образ жизни. Как же нам, нравственным людям, не заразиться? Шприцев одноразового использования нет, все медицинские инструменты стерилизуются плохо».
ВИЧ в США
История восприятия ВИЧ в позднем СССР уникальна, и она радикально отличается от того, как к вирусу относились в американском обществе. В США, главном оппоненте СССР в холодной войне, к 1985 году от СПИДа умерли уже тысячи человек, а президент Рональд Рейган впервые публично упомянул ВИЧ, назвав борьбу с вирусом топ-приоритетом его администрации. И все равно первые годы распространения вируса исследователи характеризовали его как «недемократическую эпидемию», которая якобы затрагивала лишь некоторые группы населения (наркопотребители, гомосексуалы), но не популяцию в целом.
Годы пришлось потратить активистам и специалистам, чтобы убедить американское общество в том, что ВИЧ угрожает всем, — ведь первыми видимыми ее жертвами стали гомосексуальные мужчины и представители цветных расовых групп. Благополучные белые американцы среднего класса сначала не видели для себя опасности. Американское капиталистическое общество с четко очерченными классовыми и расовыми барьерами и отсутствием системы доступного и всеобщего здравоохранения оказалось разделено вирусом, который многие граждане тогда восприняли даже не столько как «болезнь», а как наказание за «грех».
ВИЧ превратился в историю, в которой каждый сам по себе
Зимой 1987 года запрет на обсуждение ВИЧ в советской прессе был снят. Членов Политбюро брифовали по проблеме ВИЧ высокопоставленные вирусологи. Они убеждали власти в том, что этой темой нужно заниматься всерьез. Уже к лету того года советские власти приняли указ «О мерах профилактики заражения вирусом СПИД», который дал медикам по всей стране возможность и ресурсы начать системную работу.
Ее эффективность оценить сложно, потому что финансирование на лабораторное оборудование и системы тестирования было ничтожным, а мощности советской промышленности драматически падали. И хотя СПИД-центры появлялись во многих городах, к концу существования СССР, когда в страну приезжали иностранные эксперты, вооруженные передовыми технологиями и готовые делиться ресурсами, тема ВИЧ ушла с авансцены общественного внимания.
Происходили вещи, как тогда казалось, поважнее: СССР исчез с карт, а большинство граждан провалились в экономическую и экзистенциальную яму. Социализм умер, капитализм болезненно и ярко заполнял общественное пространство. ВИЧ превратился в историю, в которой каждый сам по себе.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!
