По закону большинство совершеннолетних жителей Израиля должны отслужить в армии. Уклонение от службы — серьезное правонарушение, за которое могут посадить на срок от двух до пяти лет. Однако не все израильтяне хотят служить — часть не поддерживает свое правительство и отказывается воевать. Многие считают бомбардировки и блокаду сектора Газа военным преступлением и обращают внимание на то, что в анклаве живут не только боевики ХАМАСа, но и мирные жители. «Холод» поговорил с тремя молодыми израильтянами о том, почему они отстаивают свою антивоенную позицию даже сейчас, после масштабного нападения ХАМАСа на страну.
«Я не могу встать ни на какую сторону, кроме как на сторону ненасилия»
Моя семья приехала в Израиль из Советского Союза еще до моего рождения. Лет в 14 я начал интересоваться политикой и понял, что не согласен с консервативными взглядами, которых придерживалась моя семья.
Вскоре я начал ездить на оккупированные территории и разговаривать с палестинцами. Из этих разговоров я узнал, что моя семья живет на территории, которая 70 лет назад принадлежала палестинцам: моя страна их выгнала и много лет подвергает расовой сегрегации.
Я понял, что к происходящему нельзя относиться никак иначе, чем как к оккупации нашим народом общей территории. Я решил, что ни за что не пойду служить в ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля. — Прим. «Холода»), чтобы не поддерживать политику нашей страны, и примкнул к сообществу отказников.
По закону большинство совершеннолетних жителей Израиля должны отслужить в армии. Мужчины — 2,5 года, женщины — два. Исключение составляют некоторые репатрианты, замужние женщины, представители арабских и бедуинских народностей, люди, не годные для воинской службы по состоянию здоровья, а также ортодоксальные евреи. Уклонение от службы, как и неявка на призывной пункт в Израиле — серьезное правонарушение, за которое могут посадить на срок от двух до пяти лет.
На этой неделе я собирался идти по призыву в военную тюрьму в Иерусалиме, заявлять, что отказываюсь служить. В это же время мои соратники должны были устроить демонстрацию на площади у министерства обороны и рассказать людям, что можно отказываться служить в армии, чтобы не множить насилие.
Но произошло 7 октября. Боевики ХАМАСа напали на Израиль. Поначалу я пытался понять палестинскую сторону, думал, что люди прибегли к насилию, потому что Израиль отрубил им возможность мирно выражать свой протест. Но чем дольше я смотрел на то, что происходило, тем яснее понимал, что ХАМАС не борется ни за какую свободу, они просто совершают зверства. У такого насилия не может быть оправдания, а совершившие его — просто-напросто террористы.
Я очень зол на ХАМАС и за то, что они сотворили в выходные, и за то, что они годами делали все, чтобы палестинцы и израильтяне не могли установить диалог. Но в этом в равной степени виноваты и власти Израиля. Это они повинны в том, что на оккупированных ими территориях был создан ХАМАС, в том, что именно он находится у власти в секторе Газа.
Сейчас отовсюду звучат призывы сжечь Газу, переубивать всех живущих там людей, включая женщин и детей. Мне страшно, что люди не разделяют террористов и гражданских. Многих захлестнула волна патриотизма, людей делят на «своих» и «чужих», и это может привести к страшным поступкам. Например, некоторые евреи, живущие в смешанных районах, устраивают погромы и нападают на арабов. Когда расовая ненависть легитимизирована властью, люди могут творить ужасные вещи и не бояться быть наказанными за это. Но насилие — не выход: убийство мирных людей Газы не вернет погибших от рук ХАМАСа.
Я решил, что пока не пойду сдаваться в тюрьму. Думаю, в военное время отказников будут наказывать жестче, да и сейчас есть вещи гораздо важнее. Мы с соратниками-отказниками ездим по стране и помогаем людям — евреям, которые пострадали от атаки ХАМАСа, и арабам, чьи дома разгромили еврейские поселенцы (так называют евреев, которые живут на Западном берегу реки Иордан — эту территорию Израиль занял в ходе Шестидневной войны и ее большая часть до сих пор находится под его военным и гражданским контролем.— Прим. «Холода»).
Это война, в которой нет правых и победителей. Я не могу встать ни на какую сторону, кроме как на сторону ненасилия. Поэтому я просто делаю все, что в моих силах, и стараюсь сам не множить зло.
«Желание мести стало нашей национальной идеей»
Я никогда особо не задумывался о происходящем в Израиле и Палестине. Знал только из разговоров взрослых, что обе стороны вроде как применяют насилие. Я привык к тому, что по радио и по телевидению вечно хвалят армию, а у взрослых при новом знакомстве в первую очередь выведывают, где и как они служили. И только недавно я стал отдавать себе отчет в том, что мы живем в милитаристском государстве, которое симулирует демократию, а на деле угнетает миллионы людей, которые имеют такое же право здесь жить, как и мы.
Раньше я думал, что смогу работать в армии на какой-нибудь непыльной работе за компьютером и просто зажмуриваться в те моменты, когда моя страна от моего имени надумает совершить в секторе Газа очередное военное преступление. Но потом я познакомился с обществом отказников и понял, что из этой ситуации есть куда более честный выход. Я стал заниматься политическим активизмом, модерировать продемократические дискуссии, но все это закончилось в прошлые выходные.
7 октября наша жизнь перевернулась, сейчас мы все находимся в глубочайшем шоке и не знаем, что делать дальше. Многие потеряли друзей и родственников. На территории Израиля произошла трагедия, а сейчас она творится в Газе. Желание мести стало нашей национальной идеей: даже те мои соотечественники, которые раньше придерживались либеральной риторики, сплотились вокруг идеи разбомбить Газу.
И самое ужасное, что мы могли предотвратить эту трагедию, эти многочисленные смерти, если бы сели за стол переговоров с палестинцами. Но мы пошли по пути насилия: отрезали палестинцам пути к ненасильственной борьбе за их права, создали тюрьму под открытым небом, чем спровоцировали рост популярности ХАМАСа, который сейчас терроризирует нас и жителей Газы, которые не могут выходить на митинги из-за ЦАХАЛа и ХАМАСа.
ХАМАС уверяет, что творит свои террористические акции — кражи, изнасилования и убийства мирных жителей Израиля — во имя палестинского народа, во имя независимости Палестины. Что, конечно же, неправда. Независимость Палестины такие варварские действия не приблизят, да и то, что все население Газы их поддерживает — откровенное вранье. Но в израильских медиа и в официальной риторике нашего государства между обычными мирными палестинцами и боевиками ХАМАС ставится знак равенства, потому что так легче оправдать бомбежки сектора Газа и обречение его жителей на верную смерть. Я такую риторику не поддерживаю. Я не знаю, что буду делать, но точно не пойду служить.
«Мои соотечественники считают меня пособницей террористов, палестинцы — оккупантом»
Я выросла в семье левых взглядов и рано усвоила идеи о равенстве и демократии. Когда мне было семь лет, мы с папой пошли в супермаркет за продуктами и он отказался купить грибы, которые мне понравились, рассказав, что их выращивают поселенцы на оккупированных территориях палестинцев. Тогда я впервые узнала о том, что некоторые территории моей страны ей на самом деле не принадлежат и, чтобы их себе присвоить, мой народ выгнал оттуда другой.
Я стала изучать конфликт между Израилем и Палестиной, и чем больше погружалась, тем сильнее убеждалась в том, что Израиль в этих отношениях играет роль агрессора, а Палестина — жертвы. Но люди из моего окружения не разделяют моих взглядов. В их понимании нет ничего возмутительного в том, что жители Газы уже 17 лет живут в полной изоляции, в условиях самой настоящей блокады, потому что для них вопрос стоит ребром — либо мы, либо они: они претендуют на нашу землю, а земля эта наша по праву, мы не намерены ей делиться. Сейчас же эти чувства достигли своего апогея, многие люди говорят, что жизни гражданских жителей сектора Газа — эта та жертва, которую нам придется принести для того, чтобы победить ХАМАС. Как будто нам кто-то дал право распоряжаться жизнями этих людей. Самое ужасное, что я это слышу не из телевизора, а от моих знакомых.
Я понимаю, что люди обозлены, и не представляю, что сейчас испытывают те, кто потерял близких от рук боевиков ХАМАСа. То, что происходило в Израиле в выходные, просто чудовищно, и никто не сможет меня убедить в том, что это легитимный способ борьбы за свободу Палестины. Но также я понимаю и то, что насилием ничего не решить. Бомбардировки сектора Газа, отключение его от воды и электричества унесут жизни еще большего количества ни в чем не повинных людей, которые, несмотря на заявления наших политиков, никак не могут оттуда выбраться. И я не хочу и не буду принимать в этом участие. Я не буду частью израильской милитаристской системы, которая только и делает, что преумножает насилие и горе. Я и до событий этой недели собиралась отказаться идти в армию, потому что по натуре пацифист. А сейчас и подавно не хочу принимать участие в происходящем.
Поэтому, когда придет время призыва, я приду в военную тюрьму и, как и планировала, откажусь служить. В мирные времена за такое отказников обычно держали в тюрьме несколько месяцев, сейчас наказание, наверняка, станет жестче, но я к этому готова. Я могла бы просто не прийти и прятаться от ответственности, но решила, что хочу сделать это в открытую, чтобы своим поступком показать другим молодым израильтянам, что они не обязаны участвовать в этой войне, не обязаны убивать.
Мои родители уважают мой выбор и разделяют мои ценности, но, конечно, очень за меня боятся и не хотят, чтобы я шла сдаваться. Они хотят уехать из страны, потому что не могут жить в страхе и не согласны с правительством нашего государства в очень многих вопросах. Их поддержка очень для меня важна, потому что иногда я чувствую себя одиноко. Мои соотечественники в лучшем случае считают меня идеалисткой или наивной дурой, которая не знает, о чем она говорит, в худшем — врагом и предательницей, пособницей террористов, а палестинцы считают оккупантом. У меня, конечно же, есть соратники, ребята, которые, как и я, не терпят насилие в любом его проявлении, но нас ничтожное меньшинство.
Я продолжаю верить в то, что мой выбор не участвовать в насилии — единственно правильный. Стараюсь верить в людей, пытаться понять их, какие бы людоедские вещи они не говорили, хоть и не разделяю их взглядов. Я считаю, что желание понять людей вне зависимости от того, по какую сторону границы они находятся и какую религию исповедуют, — это и есть настоящая человечность, о важности которой мы постоянно забываем, прибегая к бомбам и резне.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!