10 ноября в Курске у здания правительства собралось несколько десятков жителей российских приграничных районов, которые были вынуждены покинуть свои дома в начале августа 2024 года из-за идущих там боев. Преимущественно это были люди из Суджанского района, большая часть которого на сегодняшний день находится под контролем ВСУ. Они жаловались, что не могут получить обещанные властями региона сертификаты на жилье, а также требовали признать, что идет война. Это был уже второй за неделю митинг беженцев. «Холод» поговорил с 48-летней медсестрой Натальей из Суджи о том, чего требовали люди, в каких условиях сейчас живут беженцы и почему она впервые в своей жизни решилась пойти на митинг.
Мы пережили войну на себе, поэтому мы более смелые, чем жители других городов. Когда у тебя ничего не осталось, тебе нечего терять и ты становишься более склонным к рисковым поступкам.
В таких условиях нет вариантов сидеть дома или пойти на работу вместо забастовки. К тому же многие суджане не могут найти работу и постоянное жилье, недоедают, не готовы к холодам. Куда им еще идти, как не на улицы? Нас 10 ноября было не меньше 200 человек (издание «7х7» со ссылкой на местную жительницу сообщало, что на стихийный митинг 10 ноября пришли около 120 человек. — Прим. «Холода»), а во вторник, 12-го, [на официальную встречу с чиновниками в доме культуры] вообще около 600 пришло. Конечно, когда в не самом большом городе столько людей выходит на центральные улицы, сложно про это забыть и ничего не поменять.
До того как до нас дошла война, у меня было все: большой дом с двором, кухня с плитой, духовкой, микроволновкой и тостером — технику взяли в кредит, конечно. Были грядки с кабачками и морковью, парник, в котором росли огурцы. Есть сын, муж, работающий в аграрном секторе, собака Найда, ей 12 лет уже. Летом в ее будку я постелила старое одеяло сына, чтобы ей было хорошо спать — себе же облагородили дом, а Найде что, не надо?
Я много работаю, получаю как все, но свою работу люблю за хоть какой-то смысл жизни. Когда мы жили и работали в Судже, мы могли покупать мебель, например. Да, не хватало денег, потому что зарплата мизерная, с нее не отложишь, да еще проблемы всякие, затраты на еду и коммуналку. И естественно, почти все имущество бралось в кредиты, пусть и не очень большие — по 100–200 тысяч, не по миллионам.
Но, по крайней мере, я брала кредиты с расчетом, что я работаю и могу их выплачивать. И самое главное — что этим имуществом я буду пользоваться. В последний раз я брала так кухню — она у меня была большая, пять на четыре метра. Думала, что это будет последняя моя большая покупка на всю оставшуюся жизнь. Мы с мужем укомплектовали дом для комфортной жизни сына, чтобы он там жил со своей семьей, когда нас не будет.
Кухней мы не пользуемся, а кредит за нее платим
6 августа в полтретьего ночи начался сильнейший обстрел — так и пришел конец. Мы убегали под обстрелами в надежде, что вернемся домой через пару часов. Надеялись, что российская армия начнет работать и ВСУ уйдут с нашей территории. И вот четвертый месяц уже не можем попасть домой.
Еще в 2023 году некоторые люди написали заявления на получение жилищных сертификатов, но власти в первую очередь обеспечивают тех, кто жил на расстоянии до пяти километров от границы с Украиной (Суджа находится в 10 километрах от границы. — Прим. «Холода»). Это села Суджанского района: Плехово, Гуево, Горналь, Олешня. Они подвергались обстрелам еще с 2022 года.
Правительство обещало выделить 1,8 миллиарда рублей на переселение жителей Курской области. И [местные власти] снова отдали их жителям этой пятикилометровой зоны от границы! Да, администрация области сказала нам, что не может сразу выплатить всем. Но почему опять получают деньги эти же люди, которых на приграничной зоне уже нет? Они уже уехали оттуда и купили жилье, а нам ничего не досталось.
Мы сначала жили у знакомых, потом к ним приехали родственники, и нам пришлось съехать. Искали пункт временного размещения, но условия там были ужасными. К счастью, уже в конце августа я вышла на работу в курскую поликлинику, и мы смогли оплатить аренду квартиры: хозяева сделали нам скидку, так как понимали, в каких мы условиях. Муж мой на шабашках (временных подработках. — Прим. «Холода») работает, чаще всего на стройке. В Судже у него была хорошая работа, а в Курске все места уже заняты, тут работу сейчас найти очень трудно.
Я была уверена, что нас переселят по сертификатам уже к сентябрю, — вокруг все так говорили. Но время шло, а ситуация становилась все хуже и хуже. Сертификаты на жилье нужно выдать тем жителям Суджанского района, которые остались без ничего. Может быть, собраниями и протестами хоть как-то сдвинем эту ситуацию с мертвой точки. А пока складывается впечатление, что эти деньги опять куда-то пропадут. Смех сквозь слезы. Просто бред какой-то.
Теперь получается так, что кухней мы не пользуемся, а кредиты платим. Даже то, что нам дали отсрочку (жители приграничья получили кредитные каникулы на полгода. — Прим. «Холода»), вряд ли поможет — потом скажут: «Все братцы, хватит, платите». Почему нам, жителям приграничья, которые 6 августа уезжали в шортах и шлепанцах на пару часов, с расчетом, что сможем вернуться, не списать эти кредиты? Всем, кто, как и я, брал на кухню или на машины, которые тоже у многих остались там и они ими не пользуются. Кто-то ипотеку платит до сих пор, хотя жилья уже нет. Для меня вопрос с кредитами очень важен, потому что с моей зарплатой это вопрос очень существенный, прямо очень.
Мое требование: кредиты — списать всем! Наше государство прощает странам Африки многомиллиардные долги! Спишите и нам, жителям, которые остались без крова, крыши и жизни!
Мы, простите, остались с голой попой
В ПВР — пункты временного размещения — доступ не всем открыт. Ой, вы даже не знаете, какие там условия! Если место хорошее, то попасть туда можно только по блату — это для избранных. Нам же предложили только «Ашан» (бывшее помещение супермаркета «Ашан» в Железногорске приспособили под ПВР. — Прим. «Холода») — это как спортивный зал, в котором стоят двухъярусные койки. Представляете, так жить с семьей? Это только на сайте губернатора говорится, что всем хватило мест. У меня есть знакомые, которые живут в очень хороших условиях, но они заехали 6–7 августа, и им повезло — места еще были. Мы начали искать место позже: в начале августа жили у знакомых в Курске и не оценили масштаб трагедии.
По данным правительства Курской области, в регионе развернуто 96 стационарных пунктов временного размещения. На их содержание и питание для жителей правительство РФ выделило около 1,9 миллиарда рублей. Сейчас здесь проживают 7 тысяч человек, среди которых более 1,4 тысячи детей.
Очень хорошие условия — это одна комната на семью и туалет с душем на несколько комнат, но как-никак своя территория есть. Кормят их бесплатно, коммуналку они не платят, живут припеваючи.
Суджанский район — единственный в Курской области, оставшийся под контролем ВСУ. Люди из Беловского, Кореневского, Рыльского, Хомутовского районов — все уже у себя дома. Но нам всем одинаково выплатили по 150 тысяч по потере имущества первой необходимости. Ну разве это справедливо? Другие районы пользуются своим имуществом и получили еще за него деньги. А мы, простите, остались с голой попой, и нам выплатили столько же.
Семьи, которым не повезло, живут где попало: кто на съемных квартирах, кто у знакомых. Мы платим коммуналку и сами понимаем, что жить бесплатно в чужой съемной квартире не можем — почему люди из-за нас должны терять деньги?
Сейчас хоть веревку мыль и вешайся иди
Про то, что будут митинги, мне сказали пациенты на работе. Работники поликлиники все новости узнают первыми, потому что у нас и СВОшники, и бабушки приходят поболтать, и учителя, которые про детей и родителей все знают. Я еще сижу в группах во «Вконтакте» про Суджу — там тоже увидела даты и время сборов.
Мы с коллегами договорились пойти на митинг, если смены в это время не будет. До этого я никогда не ходила на митинги, но тут было очевидно — нужно идти. У меня по времени нормально сошлось — я выступала и за тех, кто работал в это время.
На курской Красной площади жители Суджи вышли на стихийный митинг, людей даже поддержал актер Александр Половцев, который играл в сериале «Улицы разбитых фонарей». К нам вышел глава управления по взаимодействию с органами местного самоуправления Анатолий Дроган. Он спросил, кто собрал здесь людей. Не получив точного ответа, сказал, что публичные акции незаконны.
Была задана масса вопросов, но, к сожалению, не на все нам ответили. Вообще мероприятие было похоже на монолог от граждан. По поводу обещанных жилищных сертификатов Дроган пояснил, что деньги на сертификаты жителям в пятикилометровой зоне с границей уже выделили и что скоро они их получат.
На вопрос, знает ли он, что многим людям, проживавшим в этой зоне, уже все выдали, и какие это села, он даже не знал, что сказать! Они не владеют этой информацией!
Еще одна очень больная тема — зеленый коридор. Нужна безопасная дорога, чтобы мирные жители Суджанского района могли выйти из подвалов и поехать в Курск (украинская сторона оценивает количество гражданских на подконтрольной территории в 2000 человек. — Прим. «Холода»). Для этого войскам нужно не стрелять. Но это вопрос, на который администрация района не сможет ответить — это должно решаться между президентами.
У меня на занятой Украиной территории остались тетя и сестра мужа. Они остались, потому что никто не предполагал, что граница окажется открытой, что зайдут ВСУ, и причем так надолго. Они сидят там в подвале, под обстрелами, выходить им лишний раз нельзя, связь есть, но плохая. И мы их забрать не можем. А сколько людей, у которых нет родственников? Нужны дороги и транспорт, чтобы забрать тех, кто остался в оккупации.
Нужно расширить зону получения сертификатов до 10–15 километров от границы — пусть все пострадавшие жители получат право на новое жилье. Мы же остались без ничего. У меня был дом 100 квадратных метров со всеми удобствами. Со всеми! И двор, и хозяйственные постройки. Сейчас я не знаю, в каком состоянии мой дом и осталось ли от него что-нибудь.
Почему я должна ютиться хрен знает где и жить в неизвестности? Дайте нам жить сейчас, а не потом! В этой неразберихе жить не хочется уже. Сейчас хоть веревку мыль и вешайся иди.
Хоть надежда появилась
Во вторник, 12 ноября, в Курске прошла встреча чиновников с жителями приграничных районов. Концертный зал «Свиридовский», рассчитанный на 777 мест, по словам присутствующих, не смог вместить такого наплыва людей: пришедшие толпились между рядов. Вместе с губернатором Курской области Алексеем Смирновым на вопросы отвечали вице-премьер Марат Хуснуллин и министр транспорта РФ Роман Старовойт.
Чиновники, включая глав районов, которые недостаточно выстраивают взаимодействие с жителями Курской области, могут быть заменены, заявил Смирнов после встречи с жителями Суджанского района. Под аплодисменты и крики «уволить!» был отправлен в отставку глава района Александр Богачев. В четверг также лишилась должности глава Кореневского района Марина Дегтярева.
Люди были в основном взрослые, за 30 лет. Это очень уязвимые группы населения, им надо кормить родителей и детей. То, что в будний день в рабочее время столько людей пришло, — это о многом говорит. У меня из знакомых никто не ходил раньше на забастовки, а тут многие даже специально взяли отгулы.
Диалог был очень конструктивным. Нам пообещали сертификаты на жилье, но в первую очередь их дадут участникам СВО, пенсионерам, инвалидам и многодетным семьям. Надеюсь, и до нас, простых работяг, тоже дойдет.
Про аренду жилья тоже было сказано. Будут выплачивать по 20 тысяч рублей тем, у кого неполная семья либо меньше трех детей, и по 40 тысяч рублей — многодетным семьям.
Вроде сдвинулось все с мертвой точки! То, что на встрече были большие политики, уже о чем-то говорит. Мы люди обездоленные, единственные в Российской Федерации находимся под оккупацией ВСУ, конечно, нам непросто. Надеюсь, все решится поскорее.
Суджанский район на сегодняшний день под контролем ВСУ. Там, может, одну треть или половину какого-то села освободили, и все. Если бы была возможность туда поехать, мы бы разве возмущались так? Мы бы молчали, как жители Беловского района, Кореневского. Да, прилеты бывают, но люди могут попасть домой.
Главное, что мы попробовали, конечно. Хоть как-то свое попросили у государства. Я думаю, сертификаты нам дадут, что-то улучшится точно. Уже сейчас хоть надежда появилась, а то до ноября у себя дома были как чужие.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!
