Сериал Жоры Крыжовникова («Горько!», «Звоните ДиКаприо!») «Слово пацана. Кровь на асфальте» — главное событие российского малого экрана в 2023 году. Сейчас в пользовательском рейтинге Кинопоиска у сериала 9 баллов из 10 на основе более 250 тысяч оценок. Он уступает только «Игре престолов», «Во все тяжкие» и «Семнадцати мгновениям весны». Главная песня сериала — «Пыяла» не упомянутого в титрах дуэта «Аигел» — мировой лидер музыкального сервиса Shazam. «Слово пацана» широко обсуждают не только как кино, но и как субкультурный феномен. Глава Татарстана Рустам Минниханов прозрачно намекнул, что школьные драки в регионе — это следствие популярности сериала, поэтому «такие фильмы не соответствуют той политике, которую мы преследуем». А какой политике соответствует «Слово пацана»? Специально для «Холода» на этот вопрос отвечает кинокритик Зинаида Пронченко в, возможно, единственной отрицательной рецензии на этот сериал из всех написанных.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Казань, год 1988 или 1989, хмарь, грязь, бесконечный морок. «Чушпан» Андрей, проживающий с мамой и сестренкой, которые, естественно, «не при делах», регулярно получает «в фанеру» от приблатненного одноклассника с карикатурной внешностью буржуя. Неожиданно Андрей сближается с Маратом, тоже учащимся его школы и, главное, имеющим связи в «пацанских» кругах — его старшего брата, «афганца» Вову Адидаса, знают и уважают на «улице». Итогом внезапной дружбы «скорлупы» становится кардинальная перемена участи. Вот Андрей бросает «лоховство», а вот Андрей бросается на «мусоров».
Вдохновленный одноименной книгой Роберта Гараева сериал Жоры Крыжовникова «Слово пацана. Кровь на асфальте», как и краткий синопсис, изложенный выше, тоже состоит почти из сплошных кавычек. Если Гараев попытался на былинный манер описать казанский феномен — культуру молодежных криминальных сообществ позднесоветского Татарстана, частью которой, кстати, был сам, — то сценарист сериала Андрей Золотарев («Притяжение» Федора Бондарчука) как будто бы вместо сценария сдал отчетную работу по внеклассному летнему чтению.
На протяжении просмотра не оставляет ощущение, что сперва Золотарев сочинил один текст, а затем, вооружившись условным словарем регионального арго, вставил в каждую реплику по жаргонизму или просто междометию. Эта деланность диалогов, должная лишний раз подчеркнуть, что герои не пальцем деланные, страшно утомляет уже к концу первой серии. К слову, в классических лентах о мафии Мартина Скорсезе или Фрэнсиса Форда Копполы для достижения той же цели протагонисты переходили на сицилийский диалект. Поскольку СССР 1980-х — не США 1970-х, а Жора Крыжовников, кажется, снимает не «Славных парней», а «Клан Сопрано», ничего другого, как частить с приметами субкультуры и с музыкальными моментами, ему не остается. Странно только, что он при этом подвергает катарсису не только своих персонажей, но и требует оного от зрителей. Кровь на танцполе Крыжовников зачем-то выдает за кровь на асфальте, полагая, что ни звучащий нон-стоп «Ласковый май», ни слишком очевидные параллели с «Бригадой», местами смахивающие на пародию, не помешают нам проникнуться драмой характеров и погрузиться в воронку насилия.
Но давайте по порядку.
Главной проблемой сериала является даже не засилье бутафории — слишком много талого снега, облупившихся панелек (внутри которых обнаруживаются пятикомнатные квартиры, достойные академика Келдыша), ржавых запорожцев, ондатровых шапок, навязчивого слэнга, Юры Шатунова, — а полное отсутствие какого бы то ни было развития. Гараев предлагал читателям проследить эволюцию, она же деградация, — от конца 1970-х до середины 2000-х, от Сергея Антипова, лидера легендарной группировки «Тяп-Ляп», до нового поколения «пацанов», пришедших на смену убитым или попавшим за решетку авторитетам 1990-х. Не говоря уже о том, что в книге Гараев частично поднимает тему КГБ, возможно, манипулировавшего уличными бандами для реализации далеких от защиты мирного населения низменных намерений или решения корпоративных вопросов.
Ничего подобного в произведении Жоры Крыжовникова нет, зато есть утомительная беготня от гаража к гаражу и повторы одной и той же драки, снятой и смонтированной с разных ракурсов. И в этом смысле «Слово пацана» как будто цитирует из серии в серию «Нелюбовь» Андрея Звягинцева: Россия в спортивном костюме топчется на беговом тренажере. Не исключено, что и тут авторы, тиражируя до изнеможения сцены «махача», замахнулись на универсальную метафору, но что-то подсказывает: не было у них такой изысканной амбиции. Ведь драки на снегу под поп-шлягеры — это прежде всего красиво.
Другая важная линия у Гараева — постоянная волатильность пресловутых «понятий», не многим по сути отличающихся от курса рубля. «Понятия» пишутся кровью в настоящем, в любую секунду времени представления о «справедливости» мутируют, сужая и расширяя границы «беспредела» вплоть до поправок к конституции. То, как о «понятиях» рассуждает Гараев, даже самого нечуткого читателя способно подвести к глобальным выводам о важных особенностях современного российского авторитаризма и, конечно, о взглядах первого лица на международные правовые нормы.
К вопросу о развитии: у Сидорова в «Бригаде» логические связи между тогдашними фигурантами следственно-розыскных мероприятий и будущими авторами специальных военных операций выделены чуть ли не капслоком. В «Слове пацана» капслоком идут только тексты песен, причем исполнители основной — группа «Аигел» — пропали из титров (из-за своей антивоенной позиции группа «Аигел» не выступает в России. В титрах сериала есть песня «Тания» некоей Татьяны Пантелеевой, но этой песни не существует на стримингах. Если искать композицию через Shazam, сервис находит песню «Аигел» «Пыяла». — Прим. «Холода»). «И снова седая ночь» — другого времени суток в России нет.
У Крыжовникова «пацаны», что никогда не извиняются, начинают извиняться или, наоборот, стрелять без предупреждения, получив от сценариста высокоморальный дисклеймер. Вова Адидас (Иван Янковский) встает на колени перед главарем вражеской группировки Желтым — иначе младшего брата порежут, а он родителям обещал за пацаненком присматривать. Опять же, Вова Адидас убивает безоружного человека только потому, что на кону честь невинной скрипачки Айгуль (Анна Пересильд), а так бы ни-ни. Положа руку на сердце, эти сюжетные приемы — слишком топорны для сериала, претендующего на правду жизни и соль земли. Понятно, что в финале насилие обернется против его субъектов и все лягут на тот самый асфальт, но напрочь отменять цинизм в угоду зрительским симпатиям — как-то не по-людски, не по понятиям.
Отдельное раздражение вызывает еще и пришитая белыми нитками к разборкам за «асфальт» антиамериканская риторика. Спору нет — наверняка гимназиев не кончавший, контуженный на войне Вова Адидас способен себе противоречить в рамках одной мотивационной речи. Нацепившего кепку-сеточку с надписью USA Марата он спрашивает: «Ты что, американцем заделался? Ты знаешь, что они “духам” стингеры поставляли?» И через мгновение наставляет младшие «возраста» — «скоро тут будет лучше, чем в Америке, будем делать бизнес!» Но выступление Марата, обидевшегося за друга, а посему набрасывающегося на «неформала» Джона (Иван Макаревич) с «предъявами» вроде: «Ты Kiss играешь, они же нацисты, свое надо петь, родное, побойтесь Бога!» Ох, лукаво мудрствуют на эзоповом языке Крыжовников с Золотаревым, что это — неостроумные намеки на действительность или верноподаннические реверансы перед действующей властью, — решайте, как говорится, в меру своей испорченности.
Все эти погрешности и несоответствия, кажется, списаны творческой группой сериала до округлений — не принципиально, про что мы снимаем, зато с явным удовольствием. В кадре любимая странной любовью с детства фактура, давно уже ставшая предметом нездорового культа. Перестройка и начало 1990-х — время геополитических катастроф и геноцида, но также время Бориса Березовского и Данилы Багрова, жвачек турбо и кассет с порно, первых инфляций и эякуляций, силы, что в правде, а может быть, наоборот… Какая разница, спи, красавица, и смотри свой вечный сон — про слово давших тебя не обижать честных пацанов.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
