После того как Владимир Путин 21 сентября объявил о мобилизации, билеты на самолеты на ближайшие даты раскупили в первые часы. Некоторые люди решили уезжать на своей машине, и одним из самых популярных направлений стал выезд через пропускной пункт Верхний Ларс — через Владикавказ в Грузию. Сейчас ожидание в пробке перед этим КПП достигает пяти суток, и многие люди бросают машины и переходят границу пешком. «Холод» рассказывает историю 29-летней москвички Марии Семеновой (имя и фамилия изменены), которая простояла в очереди на выезд трое суток, не выдержала и вернулась.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Ехали по гравийке
На дверь квартиры, где прописан мой муж, наклеили повестку еще 20 сентября — за день до объявления о мобилизации. В повестке говорилось о военных сборах. Мы не до конца поняли, связано ли это с планирующейся мобилизацией, но решили не рисковать. Мой муж служил, у него первая категория годности, так что он в группе риска.
После вторжения России в Украину мы сразу же, 25 февраля, улетели в Грузию, прожили там четыре месяца, но вернулись домой в Москву, чтобы оформить документы и забрать с собой собаку. Выехать из России, пока не поздно, мы решили 23 сентября — запаковали вещи, собрали все необходимое для собаки и выехали из Москвы. Раньше мы всегда добирались до Грузии самолетами и не представляли, как сложно будет перейти границу через Верхний Ларс. Думали, что если придется постоять пару дней в пробке, то в этом нет ничего страшного.
Почти всю дорогу мы ехали быстро и спокойно, но на въезде во Владикавказ творится ад. ГИБДД перекрыли все въезды в город и не пропускали машины, если ты не давал взятку (28 сентября телеграм-канал BAZA написал о задержании полицейских, которые брали взятки. — Прим. «Холода»). С помощью знакомых, которым удалось проехать через Ларс пораньше, мы нашли «решал». За 50 тысяч рублей они согласились провести нас через горы, в объезд заблокированных дорог. Всего было 13 машин: мы ехали по горному перевалу ночью, с выключенными фарами, по серпантину — там не было нормальной дороги, ехали по гравийке.
Когда мы спускались с гор, пробка перед КПП уже была около 20 километров. С помощью «решал» мы вклинились в очередь за шесть километров до перехода. Следующие трое суток, которые мы провели в очереди, она практически не двигалась.
Мы сказали, что нашей собаке плохо, и встали чуть ближе к границе
Около КПП курсировали такси: они брали в машину людей, которые дошли до границы пешком (пересечь российский пропускной пункт без транспортного средства нельзя. — Прим.«Холода»), перевозили их и возвращались обратно. Кроме того, были «решалы», которые помогали проехать машинам из конца очереди по встречке к границе. Я видела, что людей привозили на машинах скорой помощи, продавая им там места, на машинах ДПС — мы наблюдали бандитизм и коррупцию. Из общения с другими людьми в очереди я поняла, что проехать во Владикавказ через пост ДПС стоило 30–50 тысяч, место в скорой помощи продавали дешевле — за 10 тысяч, продвинуться в очереди поближе к КПП стоило 20–30 тысяч.
Очередь настолько медленно двигалась, что от отчаяния мы решили воспользоваться помощью «решалы»: за 30 тысяч рублей он обещал довезти нас прямо до границы. Он сел за руль нашей машины, доставил нас к началу пробки, вышел, а потом к нам подошел сотрудник ГИБДД и велел уезжать. Мы поняли, что нас обманули, пришлось возвращаться. Увидели пустое место между двумя машинами, слезно попросили нас пропустить, очень извинялись, сказали, что нашей собаке плохо, и таким образом встали все-таки чуть ближе к границе. К тому моменту мы уже перевели «решале» 30 тысяч рублей на карту, но потом отменили платеж.
Мы начали знакомиться с людьми из соседних машин, общаться в телеграм-чатах, думать, что же нам делать в этой ситуации. Как я понимаю, сотрудники ГИБДД были в сговоре с местными «решалами»: я видела своими глазами, как «ребятки» подходили к гаишникам и договаривались.
От отчаяния мы решили самоорганизоваться и противостоять этому произволу. На КПП запускали партии по 30 машин за раз, из них 25–27 — таксисты с пассажирами, которые дошли до границы пешком. Соответственно, из 20-километровой очереди проезжали дальше только три-пять машин. Мы оцепили таксистов и начали с ними договариваться: сошлись на том, что будут проезжать восемь машин из очереди и два такси. Они были недовольны, но наше численное превосходство их убедило. При этом, как только мы расслаблялись и не контролировали процесс, таксисты нарушали договоренности.
Потом мы начали перегораживать встречку живым щитом, чтобы «решалы» не могли проехать вперед очереди. Но они ехали прямо на нас, кричали: «Я у себя дома, я тебе сейчас проблемы устрою». «Решалами» были осетины, очень наглые. Я видела драки, поножовщину, видела, как самому наглому таксисту ножом прокололи шины. Я вставала поперек дороги, но «решалы» вели себя настолько дерзко, что приходилось отступать. Чтобы никто не проехал, нужно было стоять на встречке все время, но у нас не хватало сил, мы были очень уставшие и не могли стоять без отдыха.
Иногда мы все-таки пропускали машины вперед: например, женщину в машине «решалы» на восьмом месяце беременности. Мы ее спрашивали, зачем она поехала в такую пробку? Она в слезах отвечала, что не понимала масштаб всего этого ужаса. Люди были с грудными детьми, с кошками. Никто не ожидал, что мы будем стоять так долго.
Экономили бензин и не включали ни кондиционер, ни обогреватель
Мы простояли в пробке трое суток. Все эти дни я ходила вдоль пробки, стучалась в окна и говорила: «Пробка создана искусственно, нам нужно ее разгонять. Если нас будет мало, мы не победим». Но люди довольно вяло реагировали на эти призывы, все были уже очень уставшие.
Муж практически не спал, потому что он один за рулем, я тоже старалась не спать, чтобы следить за очередью и «дежурить» на встречке, у собаки заканчивался корм. Днем было душно и жарко, ночью — холодно, но мы экономили бензин и не включали ни кондиционер, ни обогреватель: заправок рядом с КПП нет. Мы почти не ели, потому что во время сборов недооценили ситуацию и взяли с собой только батончики, орехи, яблоки, сухарики, сыр и хлеб. Но трое суток невозможно есть только такую еду, от нее начинало воротить. А еще, видимо, вырабатывался адреналин — есть в принципе не очень хотелось. Организм перешел на режим голодания и выживания. Чтобы сходить в туалет, я спускалась к реке Терек, заходила за какой-то камень. Там в прямом смысле все засрано, мусорок нет.
Через трое суток в очереди нам все еще оставалось около двух километров до КПП, за ночь мы продвинулись метров на 300 — при том, что мы воевали всю ночь: разгоняли встречку, ходили на КПП, это было просто кошмарно. Тогда я наконец дошла до начала пробки и спросила у ребят в машинах, сколько им потребовалось времени, чтобы приблизится к КПП. Выяснилось, что нам понадобилось бы еще два-три дня, чтобы добраться до границы, — и это если ситуация не ухудшится. И тут как раз стали появляться новости, что рядом с Верхним Ларсом планируют развернуть военкомат, фотографии БТР с военными, которые прибыли на границу «на всякий случай».
Мы подумали, что если в ближайшие дни закроют границу, то, героически простояв в очереди несколько суток, мы все равно не успеем выехать и окажемся в хвосте этой жуткой пробки. Мы развернулись и поехали в Пятигорск. Сначала думали там отдохнуть и переждать пару недель, но у нас получилось купить мужу билет на самолет из Москвы, и сейчас, уставшие, мы едем туда.
Если мужа все-таки не выпустят из России, то будем придумывать ему прикрытие, чтобы его не забрали на войну. Будем жить не по месту прописки, уедем в какой-нибудь домик под Петербургом и будем, видимо, относиться к этому как к очередному локдауну.
Никто из людей в пробке не ощущает себя дезертиром: мы успели поговорить со многими в этой очереди. Все — обычные ребята, пытающиеся скрыться от произвола властей. Это объединяло всю колонну. Люди говорили, что если бы было доверие к правительству, если бы были какие-то реальные угрозы нашей стране, то все бы пошли на войну.
