22 июня 29-летний белорусский художник Влад Бохан отправил в школу российского города Клина письмо от имени представителя партии «Единая Россия» с требованием провести акцию «Труд освобождает» (такие надписи нацисты в 1930-40-х размещали во многих концлагерях). По итогам акции сотрудники должны были сфотографироваться с плакатами «Один народ, одна нация, один праVитель», «Za свободу и жизнь», «Vсе для России» (все это — парафразы известных нацистских лозунгов). Сотрудники школы выполнили это требование — фотографии опубликовал сам Бохан. Художник рассказал «Холоду», зачем нужны такие акции и не жалко ли ему обманутых учителей.
Расскажите о себе. Вы художник, недавно эмигрировали из Беларуси, верно?
— Да, я бывший учитель, работал в Беларуси, но потом меня в прошлом году задержали за участие в революции (имеются в виду акции протеста, начавшиеся по всей стране после президентских выборов в августе 2020 года. — Прим. «Холода»). Когда протесты поутихли, начались тотальные чистки: зачищали практически все гражданское общество. Мне повезло: меня отпустили [домой] до суда, потому что я передвигался на костылях. Так что когда меня отпустили, я той же ночью через Россию и Украину бежал в Польшу. Получается, я политэмигрант.
«Труд освобождает» — ваша первая акция такого рода?
— Такого рода — да. Но я проводил уличные акции антивоенной тематики еще до начала войны. Потому что в Европе чиновники много языками чесали, а дел было ноль: я видел это на примере Беларуси. Когда [в Европе] принимали пакеты санкций [против Лукашенко], здания подсвечивали в цветах национального флага, медали Тихановской какие-то вешали, дипломы вручали. А по факту они как спонсировали режим, так и продолжали спонсировать, занимались поставками [товаров]. Кстати, Украина делала то же самое: Зеленский вполне себе неплохо торговал с Лукашенко. То есть поддержка была на словах, а на деле это все были просто декорации.
Например, я проводил акцию возле здания Gedeon Richter (крупнейший производитель лекарств в Восточной и Центральной Европе. — Прим. «Холода»), потому что они покупают рекламу на белорусском телевидении, таким образом спонсируя пропаганду.
А письма с акцией «Труд освобождает» я прислал не только в клинскую школу, просто они единственные, кто ответили. Остальные проигнорировали.
Как возникла идея акции?
— Изначально я хотел провести эту акцию в Беларуси, чтобы это была аллюзия на страну-концлагерь. Потому что в Беларуси сейчас фактически наступил фашизм. Но после того, как я разыграл своих бывших коллег из моей школы, у меня появились неизвестные последователи, которые тоже неоднократно проводили подобные акции. Поэтому в школах ввели какую-то верификацию этих призывов, возможно, теперь есть какие-то положения о проведении мероприятий. Поэтому я решил попробовать сделать акцию в России.
Так как Россия — это, в моем понимании сегодня, еще и империя, я решил добавить к лозунгу, который показывал как ее страну-концлагерь, еще лозунг захватчика. Моей целью не было просто пошутить, заставить кого-то посмеяться, нет — я хотел показать нутро этой построенной внутри страны системы. Фактически граждане в ней являются рабами, невольниками, при этом эта страна посягает еще и на свободу других государств.
И как, получилось это показать?
— Да, я думаю, получилось. Как минимум, они посчитали, что лозунги Третьего Рейха вполне гармонично вписываются в нынешние реалии. У них не возникло никакого стоп-сигнала в голове.
Как вы считаете, с чем это может быть связано? Трудно поверить в то, что учителя понимали, что это за лозунги, и все равно провели акцию. Может, они просто их не знали или забыли?
— Сравним с Беларусью: полагаю, мы немножко идем впереди вас в плане государственной деградации. Еще до выборов там изъяли списки подписантов за [оппозиционеров Виктора] Бабарико и [Валерия] Цепкало, когда они еще только выдвигались в кандидаты [в президенты]. Я знаю, что из госучреждений, в том числе из школ, людей, которые просто подписывались за альтернативных кандидатов, вычищали. Из-за такой фильтрации люди продолжают работать не из-за профессиональных качеств, а по принципу лояльности власти. Поэтому вполне возможно, сейчас в школах 99% оставшихся работников — это невежды, верные режиму. Дело даже не столько в верности, сколько в боязни последствий [неповиновения]. Это сугубо [принцип:] моя хата с краю, [я] за свою шкуру.
Но получается, не во всех школах отреагировали на ваши требования. Куда вы еще отправляли письма?
— В Норильск, во все школы города. Но от имени профсоюза. Потом мне товарищ из России сказал, что профсоюзы у вас не настолько авторитетны, как в Беларуси. В Беларуси же нет правящей партии, только «Белая Русь» — аналог «Единой России». А вот слова от профсоюза любая чиновничья структура в Беларуси воспринимает как инструкцию к действию. В России оказалось все немножко по-другому, поэтому я решил написать письмо от «Единой России».
Я открыл карту и, начиная с Дальнего Востока, точечно выбирал мелкие города. Вот я знаю, что есть «Клинское пиво». Польское мне не нравится, а вот «Клинское» вспоминаю с теплотой. Я на карте увидел Клин, решил, что надо туда послать. Еще отправил в пару школ в Брянске, в Смоленской области — всего порядка десяти школ.
Когда пришел фотоотчет, как вы реагировали?
— Сначала, конечно, смех, а потом волна ужаса от осознания того, что это происходит в реальности. Такие противоречивые ощущения. Потом боты какие-то упорно доказывали, что это все неправда, это фейк. Я кидал скрины, показывал, что школы сходятся, люди те же. Но у большинства схожая с моей реакция: ну блин, реально это происходит сегодня и сейчас? Смех и ужас одновременно.
А вы как-то следили за реакцией сотрудников школы, которые, собственно поучаствовали в этой акции? Они вообще поняли, что их разыграли?
— Я видел у Варламова [в канале], что вроде как там учителя плакали. Ну бывает, что поделать. В Украине тоже плачут родители детей. Просто нужно думать головой. Потому что во многом именно учителя способствовали тому, что в наших странах наступил тоталитаризм.
Во-первых, фальсификациями на выборах. Я прекрасно знал, что у меня в школе фальсифицировали выборы люди, которые сидели в комиссии. Во-вторых, воспитанием. Многие дети проецируют поведение учителей на себя. И когда они видят, что учителя зашуганные и готовы делать из страха по указке всякую дичь, они просто перенимают эту манеру поведения. И в итоге воспитывается вот это поколение беспомощности, этот культ страха перед вышестоящими чиновниками. Я у себя в канале поместил цитату, которая приписывается Платону: «Если башмачник плохо знает свое дело, то невелика беда, потому что народ будет хуже обут и только. А беда — это когда воспитывают учителя-невежды, потому что они вырастят целое поколение невежд».
Cкажем так, это был способ проучить их, чтобы в будущем они задумывались и уже не выполняли безропотно все, о чем их просят.
На ваш взгляд, какова вообще миссия художника в реалиях войны? Как должно реагировать искусство?
— Тематика моих работ изначально была околополитической и социальной. Поэтому для меня искусство — это мой политический рупор, возможность визуализировать то, что я говорю. Когда человек не только слышит, но еще и видит, — это более сильный эффект. Работ на военную тему у меня немного. А так я в основном посвящаю работы именно проблемам Беларуси. Я уже почти год в Польше и начинаю забывать, каково это — жить там. Поэтому я хочу запомнить и фиксирую ощущения, которые у меня были. Особенно в 2021 году, когда сидишь дома и чувствуешь себя, как Анна Франк в ожидании прихода [нацистов]. Если такое не забывать, меньше шансов, что это повторится в будущем.
