3 декабря Лефортовский суд Москвы арестовал сотрудника Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) Анатолия Губанова — его обвинили по статье о госизмене, которая предусматривает до 20 лет лишения свободы. ФСБ никак не объяснила суть обвинений, предъявленных Губанову, но известно, что тот специализировался на исследовании гиперзвуковых летательных аппаратов и участвовал в международных проектах. «Холод» поговорил с друзьями и коллегами Анатолия Губанова.
Кто такой Анатолий Губанов
В 1973 году 16-летний Анатолий Губанов приехал поступать в Московский физико-технический институт из украинского райцентра Каменец-Подольский. Он недобрал баллов на факультет общей физики и вместо этого пошел на факультет аэромеханики и летательной техники. «Значит, судьба, туда мне и дорога», — говорил он сам об этом случае.
После выпуска в 1979 году он устроился на работу в ЦАГИ, рядом с которым в подмосковном Жуковском и находился факультет. Там он познакомился со своей будущей женой Анной Шкадовой — дочерью Леонида Шкадова, выдающегося ученого, который в 1980-е работал замминистра авиационной промышленности СССР. Все дети в семье Губановых пошли по стопам родителей: четверо поступили на тот же факультет аэромеханики и летательной техники МФТИ, младший, Игорь, сейчас учится на втором курсе аэрокосмического факультета МГТУ имени Баумана. Старшие Мария, Глеб и Ирина уже выпустились и работают в ЦАГИ, Елизавета учится на 4 курсе МФТИ. По итогам 2018 года Глеб Губанов стал лауреатом премии губернатора Московской области Андрея Воробьева в сфере науки и инноваций для молодых ученых за проект «Разработка технологических средств снижения вибраций маложестких деталей в процессе фрезерной обработки».
Анатолий Губанов на протяжении нескольких десятков лет занимался исследованием самолетов и других летательных аппаратов, которые двигаются значительно быстрее скорости звука (т.е. гиперзвуковых) — этому посвящены практически все его научные публикации и патенты. С 2015 года он тесно сотрудничал с международными партнерами ЦАГИ по проекту HEXAFLY-INT (высокоскоростного летательного аппарата гражданского назначения). По замыслу разработчиков, такой лайнер будет летать в четыре раза быстрее «Конкорда» и сможет совершать рейсы из Брюсселя в Сидней (противоположную точку Земли) всего за три часа. Российские ученые занимались изучением аэродинамических свойств такого самолета.
Помимо научной работы, Губанов читал курс «Практическая аэродинамика высокоскоростных летательных аппаратов» студентам МФТИ, а также преподавал стратегию и менеджмент в Международном институте менеджмента ЛИНК. После появления сообщений об аресте ученого ректор МФТИ Николай Кудрявцев поспешил заявить, что эта ситуация никак не связана с вузом: «У него основное место работы другое, и это там у него проблемы». В МИМ ЛИНК также отметили, что сейчас не ведут совместных проектов с Губановым.
С чем связаны обвинения против Губанова, неизвестно. ФСБ пока никак не комментировала арест ученого. «Это обусловлено в первую очередь тем, что материалы дела о госизмене не просто засекречены спецслужбами, а маркированы грифом “совершенно секретно”», — сообщает ТАСС. Однако источники «Коммерсанта» утверждают, что, помимо гражданских проектов, Губанов занимался секретными разработками в области гиперзвуковых ракет. Эта область стала одной из наиболее обсуждаемых после послания президента Владимира Путина Федеральному собранию в 2018 году, на котором тот объявил о создании уникального гиперзвукового оружия. Неназванные собеседники газеты считают, что Губанов мог нарушить запрет на обсуждение таких исследований с иностранными коллегами.
Буквально вчера, 4 декабря, ко мне и Дмитрию Динзе обратились родственники с просьбой принять на себя защиту по уголовному делу Анатолия Александровича Губанова. В связи с тем, что ему была избрана мера пресечения, и мы вправе ее обжаловать, я обратилась в Лефортовский суд с заявлением об ознакомлении с материалами и выдачи мне копии постановления суда с целью дальнейшего обжалования. Вместе с тем, в приемной судьи Маргариты Котовой мне отказали в предоставлении материалов и выдаче постановления, ссылаясь в устном порядке на то, что у них есть пять суток для того, чтобы рассмотреть мое заявление. На мое убеждение о том, что у меня есть трое суток для обжалования в приемной судьи Котовой мне пояснили, что это мои личные проблемы. Я, естественно, не согласилась с данным обстоятельством и обратилась в приемную председателя Лефортовского суда. В приемной мне сообщили, что для того, чтобы ознакомиться с материалами, получить копию постановления необходимо разрешение следователя. На все мои уверения и ссылки на то, что это нарушение права на защиту, в том числе, и моих прав как адвоката-защитника, мне сообщили: «Обращайтесь по всем вопросам к следователю. Если вас что-то не устраивает — пишите жалобу».
Мы также созвонились со следователем Александром Чабаном, который пояснил, что пятница – очень сложный день, и сказал, чтобы мы приходили в понедельник. Я могу предположить, что в пятницу с Анатолием Губановым проводились следственные действия, и именно поэтому следователь отказал нам в приеме в пятницу, и, соответственно, попросил нам явиться в понедельник. Возможно, будут проводить следственные действия и в выходные дни. К сожалению, раньше, чем следователь рассмотрит заявление о вступлении в дело, мы не сможем получить согласие следователя на общение с нашим потенциальным подзащитным.
Анатолия Губанова, конечно, я не видела. Чтобы увидеть Анатолия, к сожалению, нам необходимо получить разрешение следователя. И после встречи получить его добровольное согласие на осуществление его защиты по уголовному делу.
Насколько мне известно, был приглашен адвокат по назначению с момента составления протокола о задержании. В каком он статусе сейчас, к сожалению, мне неизвестно. Я могу тоже предположить, что с ним могло быть даже заключено соглашение. Адвокат какой-то есть, я не знаю, кто этот человек.
Я думаю, что в понедельник мы вступим в дело, если Анатолий Александрович даст свое согласие на осуществление его защиты, и начнем работать по делу. У нас будут отобраны соответствующие расписки, подписки о неразглашении, в том числе, данных предварительного расследования, мы не сможем уже давать какие-либо комментарии по делу.
Насколько мне известно, с семьей проводились обысковые мероприятия, у семьи тоже отобраны подписки. Разглашать ни они, ни я не могут данные сведения. Семье тяжело, семья в растерянности. Семья не понимает, как это могло произойти с учетом того, что Анатолий Александрович настолько любит свою страну, и о предательстве своей страны вообще не может идти и речи. Он посвятил всю свою жизнь стране, он научный сотрудник, участвовавший в военных разработках, в том числе, для нужд Российской Федерации, поэтому говорить о том, что он может быть госизменником, не представляется возможным. Мне кажется, это очередная фантазия органов ФСБ.
Андрей Шуинов
Я физтех, и он физтех, но он моложе меня, не очень часто пересекались на факультете, в основном сталкивались по работе в Международном институте менеджмента ЛИНК. Я работал там в руководстве (проректором. — Прим. «Холода»), а он тьютором-преподавателем. Мы знакомы достаточно хорошо, лет 10-15.
Я знаю, что он зять Леонида Шкадова, женился по любви, очень любил свою жену, да и сам факт, что у них пятеро детей, говорит сам за себя. Он прекрасный семьянин, боготворил свою жену и детей.
Губанов работал в ЦАГИ. Будучи зятем замминистра и начальника крупного подразделения, он мог делать карьеру, но для него это не было главным. Для него была важна работа, а не карьера. По-моему, он был бессребреником: никаких крутых машин или одежды у него не было, он достаточно скромно жил, много работал — чтобы обеспечить семью с пятью детьми, при наших зарплатах нужно крутиться. В частности, он пришел в ЛИНК и МФТИ за дополнительным заработком. Живет он в хорошем доме, но, скорее всего, он достался ему по наследству от тестя.
Когда мы с ним встречались, он всегда был очень доброжелательным и улыбчивым. Он очень мягкий человек. Например, мы участвовали в экзаменационных комиссиях, и если я был самым жестким проверяющим, то он, как правило, был самым мягким. У меня очень хорошее впечатление о нем, я не могу представить, какие у него могут быть враги. Я также не слышал, чтобы он критически высказывался о политике. Он достаточно аккуратный, взвешенный человек. У него было какое-то недовольство [ситуацией], но ведь все чем-то недовольны.
Преступление, которое ему вменяют, мне кажется невероятным. Какие могут быть мотивы у человека, который жил в этой стране, заводил детей и рассчитывал и дальше здесь жить? Меркантильных интересов у него не было. Если бы они были, они бы проявились с самого начала, когда он женился на дочери замминистра, но он просто спокойно работал и никаких особых успехов не добился: начальник сектора и кандидат наук к 64 годам — это, может быть, даже ниже среднего для физтеха. И рисковать семьей ради какой-то политической выгоды, я думаю, он не стал бы, потому что семья для него была на первом месте.
У него был нормальный английский язык. Мы в ЛИНК работали с англичанами из Открытого университета Великобритании, он встречался с преподавателями, у нас были совместные тренинги и семинары. Я тоже, когда работал в ЦАГИ, знакомился с зарубежными работами, писал в зарубежные журналы, участвовал в конференциях. Это совершенно нормальная ситуация — международный обмен нам необходим. Зная его уровень ответственности, я уверен, что он не мог ничего разгласить, он же подписывал всякие обязательства не разглашать тайну.
Это очередной удар по науке, потому что теперь люди будут опасаться ездить на конференции. А это означает снижение качества исследований в нашей стране.
Елена Гаврилова
Мы работали вместе в МИМ ЛИНК. Я знаю его как человека в высшей степени порядочного. Что можно добавить? Анатолий – человек по-настоящему добрый, что редкость, и не только в наши дни, человек, способный на эмпатию. Хоть и любят говорить о том, что хороший человек — это не профессия, но много ли вокруг действительно хороших людей? Анатолий и человек хороший, и профессионал. Во всяком случае, должность, которую он занимал в ЦАГИ, об этом свидетельствует. А я знаю его как хорошего, вдумчивого преподавателя.
Дмитрий Королев
Знакомые прислали мне новость, что Анатолий Губанов арестован. Я сначала не поверил, подумал, что это кто-то другой, просто имя и фамилия совпадают. Я и сейчас не могу поверить, это какая-то чушь. Что можно украсть в наше время, когда ученые по всему миру постоянно обмениваются информацией и ресурсами?
Я и сам какое-то время работал в ЦАГИ. Но там мы не пересекались — это ведь огромная структура. Я работал в отделе международных отношений, пытался создавать там что-то вроде пиар-службы. А чем он занимался, я не знаю. Это было лет 15 назад, и тогда там была очень серьезная структура по защите информации. Я знал, что у каких-то сотрудников был допуск к каким-то документам, к которым не допускали остальных. Многое, над чем там работали, нельзя было афишировать. Конечно, работать в таких условиях было трудно — нельзя было публиковать практически никакую действительно интересную информацию. Сейчас там уже работает настоящая PR-служба, и, судя по статьям в СМИ, нет такой жесткой информационной цензуры, как раньше. Эта история кажется абсурдной.
Мы с Анатолием Губановым стали общаться уже позже, когда с 2006 по 2016 год я работал в международном институте менеджмента ЛИНК. Это бизнес-школа, которую в начале 1990-х основали выходцы из ЦАГИ. Губанов был из тех, кто ее поднимал. Он был одним из основных тьюторов на курсе MBA, а я работал в маркетинговом отделе. Я и сам посещал его занятия, и мы общались на разных мероприятиях. По работе я собирал отзывы студентов о преподавателях, в том числе и о нем. Плохих отзывов не было никогда. Все знали, что он внимательный преподаватель, который досконально объяснял все непонятное, всем помогал, часто жертвуя своим личным временем, даже ночью общался на студенческих виртуальных форумах. Я не знаю, работает ли он там сейчас, но на тот момент он считался просто гуру, специалистом очень высокого уровня. При этом и со студентами, и с коллегами общался без пафоса.
ЛИНК создавался сразу после перестройки для того, чтобы научить людей управлять предприятиями, строить бизнес-модели. В этой школе учились многие люди, которые теперь работают в госструктурах. Все это делалось на благо отечественной экономики, это очень патриотичная организация. Я точно знаю, что Губанов хотел, чтобы предприятия в России работали хорошо, и делал все, чтобы передать студентам свои знания, внести как можно больший вклад. Так что, по-моему, он все делал на благо России. Когда мы работали вместе, я удивлялся, как он все успевает: пятеро детей, наука, бизнес-школа. Но он всегда горел своим делом, очень хотел сделать как можно больше, принести пользу. Не понимаю, в чем вообще его можно было заподозрить. Уж точно не в том, чтобы он сознательно сделал что-то назло своей стране.
Юрий Шорин
Мы вместе учились на физтехе в городе Жуковском: поступили в 1973 году, закончили в 1979-м. Мы жили с ним вместе в одной комнате первые три курса. Он был младше нас всех, вундеркинд, раньше школу закончил. Среди наших хулиганистых мальчиков он был вроде сына полка. Анатолий Губанов из Украины, его брат — тоже ученый из Украины, но занимается физикой твердого тела, кристаллами. У Губанова трое детей закончили тот же самый факультет. Он был хорошим парнем, учился очень хорошо: мы безумствуем, а он ложится и спит, если ему надо. Спортом занимались вместе — альпинизмом. Он дошел до инструктора второго разряда, а я на третьем разряде закончил.
На физтехе было так: на первых трех курсах все учатся примерно одинаково, а на старших курсах мы уходим в базовые организации. У него базовая организация была ЦАГИ, там же он познакомился со своей будущей женой. А у меня базой был Центральный институт авиационного моторостроения (ЦИАМ) в Москве, поэтому после третьего курса мы разъехались. У нас была специализация — аэродинамика, летательная техника. У него больше было по самолетам, а у меня — по двигателям. Он все время жил в Жуковском — закончил шесть лет обучения, работал в ЦАГИ, там же и преподавал.
Он занимался разработкой гиперзвуковых гражданских самолетов. В ЦАГИ проводили международные конференции как раз по этой теме в 2015 году. Участвовали все: и иностранцы, и наши.
В 1990 году я закончил работать с оборонными предприятиями, и тут же началась перестройка. Меня направили в командировку на учебу в Париж. Я сомневался, что меня выпустят, но мне сказали: «Сейчас все переменилось, все можно будет». Там я встретил нашего одногруппника, из того же НИИ и тоже в первый раз в Париже на выставке в Ле-Бурже (международный авиакосмический салон. — Прим. «Холода»). Все поменялось: люди с секретными допусками, которым не разрешено было общаться с иностранцами, вдруг оказались в Париже. То есть ЦАГИ уже в 1990 году общался с зарубежными компаниями. На нашем факультете, где Анатолий преподавал, уже в современное время начали учиться иностранцы — например, четыре вьетнамца учились в 2004 году. Он, наверное, читал им лекции.
Мы все тогда обладали гостайной, у нас были какие-то доступы. В институте с первого курса была военная кафедра, и с первого курса мы давали подписку о неразглашении. Когда я увольнялся в 1990-е годы, я видел, что начальнику пришла бумага от органов, и я там должен был отметить, что я знал, чего не знал, что видел, чего не видел. Я с 1990 года не связывался с этими службами, работал в обычной гражданской отрасли. А Анатолий преподавал, работал в ЦАГИ, поэтому мог иметь доступ к каким-то закрытым делам. Например, он участвовал в проекте этого самолета. Но в этой области нечего рассказывать иностранцам, там все уже рассказано.
Как я воспринял новости? Мрак. Здесь товарищи либо для кого-то расчищают поле, либо просто звездочки [на погоны] хотят получить, потому что очень много ученых в последнее время арестовывают, обвиняют в шпионаже. Как нас учили в наше время: если к вам подойдет иностранец и спросит, как пройти в библиотеку, вы должны сказать: «Извините, я из деревни, я не знаю», и тут же по телефону сообщить в спецслужбы о попытках контакта. А вот сейчас, если иностранец подойдет и спросит, как пройти в библиотеку, товарищи-чекисты могут сказать: «Оказывал содействие». Это дико.
Губанов — человек бедный. Посмотрите на фотографии, где он сидит со своей семьей. Что вы видите? Дешевые обои, наклеенные криво и с пузырями. Последний раз я его видел в 2004 году на 25-летие выпуска. Мы общались по-семейному: «Сколько у тебя детей, какая жена, сколько раз был женат?». Тогда у него вид был какой-то затрапезный — простой костюм, да, ухоженный, да, жена у него, все хорошо, но он какой-то изможденный был. Пятеро детей, единственная жена на всю жизнь.
Он открытый человек, спокойный, дружелюбный. Между прочим, встречу выпускников он организовывал. Человек самый-самый простой из всех. Были у нас среди выпускников люди разного класса, а он был рабочей лошадкой. Как было в Советском Союзе — пахали, работали, — так и он всю жизнь.
Владимир Ромашов
Познакомился я с Губановым, кажется, в 1998 году на школе тьюторов — так называются преподаватели дистанционной формы обучения в МИМ ЛИНК. Школа проходила в подмосковном пансионате. На мой взгляд, это человек взвешенный, рассудительный, нацеленный на групповой позитивный результат, каким и должен быть тьютор дипломной программы профессиональной подготовки менеджеров — реальных руководителей, а не тех, кого сейчас называют «менеджер по продажам».
Он всегда был корректным, отличался скромностью и доброжелательностью — ни разу не видел его ни возбужденным, ни возмущенным, улыбка на фотке, размещенной в СМИ, — это и есть его отличие от других.
Я контактировал с ним только по образовательным программам. Могу сказать, что в этом сообществе он считается профессионалом, насчет других не знаю. Тьютор МИМ ЛИНК — это внештатный работник, работающий по договору подряда. За весь период работы я не слышал нареканий в его адрес. Тьюторы редко общаются очно, так как разбросаны по всей России и русскоязычному пространству. У нас есть возможность обсудить вопросы образовательных программ через конференцию тьюторов, но там обсуждаются очень узкие темы.
Возможно, какая какая-то форма допуска к гостайне у него и могла быть, но это не ко мне вопрос, по его работе в ЦАГИ мы с ним не общались. Последний раз мы взаимодействовали при обсуждении курса «Системное управление организацией» года полтора назад.
Как я отреагировал на новость об аресте? Я в последние 15-20 лет новости не воспринимаю как истину: нужно время для того, чтобы узнать правду…
Иван Павлов
Было бы не очень профессионально с моей стороны комментировать дело, в котором я пока не принимаю участие. К нам пока не было обращений по этому поводу, а сами мы по этическим соображениям не можем навязывать свои услуги. Если близкие Анатолия Губанова к нам обратятся, то мы возьмем это дело, и я смогу его подробно прокомментировать позже.
В таких делах то, что родственники зачастую не хотят общаться с журналистами и предавать дело огласке в первые дни, — это обычная модель поведения. Во-первых, они в шоке, потому что, как правило, это происходит неожиданно. Во-вторых, их запугали. Как это обычно проходит? Вместе с арестом проходят обыски у родных и близких арестованного, и, когда следователи и оперативники приходят с обыском, они у всех родных берут подписку о неразглашении и запугивают их словами: «Если вы не хотите, чтобы было хуже, — молчите». И люди понимают, что имеют дело не просто с участковыми или полицейскими. Когда речь идет о государственной безопасности, этим занимается всемогущая ФСБ с репутацией, наработанной за долгую историю репрессий. Люди боятся, и какое-то время они будут парализованы этим страхом. Потом они придут в себя, начнут что-то делать, станут больше прислушиваться к тем, кто говорит, что надо защищать свои права и близкого человека.
А после этого все зависит от характера самого обвиняемого и его близких и от того, насколько их можно напугать. Бывает, что это все продолжается долго. В некоторых делах родственники и сам обвиняемый в запуганном состоянии продолжают пребывать вплоть до приговора, и в результате никто не знает, в чем суть дела, нет огласки, нет общественного внимания. Но здесь все зависит не столько от знания прав, сколько от наличия воли. Если нет воли защищаться, то никакие знания не помогут.
Точечное заведение дел — распространенная практика: одно дело — один человек. Но это не значит, что в этом деле не может появиться еще один обвиняемый. В деле ученого Виктора Кудрявцева потом появился его ученик Роман Ковалев. Кудрявцева освободили, дело его приостановлено, а Ковалев уже осужден. Эти дела на самом деле были об одном и том же, но было два разных дела. Спецслужбы любят разделять.
Вообще изоляция в таких делах нужна, чтобы оставить человека одного. Это как пытка, особенно в первые дни. Человек изолирован от всего, у него нет доступа к информации, он может общаться только со следователем и с тем адвокатом, который предложен этим следователем. Если родные не обратились к своему адвокату или обвиняемый сам не знает какого-то адвоката и не будет требовать, чтобы тот пришел, то у него так и остается адвокат по назначению.
Я практикую 25 лет, участвовал в делах о госизмене и в конце 1990-х, и в начале 2000-х, и я могу сказать, что после 2015 года у нас просто вспышка дел по этой статье. Раньше было по три дела в год на всю Россию, а с 2015 года — 15 дел, в пять раз больше. Но за 25 лет своей практики я так настоящего государственного изменника и шпиона не увидел. Все какие-то выдуманные. В ФСБ палочная система тоже есть, как и в других силовых ведомствах, им надо показывать результаты. А 275-я статья УК РФ — серьезная статья.
В других странах тоже есть статьи о госизмене или шпионаже, но там каждый месяц не возбуждается дело. В некоторых странах вообще статья есть, а дел нет, там за всю историю никого не осудили. А знаете почему? Потому что это слишком серьезное обвинение, и в нормальных условиях оно компрометирует не только человека, который обвиняется, но и всю страну. А массовая госизмена является массовой дискредитацией, это огромный удар по репутации страны. Просто стыдно. Если в стране так много госизменников, может, не с ними проблема, а в государстве что-то не то?
Мне кажется, что ФСБ так сильно увлеклась повышением статистических показателей раскрываемости преступлений, которые находятся в ее ведении, что не заметила, как сама стала порочить репутацию России — государства, чью безопасность она должна обеспечивать.
Людмила Еремеева
Когда я узнала об аресте Губанова, я была в шоке. Это настолько порядочный, добрый, отзывчивый человек, что мне кажется, такой просто не может быть изменником родины. Он вырастил стольких детей и студентов… Мне кажется, это какая-то ошибка. Про такого человека никогда не скажешь, что он может предать или обмануть. Не верю, что это может быть правдой, как будто это чья-то злая провокация.
Мы вместе работали в ЛИНКе: я занималась кадровым делопроизводством в центре по работе с тьюторами. Все документы Губанов вел очень аккуратно и ответственно, всегда во всем шел навстречу. Однажды мы встретились вне работы: я шла из магазина с сумкой, и он предложил мне помочь ее донести.
Не думаю, что у него был какой-то посторонний заработок. Особого богатства за ним не замечали: ходил в обычном скромном костюме, много работал, чтобы обеспечивать пятерых детей. На работу ходил пешком, а жена ездила на какой-то самой обычной машине.
Александра Журавлева
Это полнейший абсурд. Это честнейший, интеллигентнейший человек, очень отзывчивый. Мы много лет работали вместе: я была администратором в ЛИНКе. Это было больше 20 лет назад, и я не помню каких-то мелочей, но остались теплые чувства. Губанов напрямую работал со студентами, вел дипломников. У него не было каких-то корыстных интересов, это очень скромный человек, всегда в простом костюме. После работы скорее спешил домой, к детям. Он к ним очень трепетно относился. Не понимаю, в чем именно его подозревают, но он точно не способен на предательство ради обогащения.
Ирина (имя изменено)
Он очень хороший человек. У него пятеро детей, прекрасная жена. Для меня они всегда были образцово-показательной семьей: люди разводятся, а они одно целое, такая светлая христианская семья. В 2014-2015 у него было плохо со здоровьем, но точно сказать не могу, что именно [было]. Переживаю, что ему из-за стресса станет плохо.
Я вчера узнала об аресте, когда вы мне ночью написали. Это был шок, как водой из ведра. Я не спала, переживала, думала, может, его с кем-то перепутали. Он открытый добродушный человек, и мне кажется, это какая-то ошибка. Моя мама тоже в шоке, говорит, такого не может быть. Она им всем звонила, но никто не отвечает на звонки. Видимо, они совсем ни с кем говорить не хотят.
Надежда Ушакова
Я работала с Анатолием с 1998 года как тьютор Открытого университета Великобритании — МИМ ЛИНК. Может быть, ему вменяют контакты с иностранцами? Но на самом деле мы работали здесь, в российском отделении, по адаптированной русскоязычной программе Открытого университета. Насколько я знаю, он, как и я, ни разу в Англию не ездил.
Он преподавал менеджмент, маркетинг и финансы. У нас есть массовый курс по сертификации менеджмента, а потом — уже для самых способных студентов — еще два года проводят дипломные курсы. Анатолий сначала преподавал на сертификатных, а потом на дипломных. То есть ему поручали самые сложные курсы. Он неоднократно принимал участие в экзаменационной комиссии, а там тоже сидят только лучшие тьюторы.
У МИМ ЛИНК представительства во многих городах России. Анатолий работал в Жуковском. Я работаю в Туле, поэтому мы не виделись каждый день лично, но все тьюторы общаются по интернету. С Анатолием я сталкивалась на воскресных школах — это такие выездные занятия, на которых собирается много народа. Воскресная школа — это выезд на 2-3 дня, то есть там видно, как человек себя ведет не только в учебной аудитории, но и во внеучебное время. Анатолий всегда прекрасно себя вел. На мой взгляд, о нем ничего плохого нельзя сказать, и он никогда ни в чем плохом не был замечен. Он не только компанейский человек, но еще и умный, компетентный, обаятельный, добрый и очень порядочный. Я знаю его давно, и не может быть, чтобы он что-то такое совершил. Я думаю, что кто-то захотел себе лишнюю звездочку на погонах.
Я знаю, что несколько лет назад Анатолий был тяжело болен. Я помню, что мы встретились на экзаменационной комиссии, и он, видимо, был после лучевой терапии. Но я точно не знаю, что это была за болезнь: мы не расспрашивали, а он не рассказывал и не жаловался. Но Юрий Майский, один из наших тьюторов, сдавал для Толика кровь. Я по виду просто предположила, что он болеет. После лучевой терапии лысеют, и он тоже сидел в такой шапочке.
Я знаю, что его очень уважали все студенты. Наши студенты — это не детвора, а взрослые руководители. Он всегда серьезно относится к своим обязанностям. Никакого верхоглядства: всегда во всем старается разобраться. Он феноменально хорошо умеет помогать студентам. Они во время учебы не заучивают формулы, а решают проблемы своего предприятия. И когда они этим занимались, Анатолий им помогал: консультировал и направлял. Очень хорошо работает с группой, чувствует людей и и умеет их организовать. Он тьютор высшей квалификации.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!