По опросам, проведенным Кризисным центром для женщин «ИНГО» в 2019–2021 годах, 60% вебкам-моделей на момент прихода в эту сферу состояли в отношениях. 36,6% девушек стали вебкам-моделями по советам знакомых, а каждая пятая из этого числа — с подачи своего партнера. Эта работа сильно стигматизирована: недавно стендап-комик Слава Комиссаренко развелся с женой, когда узнал о том, что она в прошлом работала в вебкаме и информация об этом всплыла в интернете. Но случается и так, что партнер или муж вебкам-модели присоединяется к ней во время шоу или помогает в создании контента. «Холод» поговорил с 32-летним Александром, который не знал о профессии будущей жены, когда они познакомились, а потом и сам стал зарабатывать на вебкаме, и с его женой, 35-летней Кирой (имена героев изменены), — о том, как принять друг друга, выстроить границы и не выгореть в adult-индустрии.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
«Ищем девушек для работы за компьютером»
Александр: В 2018 году Кира жила в Питере, а я был там проездом. Я к тому времени давно следил за ее соцсетями — и тут решил пригласить ее встретиться. Мы увиделись, хорошо пообщались. Когда я вернулся в Киров, откуда я родом, мы стали много общаться онлайн: переписываться, созваниваться. Постепенно общение переросло в отношения на расстоянии.
В Кирове я работал на стройке, а потом — на заводе мастером по ремонту станков. Там мне в принципе нравилось: были довольно человеческие условия, возможность для роста и повышения зарплаты. В то время я максимально получал на руки 30 тысяч рублей.
Примерно через полгода после того, как мы с Кирой впервые увиделись, я переехал в Питер и мы стали жить вместе. Работы в Петербурге у меня тогда не было, так что первое время пришлось пожить на накопления.
Вебкам заинтересовал меня еще до знакомства с супругой. Сначала — как зрителя, а потом я начал думать, что это довольно классный способ заработка. Думаю, предрассудков по поводу вебкама у меня не было, потому что я в принципе человек свободомыслящий. Мне кажется, это нечестно — смотреть на моделей и получать от этого удовольствие, но при этом осуждать.
Еще до личного знакомства с супругой я был подписан на нее в соцсетях и знал, что она много фотографируется ню и делится этими снимками. Когда мы сблизились, я спросил, не было ли у нее опыта вебкама. Тогда она мне сказала, что да, она работала вебкам-моделью, но это осталось в прошлом. Потом, когда мы уже жили вместе, я узнал ее никнейм и из любопытства загуглил. Так я узнал, что она продолжает работать.
Я пришел к ней и сказал, что все знаю, и мы стали это обсуждать. Помню, мне тогда было обидно, что Кира решила скрывать от меня то, чем занимается. И это несмотря на то, что я к вебкаму всегда очень толерантно относился, и она об этом знала. В общем, меня задело такое недоверие — плюс, я думаю, люди должны предупреждать о таких вещах и договариваться, когда вступают в отношения. Это все-таки касается очень интимной сферы жизни. Для кого-то факт работы в вебкаме может быть абсолютно неприемлемым.
Супруга объяснила мне свое поведение тем, что боялась встретить непонимание с моей стороны.
Кира: В вебкам я пришла в 2014 году: я только развелась со своим вторым мужем, денег не было, а постоянную работу найти не получалось. Как-то мы встретились на кофе с моей знакомой, которая до этого танцевала в стрип-клубе. Я тоже когда-то там работала, но официанткой. Мы стали делиться новостями, рассказывать, как у кого дела, ну я и пожаловалась, что с деньгами у меня все сложно.
Она рассказала мне про сайт MyFreeCams и предложила зарегистрироваться там вместе. Работу она описала так: делаю перед камерой все то же самое, что в стрип-клубе, и получаю за это от 100 долларов. На тот момент это были очень хорошие деньги, особенно для Украины (Кира родом из Украины. — Прим. «Холода»). Я согласилась попробовать. Мы купили самую простую вебку и начали стримить.
Поскольку в стрип-клубе подруга делала БДСМ-шоу, наш первый стрим тоже был в такой тематике. Нас взяли в какой-то хороший приват, и мы заработали где-то 300 долларов за смену. Меня это поразило, я была прямо в восторге, несмотря на то, что сам процесс мне не очень понравился. У подруги не было опыта работы в паре, и иногда она перебарщивала с плетками. Не могу сказать, что меня это травмировало физически или психологически, но было неприятно — как тяжелая тренировка. Но деньги это все оправдали.
Потом эта знакомая уехала на гастроли в другой город, и я попробовала работать сама. Мой заработок был скромнее — иногда 30 долларов, иногда 50, в удачный день — 100. Это была неплохая финансовая поддержка на тот период, а потом я нашла другую работу.
В 2016 году я переехала в Петербург и пошла работать в бар, но через несколько месяцев он закрылся, и я стала искать работу. Я размещала свои резюме в разных пабликах во «ВКонтакте», и в ответ на одно из них мне пришло приглашение на работу. В сообщении говорилось, что ищут девушек для работы за компьютером, заработок от пяти тысяч рублей в неделю, есть помощь с жильем. У меня тогда вообще не закралось никаких подозрений, так что я пошла на собеседование в их офис.
Администратор долго ходил вокруг да около, а потом спросил, как я отношусь к эротическому общению с иностранцами. Я сразу все поняла и говорю: «А, так это вебкам, что ли?» И рассказала про тот свой БДСМ-опыт с подружкой. Администратор, конечно, очень удивился. На следующий день мне уже поставили рабочую смену.
Где-то два с половиной года я проработала на той студии, а потом перешла работать на дом. И примерно в тот же период, в 2018 году, я познакомилась со своим мужем.
Подытоживая, могу сказать, что, если ты вебкам-модель и планируешь построить крепкие отношения с партнером, важно быть открытой. Если ты человеку доверяешь и хочешь с ним быть — лучше сразу сказать, чем занимаешься. Это очень важный момент и сразу покажет, будет ли человек тебя поддерживать, решать проблемы обсуждением, идти навстречу в каких-то моментах. А если у человека какое-то консервативное мышление и для него вебкам — это крест и табу, то пусть это лучше сразу всплывет.
«Мы в прямом смысле заебали друг друга»
Александр: Я знаю, что далеко не каждый парень готов принять то, что его партнерша работает в вебкаме или когда-то там работала. Но у меня ревности к этому никогда не было. Отчасти мне даже приятно думать, что такая красивая и желанная девушка выбрала именно меня себе в партнеры. Ведь в то время, как другие платили деньги только за то, чтобы посмотреть на нее на экране, у меня все это было в реальности.
Вскоре после нашего разговора она перешла работать оператором моделей, то есть просто общаться от их имени в чате. От работы непосредственно на камеру она устала и очень выгорела.
В начале 2020 года я был в поиске работы, рассматривал разные варианты. Как-то в один из вечеров мы с Кирой, чтобы разнообразить нашу сексуальную жизнь, взяли камеру и стали делать откровенные фото и видео, чисто для себя. А потом решили попробовать постримить. Мы стримили из дома и ничего особенного тогда не делали: были поцелуи, объятия и взаимная мастурбация. Какую-то сумму все же заработали, но не очень много. Тогда она предложила мне поработать на студии вместе с ней. Меня это заинтересовало.
Сначала ощущения были странные. Мы с партнершей занимались вроде бы сугубо интимными вещами — но на камеру, и каждый посетитель сайта мог нас увидеть. Первое время я воспринимал это с интересом, но потом секс превратился в рутину, появилось ощущение «обязаловки». Ты приходишь в определенное место к определенному времени, стримишь определенное количество часов, надо зарабатывать деньги. То есть секс стал работой. Постепенно я начал от этого уставать.
Секс в вебкаме очень сильно отличается от обычного. В настоящем сексе ты сконцентрирован на партнерше и на себе, и все, что вы делаете, вы делаете друг для друга. Все, что происходит на стримах, делается не для себя, а для зрителя. Ты все время думаешь о камере, о ракурсе, о том, как все сделать красиво. Попутно еще надо общаться с посетителями страницы. Я использовал таблетки типа виагры, чтобы поддерживать эрекцию, потому что невозможно много часов оставаться возбужденным, делая каждый день примерно одно и то же для зрителей, а не для собственного удовольствия.
Кира: В первое время, что мы работали вдвоем, было интересно и увлекательно. Мы заработали на путешествии по Европе и были очень рады тому, что получаем деньги, делая то, что приносит удовольствие. Но в итоге мы в прямом смысле заебали друг друга. Энтузиазм пропал, во время трансляций мы стали злиться друг на друга из-за мелочей: то кто-то ногу неправильно поставит, то сиська не так лежит. Если вначале на наших стримах энергия била буквально из всех пор, то через несколько месяцев мы уже были заебанные и уставшие. Это чувствовали мемберы, так что наш заработок стал падать.
К середине 2020 года мы были просто истощены: мы очень много работали и буквально жили на студии в то время. Было принято решение разделиться, потому что личная жизнь пошла на спад. Когда мы стали стримить отдельно, ситуация постепенно улучшилась, и примерно через три-четыре месяца наша интимная жизнь вернулась в норму.
Неделя в вебкаме — месяц на заводе
Александр: Я начал сам вести свои стримы на той же студии, где ранее мы работали с Кирой. Аудиторию, правда, пришлось набирать с нуля, так как люди, которые смотрят стримы пар, и те, кто заходит на шоу парней, — совсем разные. Искать другую работу мне не хотелось, потому что, мне кажется, сложно найти место с хорошим заработком прямо на старте: везде нужен опыт, образование.
Сейчас я за один стрим (около четырех часов) получаю в среднем 100 долларов. В месяц в среднем получается около двух тысяч долларов: финальная сумма зависит от того, сколько я работаю, ну и от везения. Так что сейчас деньги, которые я мог бы получать на заводе, кажутся просто смешными. Кроме того, даже на студии у тебя нет начальника как такового — есть довольно большая свобода действий.
Вскоре мои стримы начали приносить за смену примерно столько же, сколько мы зарабатывали с Кирой вдвоем. Я заработал на технику, освещение, переехал на подходящую для стримов квартиру и ушел со студии на дом. Мне отдали мой аккаунт, и работать стало еще комфортнее: можно стримить, когда и сколько хочешь. Кроме того, работа на студии — это всегда некоторый риск. Если будет рейд, неизвестно, какие последствия будут ждать моделей. Чаще всего их отпускают и ничего не шьют, дела заводят в основном на владельцев или админов. Но и модели все равно в зоне риска. К счастью, мне лично рейды не довелось пережить, но когда я работал на студии, был рейд по нескольким другим студиям города. Мы тогда все очень нервничали, что нас это тоже коснется, но пронесло.
Часто после рейда можно потерять свой аккаунт, так как всю технику со студии изымают. Конечно, зайти в свой аккаунт с другого устройства будет можно, но деньги выводить не получится. Дело в том, что студийные аккаунты числятся за студиями, и на сайтах они оформлены именно на студию. То есть деньги выводит студия. Если она не может выводить деньги, то и модели их не получат. Переоформить аккаунт без согласия студии нельзя.
К тому же студии надо отдавать 50% заработка, и это очень сильно чувствуется на любом уровне дохода. Когда модели уходят на дом, некоторые студии могут отдать им их аккаунт, другие — принципиально не отдают. Мой аккаунт мне отдали, потому что он не был сильно прибыльным для них. У девушек, которые очень много зарабатывают, обычно требуют круглую сумму за выкуп аккаунта.
«Когда шоу закончилось, я чувствовала себя морально уничтоженной»
Александр: Если говорить коротко и откровенно, главная суть моих стримов — это мастурбация. В остальном все вариативно: либо я придумываю и делаю шоу сам, а зрители за это донатят, либо жду, что кто-то возьмет меня в приват и сам расскажет о своих желаниях. У меня довольно жесткие границы, и я готов показывать только то, что мне самому комфортно. Какие-то вещи я не делаю в принципе, даже за много денег. Тут надо уметь говорить нет — и все. Я думаю, если делать то, что сильно не нравится, то это приведет к выгоранию и ты потеряешь деньги, потому что не будет желания стримить вообще.
Кира: Иногда тебя пытаются уговорить сделать то, чего тебе не хочется, и ты думаешь: «Ну блин, заработок сегодня не очень, а тут мне хоть что-то заплатят». И соглашаешься.
У нас с мужем такое один раз было. Пришел посетитель и попросил быть нашим доминатором, и мой муж выполнял его пожелания: шлепать меня, бить по щекам, какие-то оскорбления говорить. Нужно было еще показывать меня с каких-то неприятных ракурсов — например, совсем снизу или очень крупно. Ну я такая: «Да ладно, зато хорошо заплатят». В итоге получилось так, что я все время выглядела очень непривлекательно, да еще и мой собственный муж меня оскорблял и шлепал какой-то расческой, что было довольно больно.
Когда шоу закончилось, мне было очень плохо, я чувствовала себя морально уничтоженной. Было очень обидно за себя и я думала: «Зачем я на это согласилась? Эти 85 долларов вообще того не стоили».
Александр: Мои стримы смотрят в основном мужчины, женщины среди зрителей — это редкость. Чтобы женщины за такое платили — еще реже, в основном донатят мужчины.
На мои шоу заходят разные люди: большинство просто наблюдают и не особо активно общаются в чате. Отвечаю я только тем, кто донатит или потенциально может задонатить. Какие-то зрители становятся моими постоянными, какие-то присылают деньги разово.
Иногда бывает так, что общение со зрителями становится довольно теплым и дружеским, мы можем обсуждать какие-то темы, не касающиеся секса. В начале самостоятельной работы у меня был один постоянник, с которым у нас началось что-то вроде «отношений» на расстоянии: мы общались о разных вещах как обычные люди. Но это привело к тому, что он начал думать, что теперь может получать сексуальный контент бесплатно по причине «отношений». Мне пришлось это закончить, потому что для меня это превратилось в трату времени.
«Это сфера с повышенной опасностью»
Александр: Я не согласен с тем, что работа в вебкаме — это такая же работа, как и все остальные. Это adult-сфера, и большинство людей это осуждает. Я никому из друзей и родных не рассказываю, чем занимаюсь: говорю просто, что работаю видеомонтажером на фрилансе, и отчасти это правда.
Моя семья знакома с Кирой, но про ее работу они тоже ничего не знают: мы сказали, что она работает администратором в салоне красоты.
Насколько я знаю, большинство вебкам-моделей скрывают, чем зарабатывают на жизнь, потому что не хотят осуждения. Но кроме косых взглядов есть и другие опасности. Например, слишком сильная любовь фанатов: некоторые сталкерят моделей, выслеживают, где они живут.
Кира: Родственникам я никогда не говорила открыто о том, чем занимаюсь. Я говорила, что работаю на сайте знакомств, а-ля брачное агентство. Маме сказала: «Представляешь, мама, технологии зашли так далеко, что сейчас можно не только фотографии посылать, но и запускать прямую трансляцию. А подарки и деньги не через банки слать, это же неудобно, а прямо сразу онлайн на виртуальный счет». Я говорила, что сама выбираю, как мне выглядеть, но все равно надо выглядеть привлекательно, может быть, выходить в белье, чтоб быть привлекательной для большого количества женихов. Вот так вот завуалированно, но общий концепт я рассказала.
Семья давно знает, что я фотографируюсь ню, и уже смирилась с этим. Так что сильного негатива с их стороны относительно моей работы не было: они не осуждают, но и не поддерживают. Хотя периодически начинаются какие-то причитания в духе: «Найди уже себе какую-нибудь нормальную работу».
Один раз вскоре после моего переезда в Питер меня сдеанонили и выложили скрины с трансляций на мою страничку во «ВКонтакте». Друзья отреагировали по-разному. Кто-то посмеялся и сказал: «Ну ты даешь!», кто-то написал в духе: «Мда, ну и треш», но большинство отреагировало нейтрально. Так как я почти всю жизнь фотографируюсь ню, эти скрины не стали очень поразительным явлением. Похихикали и забыли.
Вообще, вебкам — это определенно сфера с повышенной опасностью для тех, кто в ней работает. Все-таки эта тема очень табуирована в обществе, и это нужно осознавать. Когда я шла сюда работать, я понимала, какой будет моя дальнейшая судьба. К счастью, я никогда не планировала устраиваться на какую-то беловоротничовую офисную работу или идти в госструктуры. К тому же в других сферах у тебя есть возможность защитить себя в случае чего: есть трудовой кодекс, рабочий контракт. А в вебкаме женщина не защищена ничем, и всегда будут админы, мемберы и даже другие модели, кто попытается продавить ее границы.
Моделей, особенно неопытных, часто пытаются обмануть: например, мемберы присылают фейковые токены или поддельные скриншоты об оплате. К тому же вебкам абсолютно непредсказуем: сегодня ты заработал тысячу долларов на стриме, а завтра — несколько десятков. Эта нестабильность тоже постоянно треплет нервы.
Это может показаться парадоксальным, но в целом работа в вебкаме положительно сказалась на моей самооценке. Я перестала комплексовать насчет своей худобы или неправильного прикуса. Многие зрители говорят мне, что я красивая, что у меня красивая улыбка — и когда тебе каждый день такое повторяют, это откладывается у тебя в голове. Кроме этого, я научилась подчеркивать свои достоинства с помощью белья, света, правильных ракурсов, делать красивое шоу. В моих предыдущих отношениях мужчины не говорили мне комплиментов и не поддерживали меня — так что было круто почувствовать себя красивой и сексуальной.
Александр: На самооценке работа иногда сказывается. С одной стороны, я достаточно хорош собой, чтобы мне донатили неплохие деньги. С другой стороны, после неудачных смен, когда денег задонатили мало, чувствую себя не очень. Думаю, может, с моей внешностью что-то не так? К тому же практически все мои зрители — мужчины, а мне в реальной жизни они не интересны, и моя самооценка больше зависит от женского мнения. Но у меня есть жена, и она меня идеально поддерживает в этом плане.
«Объясню, что у мамы была такая работа»
Александр: Вне работы мы ведем довольно обычную жизнь: гуляем, смотрим сериалы, ходим на концерты, ездим на природу. Я пишу музыку и играю в видеоигры. Это помогает отвлечься от horny (с англ. «сексуально возбужденный») мира.
Ментально такая работа может быть утомительной, иногда выгораешь. Но ведь и на любой другой работе это может случиться: все что угодно может надоедать, когда превращается в рутину. Поэтому я всегда стараюсь находить время на отдых и восстановление.
В 2022 году мы уехали из России, но на мою работу это особо не повлияло. Я был рад, что у меня вообще есть такая возможность — переехать и не потерять заработок. Многие люди так не могут. А мы просто собрали вещи и уехали, поставили на новом месте свет, камеру — и можно работать дальше.
Сейчас в наших отношениях с женой все хорошо, но детей мы пока не планируем. Может, в будущем это изменится. Если случится такое, что они узнают про вебкам, то я просто подробно объясню, что это за сфера, какие в ней есть минусы и плюсы. Ну и объясню, почему мы решили этим заниматься. Посоветовал бы я им там работать? Конечно, нет. Наоборот — вероятно, постарался бы отговорить, если бы мой ребенок захотел этого сам, но осуждать бы не стал. Я думаю, что каждый адекватный родитель хотел бы, чтобы его дети занимались чем-то менее рискованным.
Кира: В данный момент для нас с мужем важнее всего легализоваться в странах, где adult-индустрия не запрещена. Детей я пока не планирую, обстоятельства не позволяют: мы живем в эмиграции, своего жилья нет, да и ресурсов пока хватает лишь на комфортную жизнь для двоих.
Если все-таки я захочу детей, то до их рождения постараюсь закончить карьеру и, так сказать, видимый контент из поисковых выдач убрать. Если все же они узнают про мое прошлое, то я объясню, что у мамы была такая работа для развлечения взрослых дядь, в этом нет ничего плохого, но это подходит не для всех. Скажу, что эту работу не все понимают и одобряют, потому что у многих людей свое представление о том, что такое хорошо, а что — плохо.
Конечно, во взрослом возрасте у моего ребенка будет возможность самостоятельно выбирать, чем заниматься. Но пока я буду нести за сына или дочь ответственность, я буду стараться сделать все возможное, чтобы у него или у нее был выбор и больше возможностей для развития в различных сферах, а не только в одной.
Надеюсь, если мы и будем заводить детей, то только в обществе, где у людей выше уровень толерантности к вебкам-работе, а в школах принимают меры для борьбы с буллингом.
