«Написала капслоком: “Я тебя боюсь!”»

История активистки Дарьи Хейкинен, которую полтора года преследует подписчик

В 2020 году активистка Дарья Хейкинен познакомилась онлайн со своим подписчиком Юрием — он часто оставлял комментарии под ее постами. Спустя год Юрий начал преследовать Дарью: создавать многочисленные аккаунты в социальных сетях, писать ей комментарии с оскорблениями, а также уверять близких активистки, что у нее расстройство личности. «Холод» попросил Хейкинен рассказать свою историю, а также спросил у Юрия, зачем он это делает.

Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.

«Поняла, что меня беспокоит поведение Юры»

В сентябре 2020 года, когда мне было 17 лет, почти под каждым постом в моем телеграм-канале стал оставлять много позитивных комментариев человек по имени Юра. Иногда я отвечала на них, и у нас завязывалась дискуссия на политические темы. Лично мы познакомились в январе 2021 года во время протестов в Петербурге [в поддержку Навального], но тогда практически не разговаривали. В том же году, в феврале, мы встретились уже в Москве во время возложения цветов в память о Борисе Немцове на Большом Москворецком мосту. Единственное, что я знала о Юре на тот момент, — ему 35 лет и он живет в Москве.

В апреле 2021 года меня избил бывший партнер. Сначала он долго меня душил, потом таскал по квартире за шею, а затем толкнул и криком приказал встать перед ним на колени и лаять. Когда он прекратил надо мной издеваться, я ушла в ванную. Я была ошеломлена, не чувствовала себя в безопасности и не знала, продолжится ли это, когда я выйду из ванной. Мне просто нужно было, чтобы кто-то был в курсе, что происходит. С родителями у меня были натянутые отношения, и я боялась, что они меня не поймут. Поэтому я обратилась к Юре как к единственному взрослому человеку, которому, как мне тогда казалось, я могла довериться. 

Из-за удушья мне казалось, что я не могу говорить, и я отправила Юре видео, на котором показала следы побоев. Он знал, как и все мои подписчики, что мы ругаемся с парнем, поэтому понял [что произошло] без объяснений, пожалел меня и спросил, нужна ли помощь. Я ответила, что нет — парень успокоился, — и на этом наша переписка с Юрой завершилась.

Спустя неделю-две после инцидента я написала пост в телеграм-канале, где рассказала о произошедшем: мне нужно было объяснить своей аудитории, почему я не выходила на связь (позже этот пост я удалила). В комментарии к посту пришел Юра и написал, что пообщался с моим бывшим молодым человеком и понял, что я тоже была виновата в конфликте. Тех людей, которые поддержали меня в комментариях, он обвинил в лизоблюдстве. Такая реакция мне не понравилась, как и то, что он обсуждал ситуацию с моим бывшим, хотя раньше они никогда не общались. Я была жутко зла и обижена, хотя в тот момент и допускала мысль, что «сама довела» своего парня. Несколько месяцев мы не общались с Юрой, но потом я все же решила с ним помириться. 

С тех пор я стала довольно часто пересекаться с Юрой на мероприятиях и просто встречах с друзьями в Петербурге. После таких встреч он несколько раз подвозил меня до остановки междугородних автобусов, чтобы я могла уехать домой в область. Один раз он подарил мне книгу, которую я давно хотела, а когда мне начали поступать угрозы из-за моей позиции в отношении Кадырова (Хейкинен не раз публично выступала против политики Кадырова, обвиняла главу Чеченской Республики в расправе над критиками и призывала к его отставке. — Прим. «Холода»), Юра подарил мне газовый баллончик. Он часто отправлял деньги на развитие моего блога и личные цели. Юра участвовал в создании движения «Маяк» (движение создали в 2021 году петербургские активисты; оно проводило кампанию против Рамзана Кадырова, помогало независимым кандидатам собирать подписи на местных выборах и выступало против войны. — Прим. «Холода»). Он приходил на встречи, принимал участие в обсуждениях, фотографировал нас.

В июле 2021 года я поняла, что меня беспокоит поведение Юры. Он мог агрессивно разговаривать со мной в общих чатах с соратниками или упоминать то избиение, хотя я просила его этого не делать. Летом 2021 года меня впервые задержали. После этого Юра написал, что мне нужно прекратить свою деятельность, чтобы не попасть в тюрьму (скриншота сообщения нет в распоряжении редакции; похожее сообщение Юрий написал матери Дарьи, оно есть у «Холода». — Прим. «Холода»). А попадать в тюрьму, согласно его логике, мне было нельзя, потому что я слабая, не выдержу. Меня резанули его слова про слабость, и я спросила, с чего он взял, что я слабая. Он мне ответил: «Ты что, не помнишь, как ты плакала?». Я была в шоке, что человек судит о моей слабости, потому что видел, как я плакала, когда меня избили. На этом наши отношения закончились. 

В июле 2021 года я рассказала ребятам из «Маяка», что мне не нравится, как со мной обходится Юра, они с ним поговорили, и он вышел из движения. На вопрос моих соратников, зачем он меня провоцирует, он, по их словам, ответил, что пытается закалить меня через боль и воспитать во мне сильного человека. 

Анна Заморникова, клинический психолог

Сталкинг — это форма насилия, когда один человек оказывает другому навязчивое и нежелательное внимание. Актор такого вида насилия настойчиво преследует пострадавшего, в том числе и в интернете, игнорируя отсутствие взаимного интереса. 

К сожалению, нет ни одного способа, который со 100-процентной вероятностью помог бы остановить сталкера, однако есть вещи, о которых важно помнить, если вы оказались в такой ситуации. 

Первое: чем дольше преследователь занимается сталкингом, тем сложнее поверить в то, что вы не заслуживаете такого обращения. Может появиться иллюзия, что вы могли сделать что-то иначе, чтобы этого не случилось. Помните: вы ни в чем не виноваты и не несете никакой ответственности за действия сталкера.

Второе: вы можете поймать себя на обесценивании. Вы можете думать: «Ничего такого не происходит», «Физически мне не причиняют никакого вреда». Особенно это касается киберсталкинга, когда преследователь не вступает в личный контакт с жертвой. Такие мысли не помогают вам справиться, потому что страх, тревога, потеря чувства безопасности становятся фоном, и в итоге обесценивание только подкрепляет нашу вину и стыд. Киберсталкинг — это тоже форма насилия. То, что вы испытываете страх и тревогу, — адекватно ситуации. 

Третье: расскажите близким, друзьям и родным о сталкере. Если есть возможность, оповестите и менее близкий круг — соседей и коллег. Часто жертвы не говорят о сталкинге из-за чувств вины, стыда или страха. Однако если ваши близкие не в курсе ситуации, действовать сталкеру будет проще. Позаботьтесь о своей безопасности: расскажите о происходящем, поставьте номера близких на быстрый набор в телефоне, подумайте о конфиденциальности своих данных и паролей в интернете, проконсультируйтесь с юристом, как вы можете себя обезопасить и в каких случаях — подать заявление в полицию.

Четвертое: нельзя впадать в панику. Нежелательно менять место жительства или работы. Сталкер добивается именно этого — чтобы вы почувствовали страх и у него стало больше контроля. Если вы чувствуете, что тревога и навязчивые мысли стали беспокоить вас слишком часто, вы испытываете проблемы со сном, аппетитом, настроением, обратитесь за психологической помощью.

Пятое: нет смысла переубеждать сталкера и вступать с ним в диалог. Если диалога избежать не удается, на все предложения отвечайте «нет». Может показаться, что неопределенные ответы успокоят преследователя, а однозначные разозлят («Вдруг я сделаю хуже»), вам может казаться, что еще немного и вы его переубедите, однако для сталкера часто это сигнал о том, что вы готовы поддерживать общение и можете согласиться на его требования. К сожалению, переубедить сталкера не получится, какие бы аргументы вы ни приводили. Все ваши действия нужно направить на защиту себя. Диалоги можно использовать только для того, чтобы собрать доказательства: записать телефонный разговор на аудио, заскриншотить переписку.

Шестое: когда нас преследуют, нам может казаться, что контроль над нашей жизнью потерян, что вся наша жизнь у сталкера на ладони и полностью подчинена сталкингу. Это и есть внутренняя реальность сталкера: его жизнь сузилась в одну точку — желание достать жертву. Помните, что ваша жизнь гораздо богаче, чем преследование человека, которому на самом деле нужна помощь профессионала.

Переписка Юры и Дарьи в телеграме. Обесценивание — один из признаков сталкинга

«Он хочет меня разоблачить»

В ноябре того же года я осознала, что то, что делает Юра, называется «сталкерством»: после выхода из движения он завел несколько десятков аккаунтов в разных соцсетях, с которых он до сих пор комментирует любое упоминание меня в интернете. Причем оскорбительные комментарии он оставляет не только под моими постами, но и под постами других людей. Насколько я понимаю, он хочет меня разоблачить. Он считает, что я непригодна для политической деятельности, что я слабая, что я всех обманываю и строю из себя смелую девушку, которой на самом деле не являюсь, а он один знает обо мне правду. В какой-то момент у Юры также возникла версия, что у меня расстройство личности. О том, что меня не должно существовать в публичном пространстве и политике, Юра писал моим родителям, молодому человеку и сторонникам. 

На протяжении года я блокировала многочисленные Юрины аккаунты, игнорировала его выпады, но он заводил новые аккаунты и продолжал писать оскорбления. Я предлагала ему встретиться лично и поговорить, но на это Юра отвечал с издевкой. Ему интереснее меня терроризировать. У него есть манера отвечать вопросом на вопрос, а еще он постоянно пытается заставить меня оправдываться. Когда я предложила вместе сходить к психологу или встретиться, он сказал: «Мне не нужно к психологу. Это с тобой не все в порядке, понимаешь?». Он говорит, что не делает ничего дурного, например, не стоит у меня под дверью, поэтому не понимает, почему я так остро реагирую. 1 марта 2022 года я не выдержала и написала ему сообщение капслоком: «Я тебя боюсь!» — чтобы он от меня отстал.

Через несколько месяцев после этого мы разместили в соцсетях объявление о последнем собрании «Маяка». В комментариях Юра написал, что обязательно придет. Он действительно пришел, сел в первый ряд и молча снимал меня на камеру на протяжении всего мероприятия. Юра и раньше ходил за мной с камерой. Например, в феврале 2022 года он ждал меня у Соловецкого камня в Петербурге, где проходила акция возложения цветов в годовщину убийства Немцова. Когда ко мне подошел взять комментарий журналист, Юра принялся меня снимать, а потом спросил, где мой значок [движения].

«Написала капслоком: “Я тебя боюсь!”»

«Холод» попросил Юрия прокомментировать ситуацию с Дарьей. Публикуем его ответ

Нет, конечно [я не считаю, что занимаюсь сталкингом]. Хотя если называть написание реплаев в твиттере сталкингом, тогда мы все сталкеры.

Считаю ли я, что эти сообщения не задевают ее? Да, наверняка задевают, как и любые критические или негативные. Дарья не переносит критику от слова «совсем».

У меня принципиальная позиция — игнорировать ее баны, так как Дарья всегда использует баны или черный список для устранения неудобных вопросов или тем для обсуждения. Вообще, среди друзей и родных Дарьи не так много людей, кто хоть раз не побывал в черном списке. Это такая модель поведения или защиты, на мой взгляд, абсолютно неприемлемая, тем более для публичного человека.

За последний год я видел Дарью дважды: в день памяти Немцова у Соловецкого камня и на дне рождения «Маяка». К Соловецкому камню меня позвали друзья. Мое нахождение там никак не зависело от Дарьи, да и я не знал, будет она там или нет. На день рождения «Маяка» я пришел, так как был одним из его основателей, ну и в целом мне было интересно, что там Дарья расскажет, может быть, соврет или приукрасит. Была бы онлайн-трансляция, мне бы хватило ее.

Если я, один человек, доставляю ей столько дискомфорта своим существованием, то, может, публичная деятельность — это не ее, а в политике ей не место?

В эпизоде с избиением я лишь снова убедился, что с Дарьей не все так просто. Она рассказала мне, что ее ударили, но не рассказала ничего про то, что этому предшествовало. Дарья скрыла подробности ситуации, ведь конфликт, как потом выяснилось, спровоцировала она.

[Считаю ли я свое поведение] нежелательным? Вполне возможно. Опасным? Нет. Какую опасность может нести комментарий? А душевный покой Дарьи нарушен уже давно.

«Я просто хочу, чтобы он от меня отстал» 

Не думаю, что Юра станет применять ко мне насилие, но никаких гарантий у меня нет. Я не буду обращаться в полицию, потому что обычно правоохранительные органы не торопятся что-либо делать, даже когда жертвы сталкинга подвергаются прямым угрозам. Да и если я приду в полицию, скорее из-за моей политической деятельности привлеку внимание к себе, чем к ситуации.

Первые полгода я старалась никому не рассказывать о ситуации с Юрой, не показывать, что меня это беспокоит. Мне казалось, что мои опасения не воспримут всерьез и скажут: «К ней с обыском приходят менты, а она переживает из-за комментариев странного человека». Но постепенно я начала понимать, что его действия выходят за рамки шутки и что мои переживания стоят того, чтобы я о них рассказала. 

Коллаж: посты Юры, преследователя Дарьи, в Твиттере, который не признает, что это — сталкинг

В январе я написала об этой ситуации тред в твиттере. Так я убедилась, что мои переживания — не пустяк. Но, несмотря на большое количество поддерживающих комментариев, к решению проблемы это не привело. Юра оставил кучу неприятных комментариев и под этим тредом. Многие в комментариях стали предлагать «хорошенько его припугнуть», но я не считаю такой подход правильным. Я специально не называю фамилию Юры (известна редакции. — Прим. «Холода»). Если бы с ним что-то случилось, я бы чувствовала себя виноватой. Я не хочу, чтобы Юру кто-то терроризировал, как он терроризирует меня. Моя цель не наказать его, не предать его личность огласке, не сделать так, чтобы ему было так же плохо, как и мне. Я просто хочу, чтобы он от меня отстал.

Алена Нестреляй, юрист Консорциума женских неправительственных объединений 

В России нельзя наказать за преследование. Тем не менее в отдельных случаях можно привлечь сталкера, в том числе в интернете, по статье о незаконном сборе, хранении и распространении информации о частной жизни (статья 137 УК РФ. — Прим. «Холода»). Человека можно привлечь к ответственности и за угрозы лишения жизни, причинения тяжкого вреда здоровью или оскорбления, а также за осуществление незаконных аудио- и видеозаписей (119 и 137 статьи УК РФ и статья 5.61 КоАП. — Прим. «Холода»). По этим статьям довольно часто удается привлечь сталкеров к ответственности.

Нашим подопечным мы рекомендуем обращаться в органы следствия по статье о сборе информации о частной жизни. В случаях с физическим преследованием, когда дело доходит до угроз, настаивать на том, что действия сталкера несут угрозу вашей жизни. Тем более что в случаях, когда личность сталкера известна, при обращении в полицию есть возможность указать его как виновное лицо и представить доказательства такого преследования.

Сюжет
Поддержите тех, кому доверяете
«Холод» — свободное СМИ без цензуры. Мы работаем благодаря вашей поддержке.