Ни одно армейское подразделение не обходится без человека, выполняющего обязанности медика. Эти люди видят самую неприглядную сторону войны: оторванные части тела и развороченные внутренности, зависимости и психические расстройства военных. Они же встроены в процветающие индустрии образовательных курсов первой помощи и производства военно-медицинского снаряжения. «Холод» изучил интервью с военными медиками, которые участвовали в военных действиях в 2022–2024 годах, — в них они делятся фактами о российской армии, которые Минобороны и пропагандистские СМИ предпочитают скрывать или игнорировать.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Профессор Сеченовского университета и преподаватель курсов «Будь готов» Сергей Поликарпов с позывным Хирург, служивший в Бахмуте, — эксперт по японскому холодному оружию и один из главных знатоков тактической медицины в ее западном варианте. В интервью Дмитрию «Гоблину» Пучкову, автору кинопереводов и видному Z-блогеру, он показывает стопки научных статей и постоянно вставляет в речь английские медицинские термины.
Поликарпов хвалебно отзывается об условиях службы. У него медики обсуждают живопись Джотто, не знают перебоев с электричеством, поставками медицинских расходников и донорской крови, пользуются стиральными машинами, рентгеновскими аппаратами и УЗИ. В зоне боевых действий Поликарпов работал «на втором этапе», то есть в «желтой зоне». Всего же их три.
«Зеленая зона» — находится на отдалении от линии соприкосновения. К этой зоне относятся полевые и прифронтовые госпитали, в которых раненым оказывается профессиональная медицинская помощь. Тут работают в том числе хирурги. В «зеленой зоне» хватает оборудования для проведения операций и есть реанимационные отделения. Чтобы попасть на такую службу, гражданским медикам достаточно прийти в военкомат и заявить о своем желании заключить контракт.
В «желтую зону» — промежуточный медпункт, — расположенную ближе к линии огня, прибывают раненые, эвакуированные непосредственно с передовой. Тут им оказывается так называемая «расширенная медицинская помощь». Здесь служат люди со средним или высшим медицинским образованием, в том числе женщины, которые заключают контракт с Минобороны или ЧВК. Наиболее востребованы в «желтой» и «зеленой» зоне реаниматологи-анестезиологи и хирурги — в конце 2022 года правительство даже разрешило переквалификацию врачей других специальностей в реаниматологов-анестезиологов, травматологов и хирургов после прохождения очень коротких по меркам этих специальностей курсов.
Передовая же представляет собой «краснуй зону», и служат в ней санитары и санинструкторы с минимальной медицинской подготовкой. Медиков с высшим и даже средним образованием там не встретить — их стараются беречь. «На 2023 год в эвакуационной группе иметь фельдшера — это расточительство», — говорит в одном из интервью, с которым ознакомился «Холод», санинструктор с позывным Счастливчик. Разговор с ним был опубликован на канале образовательного центра Юрия Евича в марте 2024 года.
«Холод» проанализировал 11 часов интервью шести военных медиков с разными уровнями подготовки и разным опытом службы в составе российских войск на войне в Украине. Самое раннее из них опубликовано в декабре 2022 года, самое новое — в начале марта 2024 года.
Половина героев интервью скрыли свои лица, другая половина делать этого не стала, но лишь один человек назвал свое полное имя. Интервьюерами в подавляющем большинстве случаев были люди с военными опытом, чья аудитория — те же военные или зрители, глубоко погруженные в военную повестку. Эти разговоры часто поражают своей откровенностью, которой невозможно добиться корреспондентам государственных СМИ, штампующим статьи о героических подвигах российских военных, и тем более — представителям независимых СМИ.
В каждом армейском подразделении, которое находится непосредственно в «красной зоне», где ведутся бои, есть человек, ответственный за оказание первой помощи раненым и их эвакуацию. Как правило, это военнослужащий, освоивший базу военно-медицинской подготовки чуть лучше других в своем подразделении. Когда дело доходит до эвакуации, ему помогают еще три-пять человек в составе эвакуационной группы. Это обычные военнослужащие, чья задача — вынести раненого из «красной зоны».
Дискредитирующие армию
В медиа военных медиков вспоминают нечасто, хотя им явно есть что сказать: если послушать их рассказы о службе, можно легко принять их чуть ли не за главных критиков Минобороны. Одного из них даже хотели оштрафовать за дискредитацию ВС РФ после лекции по тактической медицине для Росгвардии на Сахалине, в которой, по мнению одного из слушателей, он дал «негативную оценку» российской армии.
За лектора пришлось вступаться губернатору Калужской области — именно там должно было рассматриваться дело о дискредитации — и полпреду президента в Дальневосточном федеральном округе. Они сослались на боевой и просветительский опыт медика, патриотизм и «сопереживание» тем, кто находится сейчас на линии фронта. В конце концов Козельский районный суд Калужской области отказался рассматривать дело, сославшись на то, что в протоколе нужно устранить некие недостатки.
Человеком, «дискредитирующим ВС РФ», был Юрий Евич, уроженец Горловки Донецкой области, лауреат премии «Человек Z» и популяризатор тактической медицины. Популяризирует он ее в том числе за счет Фонда президентских грантов, который в начале 2024 года выделил более трех миллионов рублей на проект в оккупированной Запорожской области под названием «ПроБеzопасность». В рамках этого проекта Евич собирается обучить 420 человек «спасению жизни в условиях военного положения и ЧС». В Украине же Евич известен как «доктор Менгеле», который пытал украинцев с 2014 года.
В частности, от рук Евича пострадал военный советник губернатора Донецкой области Роман Свитан. Его рассказ подтверждается книгой самого Евича, в которой он подробно описал «отсутствие болевой чувствительности» у Свитана. Есть у Евича и свой собственный ютуб-канал, в котором он активно делится приемами оказания тактической медицинской помощи и эвакуации раненых, а также высказывается о текущей военной повестке.
Тактическая медицина — мероприятия по оказанию первой помощи в зоне боевых действий, которую также называют доврачебной помощью. Предполагается, что такую помощь раненый может оказать себе сам или получить ее от товарища.
Кроме Евича, в российской тактической медицине выделяются еще три человека: Доктор Ливси (Александр Блинов), возглавлявший медицинскую службу ЧВК «Вагнер», Влад Харриган (Владислав Скуредин), который до полномасштабного вторжения в Украину работал в стоматологии и челюстно-лицевой хирургии, и Артем Катулин — основатель Учебного центра тактической медицины концерна «Калашников». Формально УЦТМ Катулина — самостоятельное юридическое лицо, но на сайте «Калашникова» центр представлен как подразделение концерна.
У всех них десятки тысяч подписчиков и авторские курсы по такмеду, которые могут обойтись в 20–25 тысяч рублей. В своих каналах они выступают суперменами от медицины: показывают награды, выкладывают видео операций под техно, позируют в военной экипировке.
О том же, с чем в реальности приходится сталкиваться военным медикам, рассказывают совсем немедийные люди, которых приглашают на свои каналы провоенные блогеры и такмед-энтузиасты. И чуть ли не самая распространенная фраза в их рассказах о службе — «Работаем с тем, что есть».
Военнослужащего с позывным Артист пригласил на свой канал Александр Арутюнов, бывший омоновец, который сейчас под ником RAZVEDOS ведет ютуб-канал с 350 тысячами подписчиков, где публикует видео с обзорами военного снаряжения и оружия. Артист не называет своего настоящего имени и закрывает лицо баффом. Арутюнов называет его офицером спецназа. Если верить Артисту, его медицинская подготовка ограничивается курсами частного Российского университета спецназа им. В. В. Путина в Гудермесе, а также курсами Влада Харригана и Артема Катулина.
В интервью он показывает грязные одноразовые турникеты (медицинский турникет — средство для остановки кровотечений, усовершенствованный аналог медицинского жгута) в своей аптечке и рассказывает, что старается использовать их по несколько раз — несмотря на то, что на них может оставаться зараженная кровь, которая может попасть в организм следующего раненого. Не смущает его и то, что часто он тампонировал раны без обезболивающего:
«Обезболивал я мало. Потому что у меня просто столько средств нету. Ну представь себе: на каждого обезболивание — это сколько с собой носить надо? Ну по факту. Там рады были, что их спасают».
Из слов медиков, интервью с которым проанализировал «Холод», можно сделать вывод, что в российской армии с трудом адаптируются к сменам времен года. Зимой раненые с большими кровопотерями страдают от гипотермии, при этом в распоряжении медиков нет химических грелок. Летом перестает работать промедол, который распадается при высоких температурах.
По словам врача реаниматолога-анестезиолога Ивана, который заключал контракт с Минобороны и работал на должности врача эвакуационной группы, иногда для обезболивания приходится использовать по четыре ампулы препарата, чтобы добиться хоть какого-нибудь эффекта. «Проблема есть, ее надо учитывать. Другого массового препарата у нас нет», — говорит он.
Запись полуторачасового разговора с Иваном опубликовали сотрудники центра «Exodus Medical Training», где «в легком и непринужденном формате» проводят занятия по первой помощи и тактической медицине.
«Постоянно что-то воруют»
Судя по интервью, с которыми ознакомился «Холод», далеко не у всех медиков есть возможность обзавестись личным снаряжением. Оборудования и экипировки не хватает, не говоря уже о генераторах, от которых зависит работа медицинских приборов, и транспорте, необходимом для эвакуации. «Свой привозить надо, коллега», — со смехом говорит Юрий Евич интервьюеру в балаклаве, называющему себя Михаэль, рассказавшему, что ему не выдали прибор для ночного видения. До того, как заключить контракт «не с Минобороны», Михаэль работал в сфере логистики. Около двух недель он провел на обучении в медпункте в тылу и еще месяц — в медбригаде «на передке». После этого он занял должность «взводного медика».
На пути поставок военно-медицинского обеспечения на фронт, по словам санинструктора с позывным Барклай, постоянно возникают разные сложности: «Сюда вообще проблемно что-то толковое заказать. Постоянно что-то воруют, постоянно что-то не довозят». Барклай заключил контракт с Минобороны после интенсивного курса Юрия Евича по тактической медицине.
Рассчитывать медикам приходится прежде всего на гуманитарные грузы от волонтеров. «Конечно, [турникеты] от добровольцев. Может, от Минобороны тоже поставки идут, но я просто не знаю», — говорит врач Иван на вопрос, как он пополнял запасы перевязочных материалов.
Деятельность волонтеров, которые помогают медикам, действительно бурная. Одна из таких волонтерских групп называется «Врачи, вы не одни». При финансовой поддержке нотариусов из Московской городской нотариальной палаты, которые вызвались помогать фронту, они, например, поставляют на войну одноколесные эвакуационные тележки «Анютка».
«Уникальное средство эвакуации раненых» одновременно напоминает садовую тачку и носилки времен наполеоновских войн. Разработал его волонтер, который «отобрал у жены велосипед, разобрал его на запчасти и у себя в гараже стал варить разные конструкции», пока не придумал тележку, которую теперь используют в российской армии. В телеграм-канале «Врачи, вы не одни» регулярно публикуют фотографии военных, которые благодарят волонтеров и нотариусов за «Анютку». Волонтеры предупреждают, что перед использованием тележки в полевых условиях эвакуационным группам нужно потренироваться: несмотря на простую конструкцию, освоить «Анютку» нелегко.
В интервью, которые изучил «Холод», медики рассказывают, что в гуманитарных грузах они не всегда находят то, что им необходимо. Так, например, врач Иван рассказывает о «тоннах гуманитарки» со стероидным препаратом дексаметазоном, который используют лишь изредка при аллергиях. Качество грузов тоже оставляет желать лучшего: санинструктор с позывным Счастливчик на канале образовательного центра Евича критикует «гуманитарщиков», которые по объявлению купили разваливающуюся «буханку» (микроавтобус УАЗ) для перевозки раненых. «Порой [полученные от волонтеров машины] оставляли в полях. Они не подлежат восстановлению», — говорит он.
Счастливчик дает интервью в балаклаве человеку, чье лицо наполовину закрыто баффом. Он говорит, что первый боевой опыт получил «в компании, которую озвучивать нежелательно». На войне в Украине он был с марта по август 2022 года и «впоследствии с периодическими вылазками» в качестве санинструктора. О том, где он получил навыки тактической медицины, Счастливчик не рассказывает.
«Отчаяние, страх, паника»
Как правило, в «красной зоне», то есть непосредственно в зоне боевых действий, служат обычные люди с далекими от медицины профессиями, которые в лучшем случае прошли начальные курсы по тактической медицине, а в худшем — никогда не собирались работать санитарами и санинструкторами и из-за «неравномерной ротации» кадров в армии вынужденно получили навыки оказания доврачебной помощи раненым от тех, кто прошел хоть какие-то курсы.
Из-за слабой подготовки тактические медики чувствуют себя неуверенно: «Вначале был мой страшный сон, когда я не могу попасть в вену, а нужно влить физраствор и от этого зависит, выживет человек или не выживет. Вот это поначалу была паника», — признается Барклай. Он же рассказывает, что ему пришлось лечить людей и от вирусных заболеваний: «Уже была осень, пошли повальные болезни. Началась терапия, к которой я вообще не был готов. То есть готовился к оказанию первой помощи и эвакуации, и вдруг бац — приходится лечить людей. Температура под 40, идут толпами. Приходилось действовать наугад, по интуиции».
С приходом мобилизованных санинструкторам, несмотря на их ограниченные познания в медицине, пришлось работать и психологами: «Отчаяние, страх, паника — самое основное. Сталкивался с самострелом. Ребята пытались уйти с того пути, на который они пришли», — говорит о психологическом состоянии военных в 2022 году Счастливчик. Фармакологическими методами людей с психическими расстройствами не лечили — подходящих препаратов просто не было. Интервьюер Счастливчика добавляет, что в его практике людей приводили в чувство «очень просто»: «До [солдата] доводилось, что пропетлять у него не получилось. Он уже здесь, и шансы выжить у него повышаются только тогда, как он идет вперед».
Медикам приходится иметь дело и с зависимостями военных. Подробно об этом рассказывает все тот же Счастливчик: «Алкоголь, психотропные вещества, кофеиносодержащие вещества, энергетики. Ребята этим начали увлекаться знатно. Были такие моменты, что в нашем санитарном гнезде (укрытии для оказания помощи раненым. — Прим. “Холода”) пытались найти препараты, [чтобы] уколоться или выпить и получить кайф». Людей в состоянии опьянения, которые вели себя буйно, просто избивали: «Физическое воздействие тоже было».
Если человек получал ранение будучи пьяным или под воздействием наркотических веществ, то рассчитывать на помощь от Счастливчика он уже не мог: «Если я вижу, что боец сознательно выпил алкоголь и потом получил ранение, я через него просто перешагну и пойду к бойцу, которому действительно требуется помощь», — говорит санинструктор.
В практике Счастливчика ход шли и совсем радикальные способы борьбы с зависимостями. «Боец ушел за алкоголем. Алкоголя много. Непонятного происхождения со всеми вытекающими последствиями. Вышел за порог [магазина], сразу выпил из горла, там же упал [умер]. Оставили тело [его] на полторы недели там же [у магазина] с большой запиской “Алкоголь здесь не брать”. Хватило ребят на месяца два-три».
Миллионы на турникетах
Нехватка образовательных материалов и качественного оснащения ведет к росту популярности платных курсов по тактической медицине, которые могут обойтись в десятки тысяч рублей, и растущим доходам производителей и продавцов военно-медицинского оснащения.
Так, например, доходы ООО «Светлина», которое занимается производством жгутов турникетного типа с начала войны, в 2023 году выросли с 8 до 92 миллионов рублей (по данным СПАРК-Интерфакс). ООО «НОВОПЛАСТ-М» в 2023 году произвело 300 тысяч штук герметизирующих наклеек, которые используются при проникающем ранении грудной клетки, и заработало 446 миллионов рублей — хотя в 2022 году доходы компании составили всего 22 миллиона рублей и оказались меньше расходов (по данным СПАРК-Интерфакс).
Видеос разбором военных аптечек, которые, как предполагается авторами этих роликов, должны пополняться за собственный счет военных, набирают сотни тысяч просмотров. Российские маркетплейсы заполнены товарами военно-медицинского назначения — а покупатели оставляют многочисленные отзывы, оценивая надежность гемостатических бинтов и тактических подсумков.
Профессор Сеченовского университета Сергей Поликарпов призываетвоеннослужащих не экономить на обмундировании, потому что человеческая жизнь в любом случае дороже: «Потерянная человеческая жизнь, вот подумать только, сравнима с производством легкого бронеавтомобиля».
По данным Министерства обороны Великобритании, которое регулярно публикует сводки о ходе войны в Украине, потери российской армии убитыми и ранеными могут достигать 465 тысяч человек. «Медиазона» совместно с Би-би-си подтвердила имена более чем 54 тысяч погибших. Отдельно подсчеты раненых не ведутся, но американские эксперты, имеющие доступ к данным Пентагона и на условиях анонимности предоставившие их New York Times, предполагают, что количество раненых в три-четыре раза превышает количество погибших. При этом официальный статус военных инвалидов в России к лету 2023 года получили только пять тысяч человек — а после июля Социальный фонд России и Росстат и вовсе стали скрывать статистику.
