Москвичка Екатерина Сырина — одна из тех, кто смог выбраться из зрительного зала «Крокус Сити Холла», когда террористы начали расстреливать людей. В темноте, задыхаясь в дыму, вместе с группой людей, чьи лица она толком не видела, она пыталась выбраться из ловушки, в которую попали сотни посетителей концертного зала. Помимо кооперации с другими выжившими, спастись ей помогли навыки поведения при чрезвычайных ситуациях, которые она получила, проходя курсы, обязательные для организаторов детских лагерей и походов. О своем опыте Сырина написала во «Вконтакте». Проверив основные факты, «Холод» публикует ее рассказ с небольшими сокращениями и практические советы Сыриной людям, попавшим в экстремальную ситуацию.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Перед концертом моя прокаченная интуиция четырежды кричала: «Не ходи!» Сначала в день концерта я отчетливо поняла: не хочу на концерт. Я свалила это на усталость. Потом в голове навязчиво крутилась мысль: «Для меня это последний концерт “Пикника”». Дело в том, что песни двух новых альбомов перестали отзываться: они рассчитаны на более возрастную аудиторию, но симфонический оркестр и «Пикник» — это ж мечта.
При выходе из метро стоял человек с табличкой «куплю билет», и я подумала: «Продай, ты же не хочешь туда идти, еще и наваришься». Но нет. И только последнее предупреждение я не проигнорировала — не стала сдавать куртку в гардероб, поместив ее в рюкзак.
Когда все началось
Я сидела в зале, на балконе. Мое место было с краю ряда, как я люблю. Еще треть зала была свободна — люди подходили. Я лениво прикидывала, что начало концерта при такой раскладке будет еще минут через 30. Прозвенел второй звонок и в воздухе висела дымка от дым-машин.
А потом послышались хлопки. Как петарды.
Из-за дымки мы не сразу поняли значение произошедшего, на две-три секунды все зависли. Потом кто-то крикнул: «Там стреляют!» Сидящие у сцены (там был организован какой-то совсем вип-партер) бросились в запасной выход за сценой, как и все, кто находился рядом с выходами.
Толпа передо мной почти сразу качнулась назад, услышав или увидев нападающих в фойе второго этажа. Спускаясь к выходу, я пыталась понять, откуда исходит опасность, но не видела никого. Мы залегли на пол между рядами. Как ни странно, в этот момент я почувствовала внутри абсолютное ледяное спокойствие.
Вперед вышел весь мой опыт отработок ЧС, курсов первой помощи, опыт всех игровых взаимодействий, в которых я участвовала. Лежать. Наблюдать. Слушать. Ты рядом с выходом, но узнать, угроза он или спасение, можно только наблюдая. Я сразу поняла: зал надо покинуть как можно скорее. Преступников не может быть сотни, они сосредоточат контроль на особых точках: сцена, выходы, очевидные пути отхода. Они выбрали именно концерт «Пикника», концерт, куда приходят семьями, поколениями. Они захотят сеять страх. Для этого нужен контроль. Они сосредоточат внимание на зале.
От кого-то (как я тогда рассудила, представителя «Крокуса») поступила команда: «Выходим, скорее!» Люди повскакивали с пола и снова побежали. Я тоже, пригибаясь как можно ниже.
На выходе поток разделился. Направо уходил эскалатор вниз, налево — мой взгляд выхватил неприметный значок «аварийный выход». Меньшая часть толпы отделилась к нему. Никакого руководства к этому моменту уже не было. Я выбрала аварийный выход — однажды я выходила по подобному на каком-то концерте по техническим причинам и предположила, что выход, скорее всего, ведет сразу на улицу. Неприметная дверь. То, что надо. Я решила, что буду избегать центральных выходов.
Внутри — бетонный пенал. Мы начали спускаться.
«Спокойно-спокойно. Идите быстро, но спокойно», — взял в свои руки руководство мужчина на нижних ступенях.
«Ритмично, раз, раз, раз, ближе к стенам, дальше от перил», — вторила я. Паники в тот момент не было — было плотное, почти осязаемое напряжение. Мы быстро спустились на первый этаж.
Только вот дверь была закрыта. Пытаться ее сломать или яростно дергать, когда снаружи слышатся автоматные очереди, — глупая затея. Тем более, вы когда-нибудь пытались сломать железную дверь без инструментов?
— Назад!
Путь в темноте
Мы стали подниматься. Групповой разум подумал о необходимости проверить пролет лестницы выше точки нашего входа. Тоже неудача. Он заканчивался тупиком, но тупиком из гипсокартона. Один мужчина попытался его проломить и смог это сделать. Конечно, дыра была вызывающе видна, но чтобы искать нас в какой-то темной подсобке — под это же надо выделить людей, а нападающих вряд ли было слишком много. Мы пролезли в дыру. А там — темная захламленная подсобка с еще одной запертой дверью: столы, стулья, вешалки.
Первая задача — спрятаться от нападающих. Помещение этому соответствовало. Нас поднялось туда около 20 человек, и мы залегли за столами и рядами стульев, спрятались. Я подлезла под стол, где уже сидела женщина, и я не помещалась — часть бока торчала наружу. Я посветила фонариком — дальше было полно мест куда пролезть глубже.
— Продвинетесь!
— Ах, я не могу, куда еще!
Сейчас бы с высоты моего итогового опыта я бы очень ласково сказала ей: «Послушайте, вы так не спасетесь, вы не в безопасности — они увидят меня и сразу вас, нам нужно спрятаться обеим». Но тогда я приняла решение найти другое убежище, поползла вперед.
— Выключите экраны телефонов, — крикнул один из моих невольных соседей.
— И звук, — добавила я.
Из-за того, что я поползла вперед, стало очевидно — в помещение начинает сочиться запах дыма.
Как мы знаем сейчас, преступники в нескольких местах подожгли кресла в зале. Люди лежали внизу, а над ними разгорался пожар. Тех, кто пытался приподняться, — расстреливали.
— Здесь нельзя оставаться, возвращаемся на лестницу.
За пять-семь минут, пока мы прятались наверху, свет на лестнице погас, всю ее заволокло едким, очень плотным дымом. Я никогда не думала, что он может быть таким плотным — не то что вытянутую руку, даже ладонь перед лицом почти не видно.
Мы снова стали спускаться вниз. Наощупь. Дыма же меньше внизу. А вот нифига. Он заполнил все. В дыму перекрикивались люди, искали друг друга. Я старалась дышать через кофту. В этот момент я решила сделать звонок. Человек, которому я позвонила, был не в курсе происходящего.
— Скажи мне, если кончится стрельба! Следи за новостями! — попросила я.
Нижняя дверь не открылась. Стало очень страшно. Ты в ловушке, тупике. Вернулись наверх, в точку входа. И все время дым, горький дым, и очень быстро сохнет горло.
В дыму
Я не поняла: то ли дверь, из которой мы попали на «аварийный выход», теперь тоже заблокировали, то ли мы не смогли ее найти…
В дыму все совсем не так. Сознание стало фрагментарным, подключился автопилот. Помню, как водила руками по гладкой стене, не понимая, почему тут нет выхода, ведь по ощущениям дверь должна была быть именно тут. Помню, как рядом со мной вынырнул мужчина, и в руках у него была бутылка воды. Я взмолилась, да, именно это слово: «Пожалуйста!» Он сунул бутылку мне в руки, и я намочила кофту, чтобы дышать через влажную ткань. Вот он рядом, а вот куда-то делся.
Наш альянс группового разума рассыпался. Попытка отыскать путь, откуда мы пришли на лестницу, провалилась: тогда было уже все равно, встретят там автоматы или нет, — это казалось предпочтительней удушья.
В полной беспомощности, когда идти некуда, я снова спустилась вниз — в мозгу билась с детства заученная фраза: «Дыма больше наверху».
На одном из пролетов была открытая панель. Я изучила ее раньше, пока был свет, — казалось, что там можно вылезти на трубы и спрятаться за гипсокартоном. Однако, присмотревшись, я поняла: трубы слишком тонкие — не выдержат вес человека, к тому же то, что на первый взгляд казалось перекрытием-полом, было лишь черной пустотой. Пока я бегала туда-сюда в дыму, обратила внимание — оттуда веет свежим воздухом. Кто-то попытался спастись так. Вроде мама с дочкой.
Видимо, она отправила девочку вперед — а потом безутешное: «Она упала, упала!»
Я стала спотыкаться об угоревших людей. Где-то сверху мужчина, что поделился бутылкой, крикнул:
— Где вода?!
— Здесь, внизу! — больше я ничего не могла сделать.
Вот удивительно, этот случай с бутылкой засел во мне как крючок. Может, из-за этого он не смог смочить ткань? А вдруг это стало причиной отсутствия нескольких лишних вздохов? Спасся ли он? Оказался ли среди тех, кто пробился наружу? Я не знаю. Метания по лестнице не располагали к рассматриванию лиц.
Переломный момент в жизни
Я еще не спустилась до конца, когда вдруг резко поняла: воздуха почти нет, я спотыкаюсь, и сознание уходит. Ледяное самообладание, ходившее со мной рядом все это время, сообщило, что я сейчас умру, вот в этом дыму — буднично так.
Наверное, это был переломный момент моей жизни. Уверена на все сто: если бы я сдалась в мыслях, я бы прямо там и упала — и все. Как же я благодарна всему тому, чему меня научили в «Коллекции Приключений» (автор — генеральный директор компании, занимающейся организацией детских лагерей и походов. — Прим. «Холода»). Наши игровые спасработы, курсы первой помощи... Работая с детьми, ты должен уметь их спасти. Такие мероприятия подготавливают сознание, формируют особый образ мышления. И второе: игровые фехтовальные программы, на которые я езжу последние два года. Странно звучит, но это правда: наблюдая за игрушечным, безопасным боем, ты начинаешь понимать поведение группы, поведение противника, цену победы, а в данном случае жизни. Это выкристаллизовалось во мне в волю воина: нельзя сдаваться, надо идти до конца.
И я пошла. Через мгновение услышала внизу, как одна девушка кричит другой: «Иди сюда, я нашла проход!» Это меня подстегнуло, хотя какой проход, откуда проход? Но это была возможность.
Проход визуально не читался, казался стеной. Это дырка, даже не дверь, а какой-то технический отнорок, чья-то недоработка. Я нашла его по движению воздуха. И оказалась в новом техническом помещении: тоже кладовка, ряды стульев, какие-то тумбочки. Но, главное, там был воздух. Вернее, меньше дыма — от отнорка вглубь шел воздух: видимо, там была щель, и из-за нее в кладовку поступало меньше дыма. Внутри было человек 10. И потом еще дошли двое-трое. Вот и все, кто выбрался с лестницы. А вместе со мной туда вбежало человек 40.
Вначале я была в полуобморочном состоянии и плохо понимала происходящее. Дышала. Мужчины уже проверили периметр и железную дверь — основной выход из кладовки, конечно, закрытую. Больше дверей или окон в помещении не было. Мы снова спрятались под мебелью.
Дыра в стене
Изредка раздавалась стрельба, или взрывы, или падение чего-то. Через какое-то время мне и еще нескольким людям пришли сообщения от родных, что стреляющих взяли или что они ушли — не помню. Мы вылезли и стали пытаться постучать в дверь, мужчины попытались проломить стену стульями, но стена здесь была прочной, не гипсокартон.
Мы понимали, что и без стрелков можем погибнуть здесь: медленно, но верно, дым все-таки поступал. К тому же мы могли остаться забаррикадированными, когда здание загорится целиком.
Я стала пытаться вызвать службу спасения, но звонки не проходили. Сказала соседям делать то же самое. В лучшем случае включался автоответчик: «Если у вас проблемы такие-то, нажмите кнопку “1”». Видимо, линия была тотально перегружена. Но мне удалось позвонить бывшему мужу и сказать ему, где предположительно мы находимся, и он уже смог передать службам эту информацию. Параллельно один из мужчин нашел пожарный гидрант, и мы включили шланг, намочили вещи, вода была черная, техническая, но это была все-таки вода, я даже слегка промыла ей ноздри от копоти. Кто-то сделал так же.
Мы снова покричали, постучали. Никто не ответил. Стена не поддавалась.
Я встала и пошла осматривать кладовку. В первую очередь проверила место, откуда был ток воздуха, но туда не было доступа — там было сужение коридора и мешающие металлоконструкции. Я подумала о том, что пока лучше оставить эту щелку: она дает приток воздуха и отток дыма, но, если дым повалит интенсивнее или увидим пламя, закроем ее одним из шкафов.
Дверь выглядела слишком надежной, увы. Один из самых сильных мужчин вовсю старался со стенкой. Он уже перешел к другой стене в надежде, что там иные материалы. Остальные помогали, расчищая проход от стульев, осматривали стены.
— Она не поддается, не могу пробить!
Я наткнулась на металлические конструкции: стойки, между которыми растягивают красную ленту — огородку. Они оказались очень тяжелыми, и я предложила бить стену ими.
Дело пошло лучше. И вдруг мужчина пробил дыру — у нас появился свет! Но следующее помещение было все целиком в белом дыму. Внутри у меня все сразу упало. Но так показалось сначала — на самом деле это был второй слой стены — плотное оргстекло, а за ним можно было различить пустой холл, залитый светом и свободный от дыма. Мужчина заработал активнее — расширил дырку в первом слое, но никак не мог пробить второй.
В этот момент одна из моих соседок дозвонилась до службы спасения, но она не умела общаться с оператором, поэтому я забрала трубку и подробно рассказала, из какого выхода мы покинули зал, куда побежали и где предположительно находимся. Через оргстекло можно было разглядеть указатель «4» на парковку, мы и это сказали оператору.
И вдруг произошло чудо — оргстекло поддалось. Новый поток воздуха. Вроде бы снаружи никого не было. Мы стали выбираться через эту дырку. Дырка располагалась на уровне головы. «Переправа» — знакомое задание. Мы в такое играем в лагерях. Распределение очередности произошло нормально — стихийно правильно. Выбравшиеся раньше помогали остальным, говорили: «Не торопитесь, спокойно».
Поодиночке
Я пошла по холлу, держась ближе к стене. В 10 метрах от нас начиналась улица, мигали машины спецслужб, лежали осколки разбитых стеклянных стен. Я осторожно посмотрела за угол и увидела, как назад бежит одна из выбравшихся ранее девушек.
Конечно, первое, что мне пришло в голову, — что за ней гонятся преступники. Я тоже побежала назад. Мои коллеги по подсобке сконцентрировались у дырки — не пошли дальше, увидев нас, и попытались спрятаться за колонну. Если честно, это бы не имело значения: мы там были как на ладони. Однако за девушкой бежал не стрелок, а пожарный, и она мчалась нас предупредить: «Выходите, выходите, скорее!»
Мы побежали на улицу. На выходе лежало двое человек в форме, без движения, никто не пытался оказать им помощь.
На улице все резко рассыпались — вот были люди, а вот мы снова поодиночке. Я подошла к скорой. Никакой помощи мне оказать не пытались. Спросила: «Где выход, куда идти? Можно ли идти к метро?» И сотрудник (водитель?) искрометно пошутил: «Конечно, оно ведь еще не закрыто!»
Вот и все инструкции.
Как ни странно, это меня не взбесило, а подбодрило. Правда, я не помнила, в какую сторону от выхода из «Крокуса» вход в метро, и пошла направо, а не налево. Над «Крокусом» полыхало пламя и валил густой черный дым. Я поняла, что иду не туда, но тут силы резко кончились, и я просто села на бордюр и какое-то время тупо смотрела на огонь. Вспомнила, что у меня в рюкзаке куртка, и надела ее.
Позвонила Илье, бывшему мужу, рассказала, что вышла из «Крокуса». Он стал настаивать, чтобы я все-таки обратилась в скорую. Я дошла до открытой машины. Медик мазнула по мне взглядом: в сознании, держится на ногах, крови нет — и честно сказала, что вся помощь сейчас направлена на раненых, и их очень много. И посоветовала: уходите отсюда как можно быстрее.
— Но куда? — тупо спросила я.
В машине скорой буквой «зю», прямо на полу, не пытаясь занять более удобную позу, лежала женщина. Именно она очень доброжелательно ответила: «Видите флажки? Там можно подняться на МКАД по лестнице, а дальше — в любую сторону».
Я пошла к флажкам. Машины уже сформировались в тугую пробку. Пройти по обочине — и то было сложно, не то что проехать. И кругом гудят, прорываются к «Крокусу» спецмашины. Я пошла в сторону «Трикотажки» (железнодорожная станция «Трикотажная». — Прим. «Холода») — за ней Митино, а я там живу. Снова позвонил Илья и строго приказал обратиться к медику, я сказала, что, как только уйду со МКАД, возьму такси до ближайшего травмпункта.
Мы тут все о чем-то жалеем
Такси приехало быстро. И дорого. В салоне я поняла, насколько сильно провоняла гарью. Это не дымок от костра — это совсем другая гарь. Вкратце рассказала водителю, что там пожар и теракт.
В травмпункте уже было несколько пострадавших с мелкими ранениями. Меня приняли через 20 минут. А пока ждала, я пила и смывала копоть с лица, полоскала горло и нос.
Травматолог оформил меня практически без осмотра и настоял об обращении в больницу. Меня определили в «Склиф». Я хотела ехать на такси, а он настаивал на скорой, потому что так положено по регламенту. Но я победила. Во-первых, скорая ехала бы долго, во-вторых — я пришла сюда на своих ногах и вполне могла идти и дальше. В отличие от других.
Перед «Склифом» уже стояло два круга: кордон журналистов и охрана плюс военные. Оно и понятно: если бы я хотела посеять еще больше страха, стоило бы напасть на службы спасения, на уцелевших людей. ФСБ это отсекали. Я ловко обошла журналистов, но с трудом миновала охрану:
— Но я пострадавшая!
Меня пустили — правда, внутри меня тоже попытались развернуть, но слово «Крокус» оказалось магическим, и за меня сразу взялись. Меня положили под кислородную маску, но скоро я начала кашлять, и врачи сказали: «Ночевать вы будете здесь».
С 12 ночи до четырех утра мне сделали кучу анализов, а наутро перевели в ожоговое отделение с диагнозом ингаляционный ожог 1 степени.
Со мной в палате находились женщины, которые были в партере. У них другая история: они лежали между рядами, над ними горели кресла, капал пластик, а стоило поднять голову, как человека убивали. У них ожоги от пламени, от расселившихся металлических частей кресел.
Мы тут все о чем-то жалеем.
Наташа пришла на концерт с другом-колясочником. Его сразу застрелили. Она не побежала с первой волной, так как там не могла проехать коляска. Конечно, он не мог лечь на пол, и получил пулю. Она проигрывает в голове варианты, как и в какой момент могла толкнуть коляску. Вправо? Влево? Как можно было помочь? Правильный ответ — никак. Часть людей лежала на полу, и коляска не смогла бы ехать по ним. Молодой парень, красивый голос, вы вчера смотрели ролик с его выступлением. Безумно горько. Она выбралась, улучив момент, когда стоявший в несколько шагах от нее террорист менял магазин: поднялась и побежала. Она была в черном. Ее укрыл дым. Она вышла за сценой.
Ольга и ее сын тоже выбрались через этот выход, уже после того, как преступники покинули холл. Кто-то крикнул: «Это последний шанс!» — и они покатились. Буквально покатились по проходу к сцене. Воздух оставался только на уровне до колен. Она постоянно звонит сыну (распределены в разные корпуса), ей страшно, что он не в зоне ее внимания.
Я переживаю, что могла бы встать у прохода в подсобку и кричать тем, кто в дыму, чтобы они шли вниз. Может, кто-то бы и дошел. Могла бы выйти обратно в дым, показать, где этот неочевидный проход. Теоретически. Практически я сама едва дышала в тот момент. Но переживаю все равно.
Мой ужасный и дорогой опыт
По правде сказать, мы, группка в подсобке, спасли друг друга. И девушка, нашедшая проход, и парень с гидрантом, мужчины, бившие стену, я — нашедшая орудие для этого. Но сколько же людей осталось там, в дыму…
Вероятно, через день-два я смогу отправиться домой (на момент публикации, Екатерина уже дома, ее выписали в понедельник 25 марта. — Прим. «Холода»). Первое время у меня перед глазами стоял тот дым и момент осознания: «Я сейчас умру». Закрываешь глаза — и вот он. Сейчас уже ушло. Я раскладываю произошедшее по полочкам. Мой ужасный, травмирующий и крайне дорогой опыт.
Я поняла несколько важных вещей. Я хочу их сказать вам. Это так просто, но так важно. Ничего нового, и всегда новое, когда это случается с тобой.
1. Доверяйте своей интуиции. Правда. Вместо этого поста я могла бы написать примерно такой: «Какой ужас!»
2. Паника — ваш самый злейший враг. И с точки зрения оценки опасности, приоритетов, принятия решения. А еще при панике вы чаще дышите и, например, в дыму быстрее получите смертельную дозу угарного газа. Если можете минимизировать панику — сделайте это. Управляйте толпой, врите, приведите в чувство паникера, можно не церемонясь.
3. Пройдите обучение первой помощи и действиям в ЧС. Это можно сделать платно в составе сборной группы. Вы забудете большую часть материала, зато усвоите основы и они структурируют ваши действия.
4. Научитесь звонить в службу спасения. Поймите, что от вас хочет услышать оператор, не говорите лишнего — отделяйте факты от эмоций.
5. А если не получается вызвать спасателей, не складывайте лапки — действуйте! Вы не можете возложить эту задачу только на них.
6. Научитесь пользоваться огнетушителем. Прямо купите, пойдите в лес и убедитесь, что понимаете, что откуда срывать, куда жать. Пожар — это супербыстро. У вас нет времени учиться в этот момент.
7. Не геройствуйте. Не будьте как я — сразу обращайтесь в скорую, даже если вы после ЧС чувствуете себя хорошо. Особенно, если вы чувствуете себя хорошо. Адреналин — он такой.
8. Будьте добры, помогайте друг другу. Не зацикливайтесь только на собственной безопасности — мы же люди.
9. Рассказывайте о том, что произошло — не храните в себе. Так мы перерабатываем опыт, снижаем эмоциональный накал.
Еще одна история выжившей в «Крокусе» — в подкасте «Холод»: