Украинке Юлии Терентьевой (это ее девичья фамилия) 43 года. В 2006 году она переехала с сыном-дошкольником из Украины в Россию. Здесь она вышла замуж, родила второго сына, а потом развелась. Уезжать на родину Терентьева не думала, потому что за эти годы уже привыкла жить в России. После начала войны она изменила свою позицию, но денег на переезд не было. А когда началась еще и мобилизация, выбирать уже не приходилось: старшему сыну Терентьевой пришла повестка. Сейчас семья в Казахстане и выехать из него не получается из-за отсутствия нужных документов. «Холод» рассказывает историю Терентьевой с ее слов.
Некуда было идти
Я сама из Днепропетровской области, переехала в Россию в 2006 году после смерти первого мужа: он умер от двустороннего воспаления легких в 28 лет. Мы запустили болезнь, так как не поняли, что это, а когда оказались в больнице, врачам уже не удалось его спасти. Я осталась одна с маленьким ребенком на руках и без работы.
Мне было очень плохо, и нужна была помощь близких людей. А в Московской области у меня жила двоюродная сестра и некоторые другие родственники — к ним я и поехала. Я не светила тем, что украинка, потому что отношение к иностранцам в России было, да и думаю, что остается, специфическим. Без российского паспорта мне было сложно найти работу, а когда удавалось ее найти, мне платили меньше, чем другим. В одной компании мне сказали, что оформят меня официально, только когда я выйду замуж за русского и получу паспорт.
Как в воду глядели, потому что скоро я вышла замуж за мужчину, с которым мы вместе работали в фирме, занимающейся установкой пластиковых окон. Я не хотела отношений, но он настойчиво приглашал меня в кафе, а мне было с ним интересно. На женитьбе настоял он, мол, ему уже много лет и пора бы. Уже тогда он говорил, что то, что у меня есть сын, «не есть хорошо», но тут же уверял меня, что это ничего, что он станет хорошим папой.
Сначала в наших отношениях все складывалось нормально, но спустя год или два после рождения нашего общего сына он начал проявлять агрессию. Стал чаще повторять, что он в этой семье главный, и предлагал мне уйти, если меня что-то не устраивало. Мог вывезти меня на дачу к своей матери и не разрешать мне навестить моих родственников, пока я не закончу с работой на грядках. Он плохо относился к старшему сыну, считал приемлемым наказывать его ремнем за малейшие проступки и в порыве ссоры мог обозвать его «хохлом».
К родному сыну он так не относился. О вопросах воспитания старшего мы с мужем часто спорили, и я из-за этого давно хотела от него уйти. Но мне было страшно: в России у меня никого не было, кроме родственников, которые не поддержали моего решения. Идти бы мне было некуда.
Последней каплей стал инцидент, когда он, злой, выгнал сына на улицу зимой без верхней одежды. Я вызывала сыну такси, чтобы он переночевал у знакомых. Я тогда пыталась защитить сына, и меня он тоже насильно вытолкал в подъезд и отказывался впускать обратно к младшему сыну.
Приползешь ко мне еще
В 2019 году я окончила Московский государственный областной университет с красным дипломом. Мне нравилось и учиться, и работать. В Мытищах я устроилась воспитателем в коррекционную группу для детей с ментальными особенностями и получала хорошую зарплату. У меня было время на себя и сыновей.
Два года назад я все-таки ушла от мужа. Тогда я уехала из Мытищ в Каширу. В Кашире, работая воспитателем уже в две смены, я получала максимум 35 тысяч рублей со всеми надбавками и выплатами. Квартиру я снимала за 15 тысяч, а еще мне нужно было выплачивать долги по кредитам, которые во время нашего совместного проживания муж записывал на меня. У него была плохая кредитная история и открытый ИП, поэтому кредиты на ремонт квартиры и на покупку автомобиля он оформлял на мое имя. Я помню, что он даже не всеми банковскими картами мог пользоваться, когда мы жили вместе.
После нашего переезда муж помогать мне не собирался: наоборот, надеялся, что мое финансовое положение заставит меня к нему вернуться. Он так и сказал: «Приползешь ко мне еще».
Год я проработала в детском саду в Кашире и перебралась в Москву. Поскольку приехала я летом, работу воспитателем мне найти не удалось, и я устроилась в одно из госучреждений. Заявление на развод я подала примерно тогда же — в августе 2021 года: до этого было неудобно оформлять развод на расстоянии. Официально нас развели только 25 февраля 2022 года. Подать на алименты после развода я не подумала, просто попросила мужа присылать мне деньги. Он присылал или по три тысячи в месяц, или покупал сыну рубашку, или вообще мог ничего не прислать.
Пизда твоей Украине
Когда началась война, я была в шоке: события 2014 года прошли мимо меня — как бы ужасно это ни прозвучало, с маленьким ребенком мне было не до этого. Я не обсуждала эти события со своими украинскими друзьями, потому что не чувствовала себя компетентной в этих темах. Мне было обидно, что Крым был в Украине и что его у Украины отняли, но мой муж этому радовался. Он говорил, что никакая это не аннексия: все случилось по воле жителей. Тогда я ему поверила.
После начала войны я решила уехать из России. Мне казалось неприемлемым оставаться, когда мои знакомые в Украине в опасности. Решение о разводе из суда я получила 25 февраля, но, чтобы оно вступило в силу и мне выдали свидетельство о разводе, нужно было ждать месяц.
Все мои коллеги из места, где я работала, повторяли бредовые тезисы из телевизора. Когда я пыталась им возражать, говорить, что в Украине нет нацистов, одни отвечали, что я ничего не понимаю, другие просто говорили, что я «бандеровка с Украины». А еще намекали, что если я продолжу им возражать — останусь без работы. Бывший муж такой же, как и коллеги: постоянно присылает выдержки из видео Соловьева и Михалкова и пытается меня убедить, что меня зомбировали, что у меня каша в голове. 24 февраля он прислал мне фотографию последствий взрыва с текстом «Пизда твоей Украине».
В госучреждении я работала два дня через два и в свои выходные работала курьером. Я пыталась накопить деньги на переезд из России. Очень хотела уехать до сентября, чтобы у младшего сына была возможность пойти в школу на новом месте. У меня не получалось оплачивать кредиты, и, когда уже пошли просрочки, я подалась на банкротство. Мне выплачивали прожиточный минимум, который я использовала для оплаты аренды квартиры, а на зарплату я одевала и кормила детей.
Накопить деньги не получалось катастрофически. Когда объявили мобилизацию, я поняла, что старший сын может под нее попасть: он молодой, здоровый и сейчас нигде не учится. Мы просто продали все вещи, которые у нас были, включая детскую одежду и музыкальную аппаратуру старшего сына, и уехали в Астрахань. Это было 7 октября.
Накрываемся куртками поверх пледов
В Астрахани мы сели на поезд до Атырау и потом добирались до Астаны: нам нужно было попасть в посольство Украины. Из-за наплыва бегущих от мобилизации цены на жилье в городе взлетели. Арендовать комнату на сутки нам стоило 12 тысяч тенге (примерно 1,5 тысячи рублей. — Прим. «Холода») вместо упомянутых в объявлении шести.
Сейчас мы живем в общежитии. В комнате у нас есть стол, четыре табуретки и четыре кровати, но матрасы есть только на трех из них. Подушки и одеяла покупать мы должны были сами, а на тот момент у нас уже кончались деньги. Мы свернули свою одежду наподобие подушек, накрылись куртками и так спали. Младший сын очень плакал в ту ночь.
Я попросила помощи в телеграм-чате, где сбежавшие от мобилизации переписывались с казахами, которые хотят помочь. Местная жительница спросила, чего нам не хватает, и отправила три пледа, подушку, вилки и тарелки на такси, которое сама оплатила. Душ и туалет в этом общежитии находятся в помещении, а плита расположена на улице. Когда дует ветер, газ тухнет — надо стоять контролировать, пока варишь макароны или картошку. Обещали, что вода будет горячей, но она еле теплая. Отопления тоже нет, и по ночам мы мерзнем — накрываемся куртками поверх пледов.
Мои родственники, которые остались в Московской области, поддерживают политику Путина. Каждый раз, когда я начинала говорить о войне, предлагали мне эту тему не трогать, чтобы не ссориться. Двоюродная сестра просила меня жить как живу: продолжать ходить на работу, не выходить на антивоенные митинги. Узнав о моем отъезде, она страшно на меня обиделась. Она считает, что мне не стоило уезжать из России, а стоило лишь отправить старшего сына в деревню, куда подальше. Бывший муж знает, что мы уехали, но не знает, что мы не вернемся. Он дал мне понять, что я неправильно поступила.
Младший сын ни на что не может рассчитывать
На имя старшего сына уже пришли две повестки по адресу бывшего мужа: одна — в военкомат, другая — в Следственный комитет за уклонение от первой. Я это знаю, потому что бывший муж присылал мне фотографии этих повесток. Еще он писал, что мой сын предатель и скоро сядет. Как в голове этого человека укладывается, что мой сын украинец должен поехать убивать украинцев, я не знаю.
В украинском посольстве в Казахстане нам сказали, что мой украинский паспорт считается действительным и старшему сыну легко будет сделать белый паспорт (удостоверение о возвращении в Украину. — Прим. «Холода»). Для этого нам достаточно сделать запрос о подтверждении личности в Украину. Но младший ни на что не может рассчитывать. Если бы и ему выдали белый паспорт, это позволило бы нам доехать до Украины через третьи страны.
После войны я очень хочу вернуться на родину в Желтые Воды. Пока же я не знаю, что делать. Не знаю, какое применение смогу найти себе в Казахстане без знания языка. Тут у меня никого нет. Но у меня есть одноклассница в Литве: она со своими сыновьями уехала из Украины после начала войны. Она уже получила там вид на жительство и может мне помочь с поиском работы. Но я не знаю, как нам к ней попасть: у меня нет ни денег на дорогу, ни понимания, пустят ли нас вообще в Литву.
Я боюсь, что, если я вернусь в Россию, моего старшего сына заберут на войну. Чего ожидать от бывшего мужа, я не знаю. Он может запретить вывозить младшего сына из страны (по правилам, если ребенка сопровождает один из родителей, согласие второго не нужно, но в случае имеющегося запрета от второго родителя выехать уже не получится. — Прим. «Холода»), а может вообще отсудить опеку над ним. У бывшего мужа, в отличие от меня, есть и жилье, и стабильный заработок.
«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!