«Холод» продолжает цикл ведущего российского политолога Григория Голосова, посвященный политическому устройству России после смены режима. Рано или поздно в стране пройдут выборы, в которых не будет участвовать Владимир Путин. Сам этот факт пускай не гарантирует, но хотя бы допускает возможность того, что эти выборы будут свободными. Но кто и как должен их проводить? Какие принципы представительства должны быть учтены? На эти и другие вопросы Голосов отвечает в новой колонке.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
В предыдущей статье цикла я написал, что проведение свободных выборов, скорее всего, не станет приоритетом на начальном этапе либерализации или даже демократизации в России. Однако исключать этот вариант, пусть даже и не оптимальный, все-таки не стоит. Поэтому уже сейчас надо думать о том, по каким правилам эти выборы следовало бы проводить.
Сразу же подчеркну, что при сохранении нынешних политических условий исправлять российские выборы путем улучшения правил бессмысленно. Эти выборы проводятся в основном для сохранения власти у тех, у кого она уже есть; в некоторой степени — для того, чтобы обеспечивать ротацию депутатов тогда, когда власти находят это целесообразным. Роль выборов как площадки, открывающей возможности для оппозиции, почти сведена к нулю.
Естественно, что в условиях политических изменений выборы будут призваны выполнить свою главную роль — обеспечить смену власти таким образом, чтобы в максимальной степени учесть предпочтения народа. Какими будут эти предпочтения, мы сейчас не знаем. Они будут сформированы тем же самым политическим процессом, который сделает свободные выборы реальной возможностью.
Многое зависит от вовлеченных в этот процесс игроков и их ресурсов. Но если предпочтения народа не будут учтены, то у него сформируется чувство глубокого разочарования результатами выборов. Так было после президентских выборов 1996 года, честных по сравнению с тем, что происходило в нулевых и десятых годах, но запомнившихся гражданам страны как обман. Уже в среднесрочной перспективе это нанесло колоссальный ущерб делу демократизации в России. Ведь на интуитивном уровне даже самые далекие от политики граждане разделяют то базовое положение либерально-демократической теории, что если не справляющаяся со своими обязанностями власть не меняется в результате выборов, то что-то не так с демократией.
Разумеется, правильно выразить предпочтения народа можно только тогда, когда понятно, по каким принципам они могут быть выражены на выборах. Если такого понимания нет, то лучше не избирать должностных лиц и депутатов, а замещать эти позиции по жребию, как это делали в античных государствах-полисах. Но современная демократия — представительная, а значит, необходимо сформулировать принципы представительства. Они воплощены в двух основных типах избирательных правил: мажоритарного и пропорционального типа. Можно комбинировать эти типы, создавая смешанные избирательные системы.
Напомню, что при мажоритарных системах выборы проводятся в округах с небольшим количеством мест, избиратели голосуют за отдельных кандидатов и победителями признаются те из них, кто получил наибольшее количество голосов (относительное большинство) или больше половины голосов (абсолютное, или простое, большинство). При пропорциональных системах, как правило, выборы проводятся в округах с бо́льшим количеством депутатов, избиратели голосуют за партийные списки и места распределяются в более или менее грубых пропорциях к долям мест, полученных этими списками. Понятно, что на выборах, где на должность может быть избран лишь один человек (вроде президентских или губернаторских), применимы лишь системы мажоритарного типа. Из этих правил есть исключения, но сейчас не будем вдаваться в детали.
По поводу принципа представительства, базового для мажоритарных систем, в широких кругах политизированной публики бытует мнение, что их главное преимущество в том, что они позволяют голосовать не за партии, а за «конкретных людей». В научной и экспертной литературе тоже отмечается эта очевидная особенность. Однако в российских политических дискуссиях прежних времен, когда они носили предметный и практически ориентированный характер, эта особенность часто выдавалась за главную черту мажоритарных систем, их решающее преимущество. А я уверен, что все унаследованные из 1990-х годов мифы и предрассудки немедленно всплывут на поверхность, как только по-настоящему встанет вопрос о свободных выборах. Поэтому тема заслуживает того, чтобы остановиться на ней подробнее.
На самом деле, есть и такие пропорциональные избирательные системы, которые предоставляют возможность голосовать «за конкретных людей». Об этом речь пойдет немного ниже. В целом, однако, невозможно отрицать, что мажоритарные системы обеспечивают такое голосование, по-научному именуемое «персональным», наиболее последовательным образом. Вопрос не в том, есть ли такая особенность, а именно в том, является ли она преимуществом с точки зрения представительства.
Если речь идет о выборах, целью которых является замещение должности, которую может занимать только один человек (скажем, президент или губернатор), то ответ на этот вопрос должен быть положительным. Надо сказать, что на заре американских электоральных исследований, с конца 1940-х по середину 1960-х годов, ученые были склонны считать «персональное голосование» даже на таких выборах ярким проявлением политической некомпетентности (или, попросту говоря, глупости) избирателей. Тогда считалось, что по-настоящему компетентный избиратель должен делать свой выбор исходя из программных или идеологических позиций кандидатов, а учет их личных качеств — удел простаков. Но с тех пор научные взгляды на этот предмет изменились.
«Персональное голосование» на президентских и иных подобных выборах как было, так и остается массовым феноменом. Более того, оно не идет на спад с ростом политической информированности и заинтересованности избирателей. Понятно, что американцы, не вылезавшие из твиттеров Обамы и Трампа, интересовались политикой больше других сограждан. Но понятно и то, что их интерес к самим политикам был во многом личным. Людей — и отнюдь не только простаков — личные качества Обамы и Трампа интересовали уж точно не меньше, чем их программные позиции.
Это и понятно, причем дело не только в том, что раньше не было твиттера, чтобы следить за словоизвержением политиков в режиме реального времени. Ранние электоральные исследования отвлекались от того обстоятельства, что на президентских и иных подобных выборах люди поддерживают не только и не столько тех политиков, кто формулирует близкие людям позиции, но прежде всего тех, кто способен доказать, что воплотит эти позиции в жизнь, оказавшись у власти. А с этой точки зрения личные качества политика имеют немалое значение. Если кандидат в правители говорит абсолютно правильные вещи, но при этом выглядит как клоун, слабак или мошенник, или о нем просто ничего не известно, то отказ голосовать за него — абсолютно рациональный, отнюдь не глупый выбор. И за него не голосуют. За примерами далеко ходить не надо: об этом свидетельствует весь опыт «технических кандидатов», выдвигавшихся против Путина на президентских выборах в России с 2000 года.
Впрочем, на тех выборах, где победить может только один человек, пропорциональную систему использовать невозможно. На таких выборах могут использоваться лишь системы мажоритарного типа. Тогда переформулируем вопрос: верно ли то, что я написал о персональном голосовании на президентских и иных подобных выборах, применительно к выборам многочисленных по составу собраний вроде парламентов?
На таких выборах в зрелых демократиях применяются как мажоритарные системы (в США, Великобритании и Франции), так и пропорциональные правила (в большинстве европейских стран). Вполне возможно, что правы те творцы законов о выборах, кто и тут позволяет избирателям голосовать «за конкретных людей». Однако признать правоту такого вывода можно лишь при условии, что личные качества кандидатов на парламентских выборах важны для самих избирателей.
На самом деле, это условие не выполняется. Доказать это можно несколькими способами. Начну с общих соображений. Президентские выборы чрезвычайно важны. На них, стало быть, концентрируется колоссальное внимание избирателей. Если они хоть в какой-то степени заинтересованы в политике, то готовы потратить время на сбор и осмысление информации об основных кандидатах. Это легко: СМИ предоставляют такую информацию в изобилии. Другие выборы, на которых на кону стоит одно место, могут быть менее важными. Однако критерий информационной доступности распространяется и на них, так что голосование «за конкретного человека» становится вполне достижимым. Скажем, кандидат на муниципальных выборах в малом поселении может быть никому не известен за пределами своей деревни, но это и не нужно: в самой деревне он каждому известен как облупленный.
Во всех странах, где президенты располагают реальной властью, а не являются сугубо символическими фигурами, парламентские выборы справедливо считаются менее важными, чем президентские. Это проявляется как непосредственно в восприятии избирателей, которые уделяют им меньше внимания, так и в доступности информации об отдельных кандидатах. Иными словами, на парламентских выборах «персональное голосование» менее полезно, чем на президентских, потому что их итог менее важен, но при этом оно более трудоемко, поскольку требует больше времени на информационную подготовку. В таких условиях избиратель будет концентрироваться не на личных качествах кандидатов, а на иных, менее трудоемких, способах сделать осмысленный выбор.
Теперь посмотрим, является ли голосование «за конкретного человека» преобладающим мотивом избирателей на парламентских выборах в тех странах, где системы мажоритарного типа создают для этого техническую возможность. Начнем с США. Несмотря на значительные масштабы персонального голосования, основной причиной, по которой американские избиратели голосуют за того или иного кандидата на выборах членов Конгресса, остается их партийность. У избирателей со слабыми партийными предпочтениями это не так, но они часто голосуют за действующего члена Конгресса, не обращая внимания на его личные качества. О том, что британские избиратели голосуют преимущественно по партийному принципу, особенно распространяться не приходится.
Одна из пропорциональных систем, где возможно голосование «за конкретных людей», — это так называемая открыто-списочная система. При такой системе, как правило, избирателю предоставляется возможность проголосовать либо за партию в целом, либо за отдельного кандидата из ее списка. Такая система в течение десятилетий существовала в Италии, так что опыт ее применения немалый. Этот опыт совершенно недвусмысленно свидетельствует о том, что если люди выбирают между голосованием «за конкретного человека» и голосованием за партию, то предпочитают в основной массе последнее. Заставить их голосовать «за конкретного человека» можно только тогда, когда опция голосования за партию отсутствует, как это установлено в Финляндии.
Из сказанного выше не следует, что мажоритарные системы плохи сами по себе, а только то, что их преимущество — не в том, что они открывают расширенные возможности для персонального голосования. У них есть другие достоинства, но есть и недостатки по сравнению с пропорциональными системами. Об этом предстоит поговорить в следующих статьях.
