Российская экономика попала в зависимость от войны — тысячи предприятий по всей стране перестроили свои производства и до сих пор нанимают десятки тысяч новых сотрудников ради этого. Правда, вернуться в мирное русло у большинства предприятий просто не выйдет: это грозит массовыми увольнениями, обнищанием населения и экономическим кризисом. И развернуть тренд уже не получится — государство все еще наращивает расходы на войну, а желающих подсосаться к денежному потоку становится только больше. «Холод» представляет большое исследование реального сектора российской экономики и рассказывает, что его ждет в ближайшем будущем.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Два года войны с Украиной радикально перестроили российскую экономику. Санкции изменили рынки сбыта и основные каналы импорта: теперь главные партнеры России — это Китай, Индия, Турция, Бразилия и другие «дружественные страны». Однако далеко не весь перечень товаров, которые необходимы Кремлю для продолжения войны, можно купить за рубежом. Это привело к бурному развитию производства внутри страны: сотни крупных и тысячи средних и малых предприятий перестроились на военные рельсы и стараются удовлетворить главного заказчика — Минобороны России.
Внутренняя трансформация реального сектора экономики спровоцировала всплеск спроса на рынке труда — предприятия ищут компетентных специалистов, особенно рабочих профессий высокой квалификации. Резкий рост спроса, отток части населения в другие страны, мобилизация и активная агитация идти на фронт спровоцировали дефицит на рынке труда, вынудив предприятия бороться за рабочих. Нехватка кадров в свою очередь привела к росту зарплат на предприятиях, что, правда, потянуло за собой инфляцию.
Государственные деньги, выделяемые на войну, стали спасательным кругом для многих предприятий, которые еще вчера находились на грани банкротства. Более того, на волне военного хайпа многие предприниматели попытались вклиниться в этот рынок и отхватить свой кусок пирога. Однако рост государственных расходов на войну не будет бесконечным, как и сама война, а значит, что миллионы россиян, которые сейчас трудятся на предприятиях оборонно-промышленного комплекса (ОПК), в ближайшие годы могут оказаться на улице.
Экономисты отмечают, что реальный сектор российской экономики сейчас засасывает в зависимость от военных расходов, без которых отрасль обречена. Перестроиться обратно на гражданскую продукцию часть предприятий просто не сможет, а большинство — не выдержат конкуренции с теми, кто все эти годы инвестировал в собственное производство. Другими словами: конец войны приведет как минимум к экономическому спаду, а как максимум — жесткому кризису.
Сотни тысяч на заводах
Переход на военные рельсы спровоцировал миграцию рабочих по всей стране. Вот уже два года связанные с оборонно-промышленным комплексом предприятия расширяют штат с целью покрыть нужды российской армии. Например, в Алтайском крае в три с половиной раза выросло количество самих предприятий ОПК — теперь к нему относится 35 организаций с общим штатом больше 24 тысяч человек, две из которых наняли за время войны с Украиной. В Ульяновской области на военные заводы только за 2023 год трудоустроили более 9,2 тысячи человек, но этого все еще мало — заводы ищут дополнительно более трех тысяч рабочих.
Эта тенденция актуальна для всех регионов, где есть масштабные производства, способные выпускать военную продукцию. В Омской области всего за два первых месяца 2023 года на предприятия ОПК вышли 1,7 тысячи новых работников, а в марте региональное министерство труда заявило о нехватке еще около трех тысяч человек. В Красноярском крае с начала 2023 года закрыли как минимум две тысячи вакансий в ОПК, но продолжают искать новых сотрудников. В августе новых рабочих набирали сразу пять предприятий ОПК в Московской области. В Свердловской области за 2023 и 2024 год планируют трудоустроить на предприятия, работающие на войну, почти девять тысяч человек.
«В цехах сразу и не понять, что производство перестроено на армейские нужды: на первом плане — сложенные разноцветными стопками ткани для детских одеял, прозрачные тюки с белоснежными подушками и много чего еще из, как теперь здесь говорят, мирной продукции. А вот швейные машинки в это время стрекочут, прокладывая ровные строчки на темно-зеленом полотне», — это цитата не из советской газеты, а современного регионального издания.
Подобных материалов, воспевающих переход промышленности на военные рельсы, — сотни. Чаще других меняют профиль предприятия легкой промышленности. Десятки швейных производств стали производить термобелье, спальники и другую военную экипировку. В Ивановской области, которая славится своей текстильной продукцией, почти 30 предприятий переориентировались на нужды ОПК. В Краснодарском крае — более 40, в Курской области более 20 предприятий переключились на выполнение гособоронзаказа, сменив профиль и увеличив количество рабочих часов.
«Государству важно показать, что оно легко и просто увеличивает производство военной продукции. Но действительно увеличить в больших количествах оно объективно не может. Поэтому они зачастую просто нагоняют эти репортажи со швеями за машинками и рабочими за станками», — ставит под сомнение успешность перехода многих предприятий на нужды ОПК экономист Николай Кульбака.
Например, медиа Краснодарского края рассказывает о фабрике женской одежды, где теперь производят по 500 балаклав для военных в день, и публикует фотографию женщин за швейными машинками (на фото за работой как минимум 10 человек). Если присмотреться, то на футболках швей можно увидеть логотип «Vivo» — фабрика с таким названием действительно существует в этом регионе, но ее среднесписочная численность, то есть весь персонал (по данным «СПАРК-Интерфакс») — всего 19 человек. В Марий Эл рассказывают о расширении производства на двух заводах: «Мягкость», в котором в 2022 году официально работал всего один человек (по данным «СПАРК-Интерфакс»), и «Йолочка» — этот «завод» зарегистрирован как ИП, и понять, сколько сотрудников там работает, невозможно.
Перестройка в три смены
Однако есть множество обратных примеров: компания «Нипромтекс» раньше специализировалась на изготовлении нетканых материалов, а теперь производит спальные мешки, маскировочные халаты и балаклавы. Предприятие «Абсолютсфера», производящее шатры для глэмпинга, частично перестроилось на спальники, рюкзаки и тенты для военных грузовиков. Тракторный завод «ДСТ-Урал» наладил производство погрузчиков на дистанционном управлении для разминирования территорий. Швейная фабрика «Яртек» полностью отказалась от производства текстиля для дома и перешла на спальные мешки.
Производитель сельскохозяйственной техники «Агротехмаш» полностью переориентировался на войну в Украине: теперь предприятие выпускает военные печи, рации, тепловизоры, бинокли и приборы ночного видения, зацепы для разминирования и ружья для уничтожения квадрокоптеров. В планах — запустить серийное производство высокопроходимых бронемашин для военных целей.
Есть и курьезные случаи — в Тамбовской области дроны-камикадзе стали производить на хлебокомбинате. А в Краснодарском крае фабрика женской одежды теперь выпускает исключительно балаклавы для военных. В Смоленской области «Гидрометприбор», производивший гидрометеорологическое оборудование и приборы для мониторинга окружающей среды, теперь занят модификациями полевой кухни. Наконец, Московский государственный технический университет имени Н.Э. Баумана разрабатывает «джихад-машины», которые производят в Чечне.
Еще один тренд реального сектора — переход на двух-трехсменную систему и сверхурочные работы. «Сейчас мы работаем в две смены либо совершаем героические подвиги, работая по 37 часов подряд для выполнения заказа Минобороны. Эту продукцию ранее мы не производили, но смогли быстро перестроиться», — рассказывал директор фабрики «Нипромтекс», которая планирует перейти на трехсменный график. В таком графике с самого начала войны работает Улан-Удэнское приборостроительное объединение в Бурятии, которое даже расконсервировало старое оборудование и перешло на круглосуточный режим работы, выполняя заказ Минобороны.
Сверхурочно работает «Русклимат» во Владимирской области, где теперь производят мобильные печи. Директор компании говорит, что это происходит «по доброй воле». На машиностроительном предприятии в Пензенской области сотрудникам тоже пришлось перерабатывать из-за срочного военного заказа: завод попросили производить мобильные печи для нужд армии. То же самое якобы происходит и на швейном производстве в Курской области.
«Я даже объявить не успела — люди вышли сверхурочно, а сумки для солдат собирали и рядовые сотрудники, и менеджеры, все вместе», — говорит руководитель компании.
В Кабардино-Балкарии под нужды Минобороны полностью отдали компанию «Воентекстильпром» и даже задействовали на производстве студентов — по договорам с колледжами республики их приглашают на внеплановую производственную и преддипломную практику. Аналогичный опыт используется в Якутии, где студентов привлекают для изготовления укрывных тентов, палаток и спальных мешков. А в Чувашии из-за дефицита кадров создали трудовой резерв из студентов.
Вошли во вкус
Удовлетворить аномальный спрос на сотрудников предприятия не могут — компетентных рабочих не хватает. Чтобы набрать новых сотрудников, предприятия оборонки прибегают к самым разным способам: устраивают ярмарки вакансий, открывают мобильные пункты привлечения персонала, а порой и вовсе используют маркетинговые методы — например, проводят акции «Приведи друга», когда за каждого нового сотрудника действующий работник предприятия может получить денежное вознаграждение.
Жажда выполнить военные заказы приводит к тому, что все больше предприятий становятся зависимы от военных расходов. Они попадают в спираль военного спроса: заказы на продукцию растут, что ведет к росту спроса на рабочих, что в свою очередь приводит к перетоку кадров из других отраслей, где возникает дефицит. Невзирая на то, что эта тенденция продолжается почти два года, конца ей не видно: предприятия продолжают расширять производства и искать рабочих. Анализируя рынок, «Холод» не смог найти ни одного военного предприятия, которое на начало 2024 года не продолжало искать сотрудников.
«Существующие предприятия ОПК изо всех сил пытаются пролоббировать продление войны и продление военных действий, может быть, на другие страны. Потому что они понимают, что надо зарабатывать», — замечает экономист Николай Кульбака.
«Холод» изучил 20 крупнейших предприятий ОПК и выяснил, что за 2022–2023 годы на них появилось в десятки раз больше вакансий, чем за предыдущие два года. Топ-20 предприятий отбирались по следующим критериям: объем выручки и производства, количество работников. Если в 2020 году на этих предприятиях в общей сложности было открыто 315 вакансий, в 2021 году — 195, то в 2022-м их стало 1505, а в 2023-м — 2283 (по данным «СПАРК-Интерфакс»).
Так, ОДК «Кузнецов» в Самаре, занимающаяся производством ракетных двигателей, в 2022 году открыла 262 вакансии, а в 2023-м — 153. Для сравнения, в 2020 году у завода было всего 18 вакансий. «Казанский вертолетный завод» не открывал вакансии ни в 2020-м, ни в 2022 году, а в 2021-м их было всего две, зато в 2023-м на предприятии появилось сразу 257 новых рабочих мест, причем 75 из них появились только в декабре 2023 года.
Это еще одна тенденция, которую заметил «Холод», — на всех крупных предприятиях ОПК, попавших в исследование, резко выросло количество рабочих мест именно в ноябре-декабре 2023 года. Вероятно, это свидетельствует об увеличении гособоронзаказа на 2024 год, замечает экономист Николай Кульбака.
В плену госзаказа
Масштабная перестройка российской экономики дала возможность властям похвастать выполнением рекордного госзаказа. Глава Минпромторга и вице-премьер Денис Мантуров говорил, что производство по некоторым позициям выросло в 10–12 раз. Достигнуть высоких показателей помог гражданский сектор: как уже говорилось, сотни предприятий перестроили свои производственные линии ради войны, а переход на работу в две-три смены привел к перетоку рабочих на военные предприятия, подстегнув и без того высокий дефицит на рынке труда.
Проблема в том, что гражданский сектор не должен работать на войну, если экономика хочет органично развиваться, однако других способов резко увеличить возникший на фоне вторжения спрос просто нет: объемы производства российского военно-промышленного комплекса (ВПК) просто недостаточны. При этом гражданские компании, которые перестроили свою работу, становятся зависимы от военного спроса, что ставит их в уязвимое положение в будущем.
«Дело в том, что на предприятиях ОПК ограниченное количество производственных мощностей. Российский ОПК далек от советского — это, скорее, его тень. И даже увеличение количества рабочих смен не спасает. Поэтому нужны какие-то другие мощности для производства вооружения. И российское правительство пытается произвести больше продукции как раз на других предприятиях», — говорит экономист Николай Кульбака.
Количество гражданских предприятий, которые частично или полностью сменили профиль на военный, подсчитать сложно. Анализируя открытые данные, включая заявления чиновников российским СМИ, «Холод» насчитал 652 гражданских предприятия, которые переориентировались на войну. В этот список попали компании, которые никогда до войны не сотрудничали с Минобороны, но теперь перестроили свои производства (частично или полностью) на ОПК; также в список попали некоторые компании, которые до войны сотрудничали с Минобороны, но после начала войны резко нарастили выпуск военной продукции.
Эта оценка может быть завышенной, так как представители властей имеют свойство приукрашивать достижения и включать в статистику несколько предприятий одного и того же юрлица. Поэтому «Холод» подсчитал и количество юрлиц, которые полностью или частично сменили профиль с гражданского на военный. В этот верифицированный список попали 62 юридических лица. Однако реальное число, по консервативным оценкам «Холода», находится в диапазоне 200–300 юрлиц — многие компании публично не заявляют о работе на оборонку, потому что информация о гособоронзаказе секретная.
«Это нормально, так и должна развиваться рыночная экономика! Есть спрос, есть предложение, люди выполняют гособоронзаказ и получают деньги, ничего странного тут нет», — говорит экономист Наталья Зубаревич.
Ее коллега Евгений Надоршин считает, что вовлеченность в оборонзаказ таких предприятий может происходить от безысходности. «При этом посмотрите: в 2023 году в российской экономике почти не растет производительность труда», — говорит он. Экономист Николай Кульбака замечает, что число таких предприятий могло бы быть гораздо больше — но большинство предпринимателей не хочет получать гособоронзаказ — в первую очередь чтобы не перенастраивать производство после окончания войны.
«Если вы хотите, допустим, развернуть танковый завод, вам нужно закупить производственную линию, которая производится, скорее всего, не в России. Вы должны привезти огромное количество станков, установить их. Мало того, вы должны понимать, что эта производственная линия у вас начнет работать года через полтора после того, как вы приняли решение, а выйдет на окупаемость через три-четыре года. И зачем это нужно, если непонятно, что вообще будет через эти три-четыре года?» — говорит экономист Николай Кульбака.
Еще одна причина, по которой предприятия не хотят перестраиваться на военный заказ от государства, по мнению Кульбаки, — страх перед силовыми структурами, ведь в случае перехода на гособоронзаказ предприятие попадает под серьезный контроль со стороны государства.
«Все боятся “наездов” из-за “неправильно потраченных средств” и даже судебных дел из-за “невыполненного гособоронзаказа”. Это точно не “лакомый кусок”, хотя денег предлагают много», — говорит Кульбака «Холоду».
Государству переход гражданских предприятий на производство военной продукции выгоден — не нужно менять налоговую архитектуру, ведь сотни предприятий сохраняют за собой гражданский статус и, помимо прочего, продолжают платить налоги в бюджет в отличие от предприятий ОПК.
«У нас разные виды НДС на разные виды деятельности. Видимо, государство позволяет бизнесу производить продукцию на военные нужды, не меняя вид деятельности, таким образом минимизируя потери по налогам и снижая финансирование сектора, от которого ждут быстрой отдачи. Получается и просто, и выгодно», — говорит экономист Евгений Надоршин.
Те предприятия, которые все-таки соглашаются на оборонзаказ, вероятно, к началу войны находились в плачевном состоянии, говорит Кульбака.
«Хорошее, действующее предприятие, имеющее нормальную технологию, едва ли будет заниматься производством военной продукции. Под это производство уходят те, кто, скорее всего, был малоприбыльным предприятием или вообще собирался по каким-либо причинам банкротиться, закрываться. Для них это, конечно, выход, и большие деньги», — отмечает экономист.
Слова эксперта подтверждает и анализ «Холода». Так, судостроительный завод «Лотос» в Астраханской области, который стал производить печи-буржуйки для военных, за последние 10 лет семь раз пытались обанкротить (по данным «СПАРК-Интерфакс»). В 2017 году убыток предприятия составлял 213 миллионов, за следующие четыре года «Лотос» ни разу не был прибыльным, а в 2021 завод получил убыток на 1,2 миллиарда рублей.
Последние два года в серьезном убытке находится и «Нипромтекс» из Курской области, который перепрофилировался с производства нетканых материалов на изготовление спальных мешков, балаклав и маскхалатов по заказу Минобороны. В 2021 году «Нимпротекс» получил 74,2 миллиона убытка, а в 2022-м — 86 миллионов.
Часть компаний уже успели познать радость гособоронзаказа. Например, «Агротехмаш» из Воронежской области, который теперь вместо сельскохозяйственной техники выпускает военные печи, рации, тепловизоры, бинокли, приборы ночного видения и другую продукцию военного назначения. За первый год войны предприятие заработало почти в 10 раз больше, чем за предыдущий: 7,1 миллиона рублей против 67,5 миллиона. Аналогичной динамикой доходов может похвастаться ивановское текстильное предприятие «ZAVI», чья прибыль выросла в 13 раз: с 1,9 миллиона в 2021 году до 25,5 миллиона в 2022-м.
Армия новичков
Благодаря «СВО» появился целый пласт новых предпринимателей, которые открыли бизнес специально под нужды военных, часть из них — воспользовалась государственной поддержкой. В Ставропольском крае, например, действуют программы льготных микрозаймов «V поддержку» и «ZA наших», в рамках которых можно получить деньги на открытие предприятия. Один из получателей такой поддержки наладил собственное производство квадрокоптеров. Всего за прошлый год в Ставрополье выдали 6,5 миллиона рублей предпринимателям, которые решили открыть бизнес «на войну», в январе 2024 года обе программы продлили.
А в Улан-Удэ запустили производство деталей для вертолетов, детекторов для беспилотных летательных аппаратов «Байкал-1», антидроновых ружей «Атаган», деталей для разведывательно-ударного комплекса с БПЛА «БУРЯ-10» прямо на базе местного авиатехникума. На создание учебно-производственного комплекса было выделено 100 миллионов рублей из федерального бюджета, 10 миллионов — из республиканского, более 30 миллионов — от работодателя (АО «УУАЗ»).
Федеральные программы кредитования со стороны государства направлены и решение проблемы дефицита кадров. Минпромторг предоставляет сразу несколько субсидий для оборонных предприятий: на компенсацию процентов по кредитам на инновационные и инвестпроекты по выпуску высокотехнологичной продукции, отдельная субсидия для тех, кто производит продукцию станкостроения, субсидии на «мониторинг кадровой обеспеченности и развитие кадрового потенциала».
Действуют такие программы и на региональном уровне: в Самарской области предприятиям ОПК на льготных условиях выдают от пяти до 50 миллионов рублей на «пополнение оборотных средств», в Тюменской области оборонным заводам предоставляют до 200 миллионов рублей по заниженной ставке, в Хабаровском крае помогают финансировать обучение работников ОПК.
Льготные кредиты организациям оборонно-промышленного комплекса регулярно предоставляет ВЭБ. В декабре 2023 года вице-президент «Промсвязьбанка» рассказывал, что им удалось нарастить объем льготных кредитов для ОПК более чем на 60%. Владимир Путин в феврале 2023 года поручил запустить федеральную программу льготной аренды для сотрудников ОПК.
«В 2023 году я заметил, что различие между ростом в секторах, связанных с оборонной промышленностью, и гражданском секторе сократилось. Произошло неожиданное повышение выпуска, например, продовольствия, хотя объективных причин для такого роста я не нашел. Но как раз переход сотен предприятий на производство военной продукции может это объяснить, особенно если они не меняли юрлица и код ОКВЭД (общероссийский классификатор видов экономической деятельности), поэтому Росстат продолжает их считать гражданским сектором. Он же не видит, что хлебозавод производит дроны, и это сильно искажает экономическую картину», — замечает экономист Евгений Надоршин.
Экономист Николай Кульбака говорит, что таких предприятий по всей стране открывается довольно много, но достоверно подсчитать их пока сложно. Смена профиля с гражданского на военный проходит мимо государственной статистики, из-за чего Росстат продолжает рапортовать о росте ВВП и промышленного производства не только за счет военных, но и гражданских отраслей.
Мирная смерть
Недостаток рабочих рук государство пыталось решать специальными программами. Еще в ноябре 2022 года Минтруд предложил субсидировать работодателю зарплаты работников ОПК при переезде из других регионов. Компенсация составила 262 тысячи рублей на одного человека в год. В марте 2023 года правительство выделило более 700 миллионов рублей на профессиональное обучение и дополнительное образование для людей, ищущих работу в ОПК.
Однако этих мер недостаточно. Дефицит кадров спровоцировал значительный рост зарплат: предприятия вынуждены активно бороться за квалифицированных сотрудников. Например, в Челябинске особенно востребованы токари — верхний предел у таких вакансий в ОПК составляет 445 тысяч рублей — более чем в три раза выше, чем средняя зарплата в Москве. Динамика роста номинальных (без учета инфляции) зарплат последние два года действительно впечатляет: 14,14% в 2022 году. Данных за весь 2023 год Росстат пока не опубликовал — нет информации по декабрю — месяцу, который традиционно влияет на итоговые показатели из-за годовых премий. Однако даже без него, если оценить рост зарплат на конец ноября 2023 года, он составит 16,4%.
В ОПК же рост может быть намного выше. Например, зарплаты на алтайских военных предприятиях с конца 2021 года по весну 2023 года выросли на 34,2%: с 38 тысяч рублей по итогам 2021 года до 51 тысячи весной 2023-го. Номинальный рост зарплат значительно обгоняет показатели инфляции: 11,94% в 2022-м и 7,42% по итогам 2023 года. Однако многие работники военных производств из разных регионов, с которыми поговорил «Холод», жалуются, что они эту разницу не чувствуют.
«Зарплату хоть и подняли, но и цены так выросли, что все равно денег не хватает», — говорит собеседник «Холода».
Один из сотрудников производственного комплекса «Салют» (собирает авиационные двигатели) говорит, что кому-то зарплату подняли, а кому-то, наоборот, «убавили», другой рабочий этого предприятия отметил повышение зарплаты и добавил, что на работе стали делать меньше перерывов, чтобы успеть все выполнить в срок. Рабочий «Уралвагонзавода» (занимается разработкой и производством военной техники) замечает, что зарплату подняли только на 7%: «Этого мало, тут подняли, там урезали. Что подняли, то в подоходный налог уходит».
О перспективах окончания войны и последствиях для предприятий рабочие пока не думают.
«Автобусы для работников теперь бесплатные, спецодежду зимнюю выдали новую. Меня все устраивает, хочу и знакомых пригласить к нам в завод», — рассказал «Холоду» сотрудник нижнетагильского «Уралвагонзавода» (УВЗ).
Он уверен, что с окончанием войны ничего кардинально не изменится: «У нас все равно работа будет, не будет увольнений. Мы уже такое проходили». «Проходило такое» и руководство УВЗ, которое во время экономического спада в России отправляло сотрудников в вынужденные отпуска с сокращенной зарплатой, а также просто сокращало численность штата на фоне низкого спроса на продукцию предприятия.
Для рабочего с ОДК «Салют» и во время войны как будто ничего не поменялось: «Мы как работали, так и работаем. Завод у нас большой». Другой сотрудник этого предприятия рассказал «Холоду», что людей на заводе и в его цеху стало гораздо больше, но многих «новичков» отправляют на строительство новых заводских зданий. Насчет будущего он тоже не беспокоится: «Не переживаю, ведь до СВО работали и не тужили».
Однако опрошенные «Холодом» экономисты прогнозируют, что тужить все-таки придется. Евгений Надоршин оценивает общее число новых рабочих, которые появились за время войны в сферах, где выпускают оборонную и близкую к ней продукцию, в два-три миллиона, подавляющее большинство которых после окончания активной фазы военных действий будут сокращены, что может привести к структурной безработице.
«Люди, которые вместо того, чтобы печь хлеб, стали собирать дроны, потеряют свою квалификацию за эти годы. А квалификация “дронщика” в прежних объемах нужна уже не будет. На улице окажутся сотни тысяч людей, которые в “гражданке” не найдут тех зарплат, которые они получали на “оборонке”. Боль и проблемы точно будут. 1990-е мы проходили», — предупреждает эксперт.
Николай Кульбака согласен с коллегой: «Сократят, конечно, бюджетные расходы на оборонку, поддержка этих предприятий прекратится, и, естественно, занятость резко упадет. В России очень низкий уровень мобильности рабочей силы. Сейчас, если они [власти] попытаются перевести экономику на более советский вариант производства ОПК, это будет можно сделать только путем сильнейшего обнищания людей».
Проблема в том, что возможности государства ограничены. Если в 2020 году на оборону тратили 3,308 триллиона рублей, а в 2021-м — 3,573 триллиона, то в 2022-м расходы выросли до 4,679 триллиона, а в 2023-м составили почти пять триллионов рублей. Согласно проекту Минфина, в 2024 году расходы уже немного снизятся — до 4,6 триллиона рублей. С учетом того, что 2024 год может стать третьим подряд годом, когда бюджет государства исполняется с чуть ли не рекордным дефицитом, ожидать дальнейшего роста расходов на оборону сложно.
«Наступит похмелье, большое похмелье. Никто пока не понимает, что со всем этим будет после окончания войны», — говорит экономист Наталья Зубаревич.
Надоршин прогнозирует, что крупные предприятия ОПК переживут сокращение госзаказа и возвращение в мирное русло мягче и стабильнее новых предприятий, большинство из которых будет вынуждено закрыться. Крупные предприятия же смогут попытаться переориентировать свою продукцию на внешние рынки, ведь рост числа военных конфликтов по всему миру сформировал повышенный спрос на оборонную продукцию на долгие годы вперед.
