В российских фондах помощи матерям работают волонтеры, которые общаются с беременными. Одни в соцсетях убеждают девушек не делать аборты, другие проводят консультации в шелтерах. «Холод» и «Коса» узнали, что именно они говорят женщинам и почему решили этим заниматься.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
«Женщины за жизнь» — одна из самых популярных пролайф-организаций в России. Она существует с 2016 года. За это время, как написано на сайте фонда, ее работники «спасли более трех тысяч детей». Волонтеры помогают мамам присматривать за детьми, собирают и развозят гуманитарную помощь, а также ищут в соцсетях женщин, которые говорят о желании сделать аборт, и общаются с ними.
«Если женщина выбирает рожать ребенка, бог будет ей помогать»
Алена (имя изменено по ее просьбе), волонтер фонда «Женщины за жизнь»
Первая женщина мне попалась с такой историей: она изменила мужу и забеременела. Не знаю точно, сделала она аборт или нет, потому что она меня заблокировала. Я все время думала о ней. Проходит некоторое время, и я вижу: эта женщина снова беременная и думает, делать ли аборт.
В основном с женщинами я переписываюсь — это самая удобная для всех форма. Бывают разные ситуации: от «Я только похудела, зачем мне опять набирать вес» до «Мы летим отдыхать, я не хочу, чтобы меня мучил токсикоз». Бывают и запугивания от врачей: от вопросов «Рожать будем?» до того, что ставят диагнозы на ранних сроках и начинают накручивать.
Все эти прогнозы врачей, на мой взгляд, вредят психологическому и физическому состоянию. Мне кажется, рожать надо в любом случае. Я вообще не советую куда-то идти до восьми недель: либо природа произведет естественный отбор, либо просто лишний раз не надавят на живот руками или датчиком.
У одного нашего волонтера была в практике удивительная история: родилась девочка без мозга. И, вопреки всем законам медицины и природы, она прожила три дня. Последнее, что ты можешь дать ребенку, — это подержать его на руках и отпустить в вечность. Сделать это по-человечески, самым гуманным способом, с любовью, а не внутриутробно его заколоть и отбросить отходы.
Начинаешь задавать наводящие вопросы: «А что нужно ребенку?» Мамина грудь, пара пеленок и вещи, которые остались от старшего. Если женщина выбирает рожать ребенка, бог в любом случае будет ей помогать — найдутся друзья, знакомые, родственники, у которых можно пожить. Ни разу не было такого, чтобы женщина осталась на улице.
Уговаривать женщину не стоит. Можно сформулировать наводящие вопросы, чтобы она сама себе на них ответила: «А действительно ли много денег потребует ребенок? На чем можно сэкономить? Как все перепланировать?». Очень хорошо действуют фильмы, видео, научные исследования про то, что чувствует женщина и ребенок, когда его разрезают на части.
Человеку просто нужно, чтоб его хотя бы виртуально взяли за руку и сказали: «Мы вместе, ты не первая женщина, которая рожает ребенка в однушке или которая рожает третьего ребенка. Главное — выбери жизнь, иначе потом ничего не исправишь».
Не все, кого мы поддерживаем, выбирают родить. Достаточно много женщин все-таки делают аборт. Бывает, что женщина очнулась от наркоза и пишет: «Боже, как это ужасно, что я натворила? Я не хочу больше жить». Это всегда очень потрясает, но мы не можем нести чужой крест. Конечно, иногда мне кажется, что я не те слова подобрала, не так сказала — может, надо было какой-то фильм послать.
Бывают разные случаи, но для нас как для волонтеров главное — не впадать в осуждение и в то же время не грешить синдромом бога, мол, я спасла женщину, и она решила оставить ребенка.
Я волонтерю уже около пяти лет. В фонд пришла из-за своей личной боли. У меня было двое детей, мы планировали третьего. На шестом месяце беременности я потеряла дочь. Это был очень сильный удар для нашей семьи. Затем я пережила потерю на раннем сроке — пять-шесть недель — и еще одну, на 12-й неделе.
Это произошло не по моей воле — так решил господь. Но есть очень много женщин, которые сами убивают своих детей, хотя у них есть шанс родить их живыми и здоровыми.
Однажды я ехала в метро к гинекологу, у которого наблюдалась и лечилась, и у меня случилась спасительная вспышка. Я ему предложила: «Давайте я у вас здесь с женщинами буду разговаривать, чтобы они не шли на аборт». Но он ответил, что у кабинета [делать это] уже поздно — женщины приходят с однозначным решением. Когда я ехала обратно, вспомнила про фонд «Женщины за жизнь», и все решилось. Я начала помогать другим женщинам, и тогда у меня родилась третья дочка — вымоленный и долгожданный ребенок.
Я не могу представить ни одной причины, чтобы сделать аборт, кроме случаев, когда под угрозой стоит жизнь матери. Уже на 21 день бьется сердечко: этого не видит аппарат УЗИ, но это факт. Живой маленький человечек на гормональном уровне начинает все ощущать: и страхи, и переживания.
Консенсусное мнение научного сообщества заключается в том, что плод не может испытывать боль вплоть до поздних сроков беременности. Согласно обновленным в декабре 2022 года рекомендациям Королевского колледжа акушеров и гинекологов (ассоциации, объединяющей практикующих врачей этой профессии в Великобритании), первые признаки реакции плода на внешние раздражения, фиксируемые с помощью УЗИ и МРТ, появляются не ранее 28 недели беременности. Не ранее этой же недели у плода начинают возникать локальные нейронные связи между разными участками головного мозга. Врачебное сообщество США считает границей, на которой плод может начать испытывать боль, 24–25 неделю беременности. Бессознательная гормональная реакция плода на острый стресс (например, во время операций на теле матери) возникает на 19 неделе беременности, но эта реакция не может быть воспринята и обработана еще не сформировавшимся головным мозгом.
Даже если женщина забеременела от насильника, к этой ситуации можно подойти с другой стороны: этот ребенок — награда и утешение. Малыш не виноват в том, что произошло с его мамой, и фокусироваться надо на том, что это — прежде всего живой человечек.
Я выступаю за право на жизнь до рождения. Почему, только пройдя через родовые пути, у нас ребенок начинает обладать всеми правами? Он должен быть защищен с момента зачатия. А движение pro-choice (за выбор) — это хорошо финансируемая, в том числе нашими врагами из-за бугра, сеть, члены которой за 100 или за 150 рублей пишут о том, что русские девушки не должны рожать.
Pro-choice — «за выбор» — общественно-политическое движение, которое выступает за свободу репродуктивного выбора. Сторонники pro-choice считают, что женщина должна сама распоряжаться своим телом и здоровьем и решать, делать ли ей аборт или рожать ребенка.
Pro-life — «за жизнь» — движение за ограничение или запрет абортов. Его сторонники поддерживают право эмбриона на жизнь с момента зачатия. Некоторые участники движения также выступают против посткоитальных средств контрацепции и права на эвтаназию.
«Люди слышат голоса, видят сновидения»
Людмила, Вологда, руководитель центра материнства и детства «С миру по нитке»
Мы помогаем многодетным, одиноким, семьям, где дети с инвалидностью. Наш дом для мам (шелтер организации. — Прим. «Холода») всегда переполнен. Если женщине негде жить, она может оставаться там хоть год, хоть два: у нас есть еда, вода, юристы, психологи. Приходят женщины, которые ушли из дома из-за семейного насилия. Много тех, от которых просто отказался муж: «Ты и ребенок мне не нужны, собирай вещи».
Мы также консультируем мам с трудными беременностями, стараемся, чтобы женщина решила все-таки оставить малыша. Многие приходят с тоннельным мышлением, они только и думают: «Аборт, аборт, все плохо, не справлюсь». Всегда нужно понять причину, проговорить ее и помочь женщине найти ресурс, точку опоры в себе.
Однажды была женщина, у которой муж умер от ковида. Она осталась с ребенком и беременная. У нее есть высокооплачиваемая работа, квартира в собственности. И я говорю: «Слушай, даже у меня с семью детьми дом в ипотеку». В итоге она родила копию мужа и сейчас говорит: «Как я могла думать об аборте?» У нее было и бессилие, и уныние, но все закончилось хорошо.
Если врачи говорят, что родится ребенок с инвалидностью, большинство делают аборт. Но диагнозы часто не подтверждаются.
Главное — протянуть руку помощи, рассказать о мерах поддержки, о которых многие не знают. Они сейчас хорошие: на первого ребенка выдается вполне приличная сумма, можно купить себе комнату. Пособия — 10 тысяч до полутора лет. В любом НКО можно получить наборы для ребенка. Бывает, женщина об этом узнает и оставляет малыша.
В 2024 году материнский капитал составляет 630,4 тысячи рублей на первого ребенка. Пособия начинаются от 7696 рублей, если мать трудоустроена и ушла в декретный отпуск. Если доходы в семье ниже прожиточного минимума на человека, выплачивается пособие в размере от 50 до 100% прожиточного минимума в регионе.
Моя душа всегда лежала к доабортному консультированию, помощи кризисным беременным. Я сама все это прошла, когда осталась с ребенком одна. Меня поставили перед выбором: аборт или разрыв отношений. Я выбрала ребенка.
Я за то, чтобы человек занимался тем, чем умеет, что у него болит. У меня такой опыт был — и мне легче помочь женщине. Я знаю, что женщина может справиться одна с ребенком. А если я родила ребенка с инвалидностью, то мне легче понять маму, которая сохраняет беременность, борется за болящего малыша. У меня было трое таких детей. Дочка умерла на 25-й день, сын умер на половине срока. А еще один сын родился с патологией почек. Но ничего, живем.
Я не люблю, когда приходят женщины с постабортным синдромом. Не хочу с этим работать. Но приходится — я еще и матушка в церкви, и ко мне с этим обращаются.
Термин «постабортный синдром» был изобретен в 1970-х годах в США в среде консервативных протестантов. Любое психическое расстройство, с которым в течение жизни могла столкнуться женщина, сделавшая аборт, могли приписывать действию «постабортного синдрома». Некоторые консервативные психологи пытались ввести термин «постабортный синдром» в медицинскую практику в США в качестве подвида посттравматического стрессового расстройства, но успеха не достигли. В настоящее время медицинское и психологическое сообщества США отрицают существование «постабортного синдрома» как специфического расстройства или состояния. Степень влияния аборта на психическое здоровье женщины остается не до конца изученной. Тем не менее в большом обзоре имеющихся исследований, подготовленном в 2011 году, было отмечено, что травмирующим фактором может являться сам факт нежелательной беременности: как сделавшие аборт, так и родившие в результате нежелательной беременности женщины одинаково часто обращались за психиатрической помощью.
Там очень страшные вещи: люди слышат голоса, видят сновидения. Женщина понимает, что она — убийца собственного ребенка. Я человек религиозный и с такими женщинами говорю о классической литературе, о покаянии. Я говорю им: «Милые мои, давайте помогать другим женщинам, чтобы они не повторили эту ошибку». У нас среди волонтеров есть женщина, которая однажды сделала аборт. Она решила, что будет помогать центру, и ходит практически каждый день — она незаменимый старожил.
Мы будем приглашать в фонд психологов и врачей, которые могут грамотно работать с постабортным синдромом. Это обязательно нужно прорабатывать. Я читала о случаях, когда женщина после аборта ждет три месяца и сразу снова беременеет — потому что совесть ноет, жить невыносимо.
Что касается движения pro-choice, то раньше я на него реагировала очень эмоционально. Но когда я обучалась в фонде Натальи Москвитиной (учредительница фонда «Женщины за жизнь». — Прим. «Холода»), мне сказали, что не нужно переживать, не нужно в интернете им отвечать, потому что это бизнес.
Бывают, конечно, женщины, которые из-за своих непроработанных травм убеждены, что рожать не надо. Но 80% из них — это проплаченные фигуры, которые получают 30 или 60 рублей за сообщение. У них профессия — сидеть и писать плохие сообщения. Грязи они льют много, но мы прорвемся, справимся.
«Мозг тоже беременный»
Евгения, Санкт-Петербург, волонтер фонда Авраамия Болгарского и фонда «Жизнь и луч»
Я психолог по образованию, и у меня есть опыт материнства. Когда дети подросли, я поняла, что устала от направления, в котором раньше работала. Захотелось пойти в перинатальную психологию.
Я решила начать работать с беременными женщинами и в процессе решить, нужно ли мне получать дополнительную специализацию. Я надеялась, что буду видеть счастливых женщин в ожидании ребенка, но окунулась в несколько другой мир — где женщины совсем не рады своей беременности. Он оказался настолько объемным, с таким широким спектром проблем, что мне это стало интересно и я получила дополнительную специализацию.
В начале хотелось всем помочь, спасти, просветить. Были сложные периоды, перегруз, когда ночью снятся окровавленные младенцы. Просыпаешься и говоришь: «Надо с этим что-то делать, перераспределять нагрузку». Очень тяжело пережить, когда женщины делают аборты, особенно на больших сроках. Бывает, приходит сообщение: «Сделала аборт». Думаешь, ну ладно, сделала, пожалеет потом. А на следующий день другая сделала аборт, через день — еще одна. Помню, в чатах поддержки девочки писали: «Если сейчас кто-то не родит, я уже просто сойду с ума».
А потом — одна родила, вторая, третья. И так на сердце хорошо, фото ручек, ножек присылают. Думаешь: «Ну слава богу, есть для чего жить».
В фонд Авраамия Болгарского обращаются беременные женщины в трудной жизненной ситуации, у которых много внешних обстоятельств: мужчина бросил, семья неблагополучная, с родителями плохие отношения, сироты из детских домов. Они рассматривают аборт как избавление от проблем. Им оказывают помощь, чтобы они могли сохранить ребенка, выносить и родить.
В организации «Жизнь и луч» другая специфика: мы помогаем женщинам с осложненной беременностью — например, если есть пороки развития или заболевания у матери.
Женщину нужно понять, а не отвергать, какую бы причину [прерывания беременности] она ни транслировала. Даже если проблема кажется странной или легко решаемой, для человека она может быть серьезной.
Самое главное — разделить страхи женщины, сказать, что помощь есть. Мы никогда не обесцениваем. Каждая ситуация уникальна, нужно разбираться: например, действительно ли негде жить или нет родственников. Очень часто решение находится.
Важно показать женщине ее же ресурсы: у нее есть, где жить, есть муж. Пускай не самые лучшие отношения, но деньги домой приносит. Мы тебе поможем, подскажем, здесь купим, здесь отдадим. Дать уверенность, опору — тогда она сможет принять положительное решение.
Нет выхода в тех ситуациях, когда есть патология и реальные медицинские показания или угроза жизни женщины. Но такие ситуации редки. За пять лет я могу назвать два случая, когда сама признала, что аборт — единственное, что можно сделать, чтобы выжить.
[Если врач поставил диагноз,] нужно получить второе экспертное мнение. Очень часто, особенно в отдаленных регионах, он ставится на скорую руку. Важно объяснить женщине, что это вообще за диагноз, как с ним живут и как это лечится, предложить помощь в федеральных центрах.
Несмотря на просветительскую работу и получение экспертных мнений, некоторые женщины все равно принимают решение прервать беременность из-за патологий. Кто-то — из-за значительных нарушений, кто-то — не очень. Мы уважаем их решение и всегда готовы в дальнейшем поддержать.
Мы работаем и с постабортным синдромом. Это та травма, которую наносит аборт, и я могу сравнить это с посттравматическим синдромом.
Беременность — это не только физиологический процесс. Организм — целостная структура, где все взаимосвязано. Мозг тоже беременный. Все системы организма начинают перестраиваться под новые условия. И эту готовность грубо обрубают. Происходит программный сбой.
Это может проявиться по-разному: у кого-то сразу после аборта, у кого-то — через полгода, через 10 или 15 лет. В какой-то момент женщина обращается с проблемами, начинаешь копать, а там — аборт, и не один.
Как мы будем выживать, если не рожать? Это закон жизни: нужно, чтобы люди были на планете, чтобы было развитие общества, чтобы оно меняло этот мир ради будущего. Это общечеловеческая норма.
