Отцы, дети и Следственный комитет

Россия — одна из немногих стран, где разрешено суррогатное материнство за деньги, и пары со всего мира пользуются услугами российских суррогатных матерей. В 2020 году в этот процесс вмешался Следственный комитет: было возбуждено подряд два уголовных дела по статье о торговле людьми — именно так следствие трактует передачу рожденного в России ребенка иностранцам в обмен на деньги. Участвовавших в процедуре врачей отправили в СИЗО, а в Госдуме заговорили о полном запрете суррогатного туризма. «Холод» рассказывает о суррогатном материнстве в России и попытках его ограничить.

Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.

9 января 2020 года в квартире одной из многоэтажек в подмосковном Одинцово обнаружили тело новорожденного мальчика (он умер от синдрома внезапной детской смертности). Как отрапортовали тогда в СК, ребенок, рожденный суррогатной матерью месяцем ранее, находился под присмотром няни в квартире, где также было еще трое детей, рожденных аналогичным способом. Дети жили там, пока их биологические родители, граждане Филиппин, занимались оформлением необходимых документов, в том числе для дальнейшего вывоза детей за рубеж. Вскоре СК возбудил уголовное дело по статье о торговле людьми.

В сентябре 2020 года исполнилось 30 лет с того момента, как первый ребенок, родившийся с помощью процедуры суррогатного материнства, был передан биологическим родителям (первая успешная процедура была проведена еще в 1986 году, но тогда сурмама решила оставить ребенка себе, и суд ее поддержал, то есть заказавшая процедуру пара не стала родителями). 

Россия сейчас — одна из немногих стран, где разрешено коммерческое суррогатное материнство, и один из лидеров репродуктивного туризма в мире. Россию часто называют одним из самых желанных направлений для программ суррогатного материнства; среди достоинств — дешевизна: у нас это делать дороже, чем в Грузии и Украине, но дешевле, чем в Колумбии. Средний ценник: 45-60 тысяч долларов. При этом в последние 10 лет коммерческое суррогатное материнство запретили Индия, Таиланд и Камбоджа — страны, которые долгое время были лидерами на этом рынке.

Суррогатное материнство для иностранных граждан официально разрешено только в 10 странах, Россия — одна из них. В некоторых странах (например, в Великобритании, Индии, Португалии, Австралии) суррогатной матерью можно стать только бесплатно (cурмама может требовать от биологических родителей только деньги на содержание во время беременности: еду, одежду, оплату медицинских расходов). Например, сестра может выносить детей брата, если в их семье не могут выносить ребенка самостоятельно (в популярном сериале «Друзья» так сделала Фиби для своего брата — в штате Нью-Йорк коммерческое суррогатное материнство запрещено). В Бразилии суррогатной матерью может стать только мать, сестра, дочь или тетя биологических родителей. В Великобритании и Германии также запрещены посреднические услуги и реклама суррогатного материнства. Такой подход часто объясняется, во-первых, гуманитарными соображениями, так как ребенок и женщина рискуют стать товаром, а во-вторых, законодательством, касающимся гражданства и иммиграции: например, в Великобритании женщина может получить вид на жительство, родив ребенка на территории страны.

Отношение к суррогатному материнству у разных групп сложное: в частности, против него выступают все основные религии, кроме буддизма. Русская православная церковь называет суррогатное материнство «противоестественным и морально недопустимым». Против суррогатного материнства выступает и часть феминисток: они ссылаются на то, что это рискованные для здоровья женщины операции в интересах третьих лиц, и сравнивают его с проституцией и работорговлей. Американские исследования показывают, что использование репродуктивных технологий увеличивает риск осложнений при родах. Опросы родителей выявили, что у детей от суррогатных матерей чаще возникали психологические трудности во время взросления. В 1989 году специальный комитет экспертов Совета Европы по развитию биомедицинских наук выработал основополагающие принципы, согласно которым сурматеринство должно быть разрешено только в случаях, когда суррогатная мать не получает вознаграждения и может оставить ребенка себе после родов.

В России сурматеринство разрешено с 1995 года, но оно регулируется всего тремя статьями в трех разных нормативно-правовых документах: Семейном кодексе, законе «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» и приказе Минздрава «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению». При этом они частично противоречат друг другу: по Семейному кодексу, воспользоваться услугами суррогатной матери могут только лица, состоящие в браке; согласно закону «Об основах охраны здоровья граждан…» и приказу Минздрава, такое право также имеет одинокая женщина, которая не может самостоятельно выносить и родить ребенка.

Про одиноких отцов напрямую в Семейном кодексе ничего не сказано, однако, согласно пункту 3 ст. 55 закона «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», на применение репродуктивных технологий имеют право в том числе и мужчины, не состоящие в браке. В 2010 году Бабушкинский районный суд Москвы подтвердил, что холостяки тоже могут иметь детей, рожденных с помощью суррогатной матери, — интересы истца в суде представляли юристы компании «Росюрконсалтинг». 

Сейчас эта процедура поставлена на поток: после рождения ребенка отцы обращаются в ЗАГС с документами, там получают отказ в регистрации свидетельства о рождении с прочерком в графе «мать», потом идут в суд, и там их все-таки признают отцами, а в графе «мать» ставят прочерк. Услуги суррогатных матерей для отцов-одиночек активно рекламируют в интернете. Это все отличает российский рынок суррогатного материнства от украинского, где по-прежнему родителями могут быть только супружеские пары.

C 2011 года в России разрешено только гестационное суррогатное материнство, то есть суррогатная мать не может давать свои яйцеклетки, она может только вынашивать ребенка.

28 июля 2020 года депутат Госдумы Ирина Яровая предложила запретить участвовать в суррогатных программах иностранцам. «Россия не может и не должна быть страной, где, понимаете, инкубаторы суррогатного материнства для иностранных граждан. Поэтому, конечно, в законе должна быть четко зафиксирована позиция, что суррогатное материнство допускается только по жизненным показаниям по состоянию здоровья и только гражданам РФ», — сказала Яровая. Ее пресс-секретарь Мария Чеколдина уточнила для «Холода», что позиция Яровой не оформлена как законопроект, и пока к этому вопросу она возвращаться не намерена: «Ирина Анатольевна высказала лишь свое отношение в ответ на вопрос журналиста. Все, что она хотела сказать, она сказала». Адвокат Игорь Трунов комментирует позицию Яровой так: «Количество иностранцев, пользующихся такими услугами, — около 5%. В условиях демографического спада пользуются услугами сурматеринства как раз наши граждане. И если чем-то в этой истории Россия и торгует, то не детьми, а высокими медицинскими технологиями». Мгновенно взять и запретить суррогатное материнство, по словам адвоката, в любом случае невозможно, потому что даже сейчас в России находятся «несколько тысяч суррогатных матерей, которым подсадили эмбрионы».

Дело о найденных в Подмосковье младенцах продвигалось медленно: в течение нескольких месяцев следователи время от времени проводили опросы сотрудников юрфирмы, сопровождавшей процедуры, а также устанавливали личности и допрашивали суррогатных матерей. Но в июне 2020 года дело получило неожиданное развитие. В московской квартире на Аргуновской улице правоохранители обнаружили еще пятерых детей от суррогатных матерей. Все дети были азиатского происхождения, за ними присматривали няни из Китая. СК вновь возбудил дело о торговле людьми, а затем оба дела под личный контроль взял глава СКР Александр Бастрыкин. Из Подмосковья следователи и материалы перебазировались в Главное следственное управление (ГСУ).

Вскоре, в июле, в «одинцовском деле» появились и первые подозреваемые, известные в медицинской среде люди: генеральный директор клиники «Европейский центр суррогатного материнства» и соучредитель юридической фирмы «Росюрконсалтинг» Владислав Мельников, заведующий отделением экстракорпорального оплодотворения ЦМП «Петровские ворота» Тарас Ашитков, его жена, врач-репродуктолог клиники NGC Юлианна Иванова, акушер-гинеколог с 30-летним стажем Лилия Панаиоти, юрист «Росюрконсалтинга» Роман Емашев, переводчик Кирилл Анисимов, а также курьер Валентина Чернышева, которая развозила детей родителям, а также привозила продукты и лекарства сурмамам в съемные квартиры. Всех их арестовали по ходатайству следствия. В деле есть еще три фигуранта: суррогатная мать, выносившая умершего филиппинского младенца, 22-летняя Татьяна Блинова — суд отправил ее под домашний арест. Еще одна суррогатная мать, 32-летняя Ирина Когут, объявлена в федеральный розыск.

Основным же фигурантом дела считается Константин Свитнев — основатель «Росюрконсалтинга», который во время арестов находился в Праге, благодаря чему остался на свободе. СК предъявил ему обвинения в торговле людьми заочно. Всех фигурантов, помимо Блиновой и Когут, также обвиняют в том, что организованная торговля людьми привела к гибели младенца.

Адвокат Игорь Трунов сказал «Холоду», что никто из фигурантов дела своей вины не признал. В сентябре суд продлил их арест еще на два месяца.

Следственный комитет считает, что все 10 человек являются членами организованной преступной группы. По версии следствия, в 2014 году (к тому моменту компания существовала уже 11 лет) Свитнев, Мельников и «неустановленные лица», «преследуя корыстные интересы», заранее объединились в организованную группу «для осуществления систематической деятельности по торговле детьми, рожденными суррогатными матерями».

Как подчеркивает Свитнев, все это время, вплоть до 2020 года, программы были одинаковыми, а к предыдущим годам и исполнению этих программ у следствия вопросов не возникало. «Я создавал организацию “Росюрконсалтинг” вместе с Владиславом Мельниковым, который является моим соучредителем, в 2003 году, — рассказывает он. — Это первая компания, которая работает в области репродуктивного права. Потом Владислав Мельников создал собственную компанию — “Европейский центр суррогатного материнства”, которая занималась организацией и координацией программ. Больше никаких организаций я не создавал и в преступный сговор с эмбриологами, репродуктологами, акушерами-гинекологами, курьерами не вступал и прибыль в эмбриологической лаборатории не делил».

Свитнев считает, что в «ОПГ» просто включили тех, «кто под руку попал». Среди обвиняемых, отметил он, многие друг друга не знают. «Я знаю всех фигурантов. Ну как знаю. Допустим, мы пару раз виделись в клинике с врачами, здоровались. Но при этом я не уверен, что, увидев этих людей на улице, я бы их узнал. Да, я знаю Мельникова, знаю Валентину Чернышеву, с Панаиоти я встречался раз в жизни», — рассказывает он.

По словам Свитнева, обвиняемым по делу вменяют 11 эпизодов преступной деятельности, касающихся четырех иностранных семей: трех с Филиппин и одной из Таиланда. Помимо трех «одинцовских» детей, органы опеки после возбуждения дела изъяли еще семерых детей у суррогатных матерей, сотрудничавших с «Росюрконсалтингом». Это двойня родителей из Австралии (мальчик и девочка), один ребенок российской пары и четыре ребенка от родителей из Китая. В уголовном деле они не фигурируют.

Во всех преступных эпизодах, как считает следствие, использовалась примерно одинаковая схема: сурмаме подсаживали биоматериал «неустановленных лиц», она вынашивала ребенка, затем ее вместе со специально нанятой няней помещали в снятую квартиру в Москве или Московской области. После этого сурмама получала свидетельство о рождении ребенка в Тверском или, чаще, Хамовническом отделе ЗАГСа, вписывала туда свое имя и имя иностранца (иногда исключительно имена иностранных родителей), а затем «перемещала ребенка, используя его беспомощное состояние и заведомо подложное свидетельство о рождении, через государственную границу РФ», где «незаконно передавала в распоряжение неустановленных лиц». В ЗАГС, считают следователи, также представлялись «заведомо ложные сведения о родителях ребенка, а также анкетные данные ребенка». Сумма, фигурирующая в деле, составляет «не менее 3,5 млн рублей» в каждом из эпизодов.

Основатель компании Константин Свитнев говорит, что формулировка следствия о «неустановленных лицах», которым передавались дети, вызывает у него недоумение — документы всех четверых заказчиков есть в распоряжении следствия; более того, некоторые биологические родители уже заявили о себе публично. «Личность этих людей можно установить элементарно. В медкарте фиксируется, кто приезжал, зачем, какой материал когда именно сдавал и какого он был качества. Там есть и паспорта, и контакты», — говорит Свитнев.

«Статья, по которой обвиняются фигуранты, содержит такие понятия, как “купля” и “продажа”. Как известно, тот, кто покупает, — самый главный злодей. Но по “купле” ни одного обвинения не предъявлено, а по “продаже” предъявили обвинения, — добавляет адвокат Трунов. — Но процесс не может быть односторонним. И разговор про то, что человек купил генетически своего ребенка, звучит нелепо».

«Фабула обвинения строится на том, что генетического родства между родителями — пациентами российских клиник репродукции — и теми детьми, которых вынашивали суррогатные матери, нет, — продолжает Свитнев. — Но оно там есть, по всем 11 эпизодам, и это подтверждено соответствующими тестами». В качестве аргумента в свою пользу Свитнев приводит историю филиппинца из дела: «Отец одной из филиппинских семей специально прилетел в Москву, чтобы сделать операцию TESE (чрескожная аспирация сперматозоида из ткани яичка). Можно сказать, подставил под нож хирурга самое дорогое, чтобы стать отцом родного ему по крови ребенка, а не купить чужого».

Свитнев призывает следствие самостоятельно провести генетическую экспертизу и убедиться в этом, — а на вопрос, почему оно этого не делает, отвечает: «Для продвижения по службе нужно раскрыть резонансное статусное дело. Например, как это: торговля детьми, желательно на органы, за границу, и желательно — каким-нибудь гомо-********* [нецензурное обозначение гомосексуалов]». Другой причиной своего преследования Свитнев называет желание зачистить рынок суррогатного материнства и «поставить там свой теремок».

При этом во втором уголовном деле, которое не связано с «Росюрконсалтингом», — о пяти китайских младенцах, — до сих пор не появилось обвиняемых, и с большой вероятностью его могут закрыть. «Обвиняемых по нему нет. Дети находятся в доме малютки. Свидетельства о рождении детей у следствия», — рассказал «Холоду» адвокат Калой Ахильгов, представляющий интересы биологических родителей из Китая. Уполномоченный по правам ребенка в Москве Ольга Ярославская также сказала «Холоду», что изъятые дети находятся в безопасности «в медицинском учреждении» и в лечении не нуждаются. Ярославская подтвердила, что по документам генетическими родителями этих детей являются граждане Китая. «Мы направили письмо в МИД, на которое получили ответ о том, что ведомство предложит правительству особый порядок выдачи виз этим гражданам», — добавила Ярославская.

В конце сентября стало известно, что российские власти намерены организовать чартерный рейс для граждан Китая, чьи дети, рожденные по программе суррогатного материнства, дожидаются родителей в Доме ребенка в Санкт-Петербурге. У следствия обстоятельства их рождения и генетического родства не вызывают никаких вопросов.

Три эпизода в деле против «Росюрконсалтинга» непосредственно касаются истории в Одинцово. Все остальные — программ, которые Свитнев и Мельников реализовывали ранее. В их числе три программы филиппинского бизнесмена Конрадо Потенсиано, по которым родилось четверо детей. Три ребенка, выношенные в России, уже находятся с семьей на Филиппинах — это Кассандра (5 лет), Константин (3 года) и Царина (3 года). В квартире в Одинцово остался младший ребенок, Сандро. В конце июля Конрадо Потенсиано и его гражданская жена Регина Эсоренья (они не состоят в официальном браке, поскольку Потенсиано религиозный человек и со своей первой женой, которая скончалась от рака, венчался в церкви) опубликовали в интернете видеоролик. В кадре Кассандра, Константин и Царина держат в руках фотографию маленького Сандро и сообщают ему, что они его братья и сестры из Филиппин, которые ждут его дома.

Как рассказал «Холоду» сам 67-летний филиппинец, он выходец из семьи врачей и сам тоже медик (специализацию он не уточнил). Со своей первой женой они в течение восьми лет не могли завести детей, пока в начале 1990-х не обратились в клинику ЭКО в Лос-Анджелесе. Там 28 августа 1994 года у Потенсиано появилась первая дочь — Кристина. «Мы пытались завести детей еще четыре раза, но наш врач из Лос-Анджелеса сказал, что ооциты моей жены больше не жизнеспособны. С тех пор, как [в 2015 году] умерла моя жена, я был очень одинок и долгое время искал программы суррогатного материнства по всему интернету, пока не наткнулся на телеинтервью моих соотечественников об успешном суррогатном материнстве в России», — говорит Конрадо Потенсиано. Его гражданская жена, с которой он начал жить после смерти супруги, в программах сурматеринства не участвовала, потому что «боится перелетов», передает слова Потенсиано Свитнев (поэтому яйцеклетки были донорскими).

Сейчас у филиппинца уже семь детей, четверо из которых рождены в России. «Я хотел бы иметь еще больше детей — может быть, двоих или даже троих, потому что, как бы нескромно это ни звучало, того наследства, которое я оставлю, слишком много для одного или даже семи детей. Я хочу, чтобы они вместе продолжили мое дело, чтобы пользоваться нажитым состоянием», — говорит Потенсиано.

Изъятие Сандро сам филиппинец называет абсурдом, как и позицию следствия о «неустановленных лицах». В качестве главного аргумента он приводит результаты генетического текста, которые подтверждают, что он действительно отец трех детей, упоминаемых в уголовном деле. «Я уже сдал анализы ДНК, их сдали Кассандра, Конрадо Константин и Царина София. Я требую провести сравнительный тест ДНК у меня и Сандро, чтобы доказать, что я его отец, а он — мой сын. Моя жена Регина Мэри Джейн Эсоренья и я очень переживаем, потому что я не знаю, кто его забрал, правильно ли за ним ухаживают, находится ли он в безопасном месте, и мы особенно обеспокоены из-за пандемии COVID-19. Мы не знаем, где он сейчас и каково его состояние здоровья. Это просто ужасно, я не могу поверить, что это происходит с Сандро. Ему уже 10 месяцев, и я не знаю, вакцинирован ли он, даже не знаю, жив он или нет», — говорит Конрадо Потенсиано. Он добавляет, что через адвокатов связывался с российскими органами опеки, но все его требования были отклонены со ссылкой на уголовное дело. Поэтому Потенсиано направил обращение к президенту РФ Владимиру Путину, «который очень популярен на Филиппинах».

«Мы готовы забрать Сандро. Готовы приехать немедленно. Я специально попросил российские власти помочь в выдаче срочной медицинской или гуманитарной визы для меня и моей семьи, чтобы я мог приехать в Россию за своим сыном как можно скорее. Сандро не может ждать, и нам не терпится увидеть Сандро. Мы не остановимся, пока Сандро не воссоединится на Филиппинах со своей семьей», — говорится в письме, которое Конрадо Потенсиано передал «Холоду» через Свитнева.

Суррогатной матерью, которая выносила детей Потенсиано, была Ирина Когут, которая сейчас находится за границей. 31 июля на телеканале РЕН-ТВ вышел фильм под названием «Дети на продажу», где говорится о том, что, по версии СК, в 2014-2016 годах Когут подсаживали биоматериалы «неустановленных лиц». Детей она якобы оформляла на себя, вывозила на Филиппины, представляясь обычной матерью с ребенком, а затем возвращалась, оставив ребенка там. Сама Ирина Когут в комментарии к опубликованному на Youtube фильму написала, что торговлей детьми не занималась. «Люди, у которых нет детей, также хотят испытывать счастье материнства и отцовства. Все дети, которых я родила по программе, растут в филиппинской семье Конрадо Потенсиано», — заявила она. С «Холодом» она общаться отказалась, потому что, по ее словам, первый опыт общения со СМИ — то есть с РЕН-ТВ — оказался негативным. «Меня в прошлый раз обманули, теперь я не верю никому», — сказала Когут «Холоду».

Еще два ребенка из одинцовской квартиры — двойняшки, рожденные для филиппинского политика Фредениля Кастро. До января 2019 года Кастро был лидером парламентского большинства в Палате представителей, сейчас он член комитета по разведке. У Кастро семь детей, рожденных по пяти программам «Росюрконсалтинга». Пятеро находятся в Маниле, в семье политика, а два ребенка остались в России из-за уголовного дела.

18 августа Фредениль Кастро направил письмо в адрес президента РФ Владимира Путина, в котором попросил его помочь передать ему детей — Анику и Артуро. «Наши дети были рождены суррогатной матерью <…>, гражданкой Украины. Суррогатная мать дала установленное законом согласие на запись нас как родителей в акт и свидетельство о рождении. Уполномоченный орган ЗАГС в установленном действующим законодательством РФ порядке установил происхождение детей. 9 января 2020 года Анику и Артуро неожиданно забрали из арендованной нами квартиры, где они находились с нашими доверенными лицами вместе с двумя другими филиппинскими детьми из двух других филиппинских семей. Насколько я знаю, люди, которые забрали наших детей, сказали, что они из опеки, но никакие бумаги или идентифицирующие их документы предъявлены не были. С тех самых пор у нас никакой информации об Анике и Артуро», — говорится в письме Кастро, имеющемся в распоряжении «Холода». О реакции президента на это письмо до сих пор ничего не сообщалось.

Следственный комитет передал всех трех детей, обнаруженных в квартире в Одинцово, в Видновский специализированный дом ребенка для детей с нарушением психики — опять же, под тем предлогом, что их личности невозможно установить. Адвокат Трунов, который подал иск и к Видновскому дому ребенка c требованием отдать филиппинских детей их родителям, говорит, что «органы опеки представили в суд свидетельства о рождении детей, а в качестве причины их помещения в детский дом сообщили, что дети были бесхозными и беспризорными». «Как так получается — свидетельства есть, а дети беспризорные?» — недоумевает он. Однако 23 сентября суд в удовлетворении иска отказал.

В свидетельствах о рождении Аники и Артуро, выданных 19 декабря 2019 года Хамовническим отделом ЗАГС, Кастро действительно значится отцом (копии документов имеются в распоряжении «Холода»). Единственный ребенок, у которого нет документального подтверждения родства с отцом, — это Сандро. В его свидетельстве в графе «отец» стоит прочерк. По словам Константина Свитнева, это произошло потому, что Потенсиано не смог приехать в Россию в январе. Отцы-иностранцы всех остальных детей, рожденных по программам сурматеринства, по месяцу жили в России в период оформления документов. Тем не менее, говорит Свитнев, у следствия имеются и доверенность, выданная Потенсиано юристу Росюрконсалтинга Роману Емашеву на подачу заявления для установления отцовства в ЗАГС, и его письменное согласие на проведение процедуры.

При этом, как выяснил «Холод», компания Константина Свитнева «Росюрконсалтинг» как минимум один раз уже оказывалась в ситуации, когда после процедуры суррогатного материнства оказалось, что заплатившие за услугу родители не имеют генетического родства с ребенком. 

К 2006 году у супругов-итальянцев Донатины Парадизо и Джованни Кампанелли было восемь неудачных попыток ЭКО, во время одной из которых Донатина едва не умерла. Тогда они решили усыновить ребенка — однако по итальянскому законодательству усыновление разрешается только при условии, что разница в возрасте с ребенком будет не больше 45 лет для матери и 55 лет для отца. На момент получения этого разрешения Донатине Парадизо было 39 лет, а ее мужу — 51. Супруги хотели маленького ребенка, чтобы растить его с самого детства, поэтому торопились. Они обратились в несколько фондов, встали в очередь и четыре года ждали ребенка.

Одновременно супруги решили еще раз воспользоваться репродуктивными технологиями, но теперь уже с помощью суррогатной матери. Так как в Италии суррогатное материнство запрещено, они выбрали для этого Россию. В 2008 году Донатина Парадизо заключила договор с российской компанией «Росюрконсалтинг», по которому компания обязалась найти суррогатную мать, согласную на имплантацию генетического материала заявительницы и ее мужа в клинике «Витанова». Тогда же итальянка отвезла сперму своего мужа в Россию и передала ее в клинику.

В 2010 году суррогатная мать была найдена. Однако биологическим материалом самой Донатины Парадизо воспользоваться не удалось (причина в деле не указана. — Прим. «Холода»). Поэтому донором яйцеклеток стала неизвестная женщина — при этом клиника утверждала, что для формирования эмбрионов была использована сперма заявителя, и даже выдала об этом специальную справку.

Беременность суррогатной матери протекала без осложнений, и в 2011 году накануне ее родов Донатина Парадизо прилетела в Москву. Сразу после родов суррогатная мать отказалась от ребенка в пользу супругов Парадизо-Кампанелли и получила свои деньги. Всего пара отдала за услугу суррогатного материнства 50 000 евро.

Два месяца Донатина Парадизо жила в Москве, оформляя документы: российское свидетельство о рождении ребенка, в котором она и ее муж были указаны в качестве родителей, и документы для выезда с ребенком обратно в Италию. 30 апреля 2011 года женщина с ребенком прилетели в Италию. А уже 2 мая, как указано в деле, в администрацию города Коллеторто (по месту жительства супругов) поступил сигнал из итальянского консульства в Москве о том, что в свидетельстве о рождении ребенка указаны неверные сведения и супруги на самом деле не являются родителями ребенка. В частности, выяснилось, что Донатина Парадизо говорила всем, что была беременна, и во время визита в московское консульство намекала, что именно она родила ребенка, хотя потом призналась, что это не так.

Поэтому, когда Донатина обратилась с заявлением о получении итальянского свидетельства о рождении, ей было отказано, а прокуратура Италии возбудила уголовное дело об использовании недостоверных документов и нарушении закона об усыновлении иностранных детей, а также потребовала забрать ребенка у супругов Парадизо-Кампанелли.

В рамках всех этих разбирательств в семью Парадизо-Кампанелли пришли социальные работники, которые выяснили, что у супругов высокий доход, хороший дом. Ребенок был здоров и счастлив, о нем заботились, его окружали бабушки, дедушки и другие родственники.

С конца мая 2011 года начались допросы и суды. Супруги не скрывали историю появления ребенка и рассказали, что юридически процедура не является усыновлением, так как ребенок рожден с помощью суррогатной матери и Джованни Кампанелли является его биологическим отцом. Но в июле суд назначил генетическую экспертизу — и она неожиданно показала, что у ребенка нет генетического родства с Джованни Кампанелли.

Сразу после получения результатов анализа супруги потребовали объяснений у клиники «Витанова». Через несколько месяцев руководство клиники сообщило паре, что оно «удивлено результатами анализа ДНК», и «в данном случае явно имела место ошибка, но конкретного виновника установить оказалось невозможно, учитывая, что за это время происходили увольнения и прием на работу других сотрудников». Никаких проверок и уголовных дел в России по этому факту начато не было.

Осенью 2011 года в суде по делам несовершеннолетних округа Кампобассо началось слушание по делу о передаче ребенка на усыновление другим родителям. Супруги Парадизо-Кампанелли говорили, что ошибка клиники не повлияла на их отношение к ребенку и они по-прежнему считают себя его родителями. К делу был приложен отчет психолога о том, что у супругов сложилась глубокая эмоциональная связь с ребенком и разлука с родителями может негативно отразиться на его развитии. Однако суд принял решение о немедленном изъятии ребенка, так как биологически супруги не являются его родителями и принять ребенка они могли только через процедуру усыновления, а они этого не сделали. Ребенка в тот же день увезли в детский дом — он прожил с супругами Парадизо-Кампанелли всего восемь месяцев.

Еще пять лет супруги безуспешно оспаривали это решение — сначала в итальянских судах, потом в Европейском суде по правам человека. Все суды им отказали, так как у супругов не было генетической связи с ребенком, а, по мнению судей, психологическая связь не успела сложиться за восемь месяцев.

Ребенка усыновила другая пара через 15 месяцев после того, как его забрали у Донатины и Джованни. Они ничего больше не знают о судьбе ребенка.

В особом мнении к решению ЕСПЧ российский судья Дмитрий Дедов написал: «Обстоятельства настоящего дела ясно показывают, как легко незаконную торговлю людьми можно формально назвать договором о суррогатном материнстве (и подвести под действие такого договора). Однако феномен суррогатного материнства сам по себе представляет достаточно серьезную опасность для благополучия общества. Я имею в виду не коммерциализацию суррогатного материнства, а любую разновидность суррогатного материнства вообще».

В 2011 году в Украине произошла похожая история: другая итальянская пара воспользовалась программой суррогатного материнства, а когда супруги вернулись на родину, тест не подтвердил генетическое родство — и ребенка тоже отдали на усыновление в другую семью. На вопрос о причинах несовпадения ДНК владелец клиники BioTexCom Альберт Точиловский ответил: «Или эмбрионы в пробирке перепутали, или катетеры во время операции — человеческий фактор всегда присутствует». Однако генеральный прокурор Украины Юрий Луценко, в отличие от российских правоохранителей, обвинил клинику и ее владельца в торговле людьми: по украинскому закону ребенок, рожденный суррогатной матерью, должен иметь генетическую связь хотя бы с одним из родителей. Если же родители платят за рождение ребенка, с которым у них заведомо нет генетической связи, или клиника знает, что отдает родителям не их ребенка, то участники процесса могут быть обвинены в торговле людьми (от 8 до 15 лет лишения свободы по УК Украины). Альберта Точиловского отправили под домашний арест.

Генеральная прокуратура Украины тогда заявила, что случай с итальянской парой не единичный, и по всему миру были разосланы 200 запросов на проведение ДНК-тестов детей и родителей, которые пользовались услугами компании BioTexCom. Однако результаты этой проверки до сих пор так и не предъявлены, в 2019 году Юрий Луценко ушел в отставку, Альберт Точиловский находится на свободе, а клиника BioTexCom продолжает работать и контролирует до 70% рынка суррогатного материнства в Украине.

Глава «Росюрконсалтинга» Константин Свитнев уверен, что в случае медицинских показаний родители могут приобрести биоматериал для процедуры суррогатного материнства в той же самой клинике репродуктивной медицины, куда они обращались. «Что касается любой программы ВРТ (вспомогательные репродуктивные технологии. — Прим. “Холода”) и суррогатного материнства, то ошибки случаются везде. Посмотрите в интернете, десятки случаев описаны за рубежом. И в России они встречаются, когда в результате халатности или плохой организации работы какой-то клиники бывает, что используют материал другого человека — но именно по ошибке», — говорит Свитнев.

По его словам, есть три варианта, почему такое может произойти. Первый — человеческий фактор. Второй, когда люди, желая подать иск к клинике, реализуют программу с использованием спермы третьего лица, которую они «самостоятельно притаскивают в клинику». «У нас контроля за тем, как человек сдает сперму, практически нет. Естественно, ни в какой клинике нет камер. И, разумеется, это создает определенный простор для манипуляций со стороны пациентов. А потом человек просто говорит: смотрите, ребенок не имеет со мной никакой генетической связи, видите, как я страдаю, заплатите мне срочно 28 миллионов. Это инструмент вымогательства», — утверждает Свитнев. Третий вариант, по словам главы «Росюрконсалтинга», когда есть медицинские показания к программе донорства, пациент и клиника договариваются, что эмбрион будет целиком донорским, но пациент по каким-либо причинам это скрывает, приписывая себе родство с ребенком. 

Свитнев отказался говорить, какой из трех вариантов был в деле Парадизо-Кампанелли, сославшись на медицинскую тайну. В решении ЕСПЧ отмечается, что на момент процедуры в России не требовалось обязательное использование генетического материала родителей для суррогатного материнства. Для клиники «Витанова» и фирмы «Росюрконсалтинг» ситуация никаких последствий не имела.

Константин Свитнев и сейчас подчеркивает, что в российском законодательстве нет требования о том, чтобы суррогатный ребенок обязательно был генетически связан с заказчиками программы сурматеринства. «Если речь о медицинских показаниях, установленных 107-м приказом Минздрава, этого родства может и не быть. У женщины могут быть показания к суррогатному материнству и одновременно у нее могут не очень хорошо работать яичники — допустим, в силу возраста, а реальный резерв сильно снижен и нет полового партнера, — говорит он. — Соответственно, нужна донация спермы».

Кандидат юридических наук, директор центра «Насилию.нет» Анна Ривина частично согласна со Свитневым. «В данном случае [при наличии медицинских показаний, когда родители приобретают биологический материал в клинике], я считаю, речи о торговле детьми не идет. Речь идет исключительно о покупке и продаже биоматериала. И если у кого-то есть претензии, нужно выяснять, насколько легально он был получен», — говорит Ривина. В случае, если биоматериал получен легально, считает Ривина, и ни одна из сторон — клиника, суррогатная мать, родители — не считает себя потерпевшей, — поводов для наступления ответственности нет.

30 сентября ТАСС со ссылкой на неназванный источник в СК сообщил, что следователи в рамках дела о торговле детьми якобы намерены провести задержания отцов-геев, прибегавших к услугам суррогатного материнства. Кто эти люди, не уточнялось, но, по словам Свитнева, двое мужчин с детьми от суррогатных матерей уже уехали из страны. 1 октября заместитель главы комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина обратилась с письмом к генеральному прокурору, чтобы привлечь его внимание к неконституционности такого преследования. Источник «Известий», близкий к расследованию, утверждает, что среди задержанных уже есть «лица нетрадиционной ориентации», но новых задержаний геев не планируется.

Глава «Росюрконсалтинга» Константин Свитнев заверил, что услуги гей-парам он не оказывал. «За все время работы никого в коже, с хлыстами, с голыми задницами я не видел у себя в кабинете. Никто у меня в кабинете не целовался. Ко мне никто не приставал. Я просто не понимаю, почему Следственному комитету обязательно нужно залезть кому-то под юбку или в штаны. Это безумие какое-то», — говорит он.

По словам бизнесмена, геи обычно не едут в Россию ради суррогатного материнства, потому что это можно сделать в Калифорнии, где это не вызывает такого ажиотажа. «Нужно быть очень большим любителем экзотики, чтобы в нынешней ситуации и при зашкаливающем градусе ненависти ко всему тому, что непонятно и отличается от утвержденной в трех экземплярах пожелтевшей методички, реализовывать эту программу в России. Зачем, когда в Америке можно получить свидетельство о рождении, где оба отца будут записаны как “родитель один” и “родитель два”? Да и если бы ко мне пришли люди нетрадиционной ориентации, я бы им сказал, что лучше ехать в Калифорнию», — говорит Свитнев.

Сам Свитнев сейчас находится за границей, следователь с ним не связывался. Возвращаться в Россию бизнесмен не спешит. «Конечно, я боюсь. Я же нормальный живой человек, — говорит он. — Я не хочу в тюрьму, не хочу там через два дня заболеть COVID-19 и безвременно скончаться. У меня вообще-то четверо детей, которых поднимать надо».