Асхабали Алибеков посвятил жизнь службе в армии, а сейчас критикует Путина и войну в Украине. Он служил в разведке спецназа во время Второй чеченской войны, командовал отделением войсковой части Черноморского флота, но в 2018 году завел блог «Дикий десантник» на ютубе, и в первом же ролике, у которого уже более миллиона просмотров, призвал Путина уйти в отставку. После этого Алибекову заменили условный срок, который он ранее получил по статье о «превышении должностных полномочий с применением насилия» на реальный. В марте 2022 года Алибеков вышел на свободу, а в июле его оштрафовали на 50 тысяч рублей за «дискредитацию армии», в марте 2023 года суд приговорил его к году и двум месяцам колонии строгого режима за повторное нарушение цензурной статьи. В ноябре «Дикий десантник» вышел из тюрьмы и объявил, что «меняет тактику» сопротивления и не сомневается в том, что сможет «победить в людях страх». Алексей Сахнин поговорил с Алибековым о том, как именно он собирается это сделать.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Принято считать, что военные с Кавказа — самые твердые сторонники Владимира Путина. Почему вы — нет?
— Я тоже голосовал за Путина, когда он только появился после алкаша Ельцина. Начинал он хорошо. Спортивный такой, правильно говорил, старался. Но не зря говорят, что дай человеку деньги и власть, и ты узнаешь, какой он на самом деле. Путин — как Кадыров, который тоже был такой скромный, а как получил власть, стал гнобить свой народ. Чеченцы бегут от Кадырова — кто в Ингушетию, кто к нам в Дагестан. Путин такой же. Первый срок — ладно. Второй срок — начал зубы показывать. Вот и все. Как будто его подменили.
Что именно заставило вас изменить отношение к Путину?
— Вторая чеченская кампания. Вторжение в Дагестан, когда боевики напали (Алибеков говорит об атаке Дагестана «Исламской миротворческой бригадой» под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба в августе 1999 года — то есть еще до начала первого срока Путина. Именно с этого вторжения фактически началась Вторая чеченская война. — Прим. «Холода»). Они [российские власти] начали врать, и мне тогда это не понравилось. Не только мне, многим офицерам. Особенно, когда мы первый раз потеряли много народу убитыми в Чечне, а официально телевидение сказало, что «за минувшие сутки убито 10 человек». На самом деле мы теряли по 100, по 300 человек в сутки. В некоторых местах, под Новолаком (село Новолакское. — Прим. «Холода»), очень много потеряли.
Также правительство нам обещало: «Вы имеете права на льготы, на социальные выплаты». Какие там льготы? Я даже зубы поставить не могу бесплатно! Все враньем оказалось! Все, что нам обещали в армии, когда забирали нас на войну. Мы думали, что хоть умрем, но наши семьи будут жить, что тыл у нас будет обеспечен. Воин должен понимать, что его семья обеспечена, что она по дворам с протянутой рукой не ходит. А получилось, что военного предали, торжественно и красиво похоронили, кусок камня мраморного поставили, школьники шарики в небо отпустили на показательных выступлениях, музыканты, красивую речь сказали чиновники. И все, на этом все забыли. Из-за этой лжи, из-за такого отношения я очень сильно разочаровался в самой системе.
Однажды я увидел бывшую учительницу, которая в помойке ковырялась возле «Магнита». Она собирала просроченные товары, вытаскивала продукты, чтобы выжить. Она проработала чуть ли не всю свою жизнь, и вот такая пенсия у нее, что она готова побираться, потому что по-другому не может выжить. Вот это стало последней каплей.
Как ваши близкие отнеслись к тому, что вы стали вести такой резкий блог?
— Все против меня, до единого! Даже жена, чуть до развода не дошло! Все, естественно, боятся. Говорят, мол, зачем ты это делаешь, кому это нужно, никто это не оценит, только ты пострадаешь. Никто меня не поддерживает, все боятся. Но в глубине души они все-таки меня понимают, знают, что я правильно делаю. Они с детства меня знают, я такой человек, что, если решился, меня назад не свернуть. Мы же даргинцы, а у нас задней скорости не бывает. «Вижу цель, не вижу препятствий». Если я понимаю, что делаю благое дело ради людей, то мои силы увеличиваются в три раза.
А люди это ценят?
— Большинство людей, с кем я встречался и на улице, и в жизни, и в тюрьме реально благодарят. Молодежь, может, еще играется, а старшее поколение очень благодарит.
Какая цель вашей борьбы?
— Надо жить так, чтобы после тебя люди жили по-человечески. Я хочу, чтобы наша страна жила, а не развалилась через 5–10 лет на кусочки из-за какой-то кучки людей, которые дорвались до власти. Я ведь патриот, я свою Родину люблю и народ свой я люблю. И украинцев я люблю, замечательные люди. И беларусов люблю. И казахов. Я всех уважаю. И я не хочу, чтобы вся страна воевала с этими людьми, которых я люблю с детства. Зачем мы должны друг друга убивать? Вот я и пытаюсь помочь. Если я буду молчать, вы будете молчать, сосед будет молчать, все будут молчать, то кто поможет тогда? Придет какая-то тетя Дуся и сделает все за нас?
Я не Навальный, я не хочу власти. Я просто хочу, знаете, как говорят: взял, освободил город и передал его народу. Просто хочу передать его тем, кто сможет управлять страной. А я сам — простой человек. Мне вот охота, рыбалка — я это обожаю. Мотоцикл, дети, путешествия. Я спокойной жизнью жил бы, тихо трудился бы, работал. К деньгам и славе я не стремлюсь.
Вы освободились из тюрьмы вскоре после начала «СВО». Страна изменилась, пока вы сидели?
— Страна сильно изменилась, стала более диктаторской. Я увидел, какие законы стали появляться, какие новые статьи стали вносить, за что стали людей сажать. Из нас стали делать чистейших рабов. Всем правят только силовики, вся сила во власти. А у народа нет ничего, только слова: «свобода слова», «право», «свобода». Вся Конституция, которая на словах рассчитана на человека, теперь рассчитана на призраков, а не на живых людей. Конституция не защищает нас. А все эти улучшения легкие, поправки какие-то, «материнский капитал» — это все сделано в виде подачки. Косточку кинули, чтобы люди заткнулись.
Это все в истории уже было. В тюрьме я много читал Солженицына, Ленина, Сталина, даже Карла Маркса. И я понял, что времена меняются, а люди и власть — нет. Они все делают для того, чтобы народ задушить, держать его в стойле. У нас в России никогда свободы не было. Солженицын об этом писал в книге «Архипелаг ГУЛАГ». Свобода в России — это только мечта, мираж. Свободный человек — только тот, кто борется за свою свободу, а она достается очень дорого. Приходится рисковать своей жизнью, по-настоящему сидеть в тюрьме за свои убеждения. Вот что со мной и происходит.
После срока за «дискредитацию» вы перестали критиковать «СВО».
— Я не могу об «СВО» сейчас ничего говорить из-за решения суда. Мое мнение я уже сказал, а если я начну выкладывать видеоролики об этом, мне будет плохо. Я этот вопрос пока оставляю без ответа. Мое мнение все знают. Не хочу об этом говорить не потому, что я их боюсь — просто немножко меняю тактику, не хочу наступать на те же самые грабли.
Понимаю, но задам еще один вопрос об этом. В одном из роликов вы рассказали, что вашего сына призвали в армию в прошлом году. Что с ним теперь?
— Мой сын жив-здоров, со мной. Приехал домой. Он говорил, что его заставляли подписать контракт, давили. Командир несколько раз перед другими бойцами его унижал, мол, смотрите, он боится. Вырабатывали в нем стадное чувство, давили на чувство стыда за то, что он не хочет подписывать контракт. Он и еще несколько человек. А остальные поддались на уговоры. Это их личное дело, у них есть свои папы и мамы, которые за них отвечают, я же отвечаю за своего сына.
Я сказал четко и ясно: «Папа тебе запрещает идти! Будут отправлять на “СВО” — никаких “СВО”! Идешь в тюрьму, я тебе передачки носить буду, не переживай!» И мой сын свое слово сдержал! Значит, я его правильно воспитал. Он остался жив, потому что хорошо слушал своего отца и прекрасно знал, что отец его не бросит.
Что делать солдатам и офицерам, которые с вами согласны, но которые получают приказ?
— А они туда идут зачем? Это их личный выбор. Вот пускай делают все, что они считают нужным. Я свое слово сказал, я против любой войны, что в Афганистане, что в Чечне. Я против того, чтобы убивать людей. Тот, кто приказывает убивать людей, сам ведь этого не делает, сволочь. Он заставляет это делать нас, а они потом нам снятся, эти лица. Лично мне после Чечни много снится того, что я видел. Это неприятное чувство. А дальше говорить не буду. Личное мнение каждого законом не запрещено. Но лишняя головная боль мне не нужна.
Вы записали ролик в поддержку Навального и Яшина. Кажется, что эти люди из совершенно другого мира. Вы считаете их своими единомышленниками или оппонентами?
— Единомышленниками. Враг моего врага — мой друг. У нас разные дороги, но цель одна. В своих роликах я говорил Навальному, мол, позвоните мне, давайте встретимся, предлагал совместно что-то делать. Но никто со мной не встретился — да кто он такой, сопляк какой-то, этот «Дикий десантник». Им [оппозиционным политикам] бы со мной сотрудничать, предложить хотя бы какую-то совместную работу, но они думали о себе. Естественно, у нас начали взгляды расходиться — мы как бы друг друга недопонимаем.
Но сейчас я опять снял видео в их поддержку — все равно сочувствую им очень сильно и переживаю за них, потому что знаю, через что они сейчас проходят. Я через все это проходил сам: так же сидел в одиночной камере, в карцерах, голодал. Поэтому чисто по-человечески я Навального жалею: срок слишком большой ему придумали, даже убийцам и насильникам меньше дают.
Сторонники Навального и Яшина много раз выходили на протесты. А почему те, к кому обращаетесь вы, остаются пассивными — так называемые простые люди?
— Многие из них думают про семью, кредиты, деньги. Или «ничего не получится», «бесполезно». Русский мужик готов на кухне, на работе, в семье выражать свое мнение. Но он настолько нерешительный, что для решительных действий ждет до последнего. Пока у него в холодильнике есть что-то, есть работа, он не выйдет. А вот когда беда придет лично к нему и в его холодильник, тогда он поднимется. Так он устроен, русский мужик.
Но вообще, люди не верят, что что-то может измениться. Нет лидера, который бы действительно до их сердец достучался, убедил бы их, что надо жертвовать собой.
Бедные люди боятся сильнее, чем средний класс?
— Не знаю, я об этом еще не думал. Может, у богача или у интеллигентного человека есть что-то за спиной и за душой, а бедняк, если последнее потеряет, что он будет делать? Может быть, бедняки думают: «Сейчас я все потеряю и больше у меня ничего не будет. Я умру, а дети голодные останутся». А состоятельный человек думает: «Потеряю я что-то, но у меня все равно что-то останется».
Но этот страх я в них уберу. Я знаю как. Я знаю русский народ. Если я завершу то, что задумал, и то, что хочу давно сделать, точно знаю: поднимутся и рабочие, и крестьяне, и интеллигенты — и все под одним знаменем пойдут.
Может, меня убьют. Но тогда они получат мученика. А мученик, может быть, как раз России и нужен, чтобы она поднялась. Потому что дагестанец отдает жизнь за русских людей. Это кое-чего стоит, понимаете?
Как вы собираетесь победить в людях страх?
— Помните, что произошло, когда ЧВК «Вагнер» пошел на Москву? Я тогда впервые увидел, как Путин дрожал, нервничал, а его губы тряслись. Я прекрасно понял, что в России нельзя разговаривать. В России нужно действовать так, как действовал ЧВК «Вагнер». Только так тебя будут слушать. Разговоры — это пустота.
Помните переворот в Дагестане? (Алибеков говорит про события в Махачкале в мае 1998 года, когда протестующие захватили здание Госсовета и Правительства Дагестана, сняли государственные флаги и водрузили над зданием зеленое знамя Ислама. — Прим. «Холода».) Я там был. В то время я учился в колледже культуры и искусств на втором курсе.
Дагестанцы всегда были непокорными. Мы в составе России, но мы мечтаем о независимости. Наша действующая власть поддерживается путем подкупа, шантажа, угроз, убийств. Ее авторитет — это только видимость, понимаете? А если народ хочет стать свободным, он рано или поздно будет свободным, как в Афганистане, например. Сколько с талибами мы воевали, сколько жертв потеряли в бессмысленных войнах, а все равно они стали независимыми.
Однажды это случится и в других кавказских республиках, и власть это прекрасно понимает. Рано или поздно все взорвется. Бочка с порохом уже горит, ее уже ничем не потушить. Народ себя в России стал чувствовать рабами. Россия стала тюрьмой для народов. Они теряют свою культуру, свои обычаи, языки. Все начинают говорить на русском, хотя у всех есть свои языки.
Я сам забываю свой язык, плохо его знаю. Сколько кавказских народов стали забывать свои языки, потому что русский начинает выдавливать национальные языки, национальную культуру. Идет ассимиляция, и народы начинают протестовать. Я вам как Жириновский предсказываю: Россия все равно потеряет Кавказ. Вопрос только в том когда.
Может, люди именно этого и боятся? Что в случае революции страна просто распадется?
— А кто решил, что огромная и великая страна — это хорошо? Кто решил? Я патриот, но если якутам, бурятам и удмуртам плохо в своем собственном доме, то почему они должны жить с Россией? Татарстан, опять же? Кто может им запретить? Никто! Если народ решил, если им плохо в этой стране и они хотят жить отдельно? Почему Украина отделилась? Почему отделились Эстония, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Грузия?
У нас в России политика двойных стандартов. Наше правительство говорит, что все религии равны. Вранье! Чистейшее вранье! Ни одной мечети нет в Краснодаре, ни одной! Для них мусульмане — это враги. А митрополит Кирилл этот лживый? Вы его дачу видели рядом с Геленджиком? Вы охренели бы, какой дом у него, там можно санаторий для беженцев Украины построить — такое огромное здание. А этот лицемер [Равиль] Гайнутдин, глава мусульманского духовенства? Они друг друга в десны целуют, они оба спелись. У нас все уже перестали верить, в церковь перестали ходить, в мечеть перестают люди ходить, потому что не верят духовенству. Религия превратилась в опиум для народа. Вот почему народ Дагестана поднимается — потому что они чувствуют опасность.
Но вы же называете себя патриотом России?
— Конечно, я хотел бы, чтобы мы жили в составе России! Но не на таких условиях, которые сейчас для нас создали. Конечно, выгоднее, лучше жить вместе: вместе все-таки и легче обороняться, и трудиться. Тут и дураку понятно, что вместе всегда лучше.
Но нужно изменить строй России: поменять правительство полностью, отменить поправки к Конституции, законы, изменить судебную систему. Невинные люди сидят в тюрьме по статьям, за которые можно просто дать поджопник. Создали столько тюрем, а людей используют как дешевую рабочую силу. Жизнь человека надо поставить на первое место. Мы защищаем собак и кошек, а на человека нам наплевать.
А мать с ребенком вообще поставить чуть ли не в ранг богини. Тогда каждая мать, рожая ребенка, будет чувствовать уверенность, что она и ее ребенок защищены. Вот такое общество нам нужно строить! Старики чтобы себя чувствовали уютно, безопасно, чтобы не думали, что на пенсии пойдут в помойный ящик за просроченным товаром, понимаете? Менять надо всю судебно-правовую систему, поправки вносить в законы. Потому что конституцию трогать нельзя было. А президент ее под себя подмял.
Вы упомянули волнения в Махачкале в 1998 году, а я хотел спросить про волнения, которые произошли только что, когда люди в аэропорту Махачкалы искали евреев.
— Конечно, я плохо к этому отношусь. Какой бы национальности ни был человек, еврей он, не еврей — но он же не стрелял, не бомбил. Он же мирный житель. Я против того, чтобы убивать мирных жителей, если это женщины, старики, дети. Кто бы он ни был, он не виноват, зачем его трогать? Я думаю, что нормальные, адекватные дагестанцы никогда в жизни не позволят себе такого поведения, мы же гостеприимный кавказский народ, мы никогда в жизни плохо [гостям] не сделаем.
Выйдя из колонии месяц назад, вы рассказали о том, что сидели с «украинскими заложниками». Кто эти люди?
— Украинцы. Обычные осужденные. Они сидели в Херсонской области в лагере. А потом, они рассказывали, пришел спецназ в масках, скрутил всех, вывел всех на плац. Начальник тюрьмы сбежал. Спецназовцы сказали: «Мы вас забираем. Если будете дергаться, всех перестреляем. Нам нужно количество, а не качество, нам по барабану». Запихали силой, приняли в автозаки и привезли сюда, в разные лагеря. В нашем лагере их было 300 человек, у меня целые списки. Я уже сделал несколько копий, могу предоставить. (Позже Алибеков отказался предоставить эти документы, заявив, что он собирается опубликовать их, когда и если он и его семья будут в безопасности или в случае его нового ареста. — Прим. «Холода».)
Они же граждане Украины, они на территории России не совершили преступлений, то есть они невиновные люди. Херсонская область была территорией Украины, они осуждены по украинским законом. Россия аннексировала эту территорию, присвоила ее. Но они к Российской Федерации не имеют никакого отношения, абсолютно никакого.
Они просят их депортировать на территорию Украины. А их всех заставляют принимать российское гражданство. Я предполагаю, что их вербуют, делают из них шпионов, создают им такие условия, что они «подписываются» под сотрудников ФСБ и уезжают на территорию Украины «работать». Кто отказывается, сидит до сих пор.
Как вам кажется, у россиян и украинцев после всего, что случилось, есть шанс вновь научиться разговаривать друг с другом?
— Все страдающие народы одинаковые. Все хотят мира. Им тоже это надоело. Есть, конечно, отмороженные с обеих сторон, которые до сих пор не насытились кровью. Но большинство из них раньше спокойно жили рядом, пили чай, общались, разговаривали, сочувствовали друг другу, переживали, страдали. Как говорится, беда объединяет людей. Так что им, украинцам, думаю, тоже это все надоело.
