Чиновники и лояльные государству культурные деятели заявляют об «отмене российской культуры» за рубежом, хотя именно там сейчас вынужденно работают десятки российских театральных режиссеров, актеров и драматургов. Внутри страны постановщиков увольняют за антивоенную позицию и запрещают спектакли. Театральный критик Алексей Киселев по просьбе «Холода» рассказывает, что происходит на российских подмостках, пока идет война, и что на них будет происходить дальше.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Театральное сообщество России, политически аморфное и инертное, переживает гражданский раскол. Есть три лагеря. Первый — лоялисты, демонстративно поддерживающие российскую военную агрессию, вроде худрука «Табакерки» Владимира Машкова или руководителя «Московского Губернского театра» Сергея Безрукова. Второй — высказавшиеся против войны. Те из них, кто занимал руководящие должности, тут же эти должности потеряли (Виктор Рыжаков уволен из «Современника», Сергей Левицкий — из Театра имени Бестужева в Улан-Удэ, Денис Азаров — из Театра Виктюка и так далее), многие эмигрировали (Кирилл Серебренников, Максим Диденко, Дмитрий Крымов), кто-то продолжает работать в партизанских условиях. Но самый многочисленный лагерь — третий, и он молчит, игнорируя сам факт войны.
И вот именно через этот третий лагерь, через закрытые на войну глаза его представителей, я предлагаю посмотреть на российскую театральную сцену. Проведем эксперимент: представим, что ничего не случилось. Поставим себя на место большинства театральных деятелей: спектакли идут, зрителей приглашают на премьеры, театры объявляют праздничные юбилейные программы.
Итак, как бы выглядел обзор важнейших театральных событий осени? Начнем с фестивалей. «Любимовка» — главный, старейший и независимый смотр новой драматургии. Отчего-то в этом году он впервые прошел за пределами России — в Казахстане и Эстонии. Что ж, почему бы и нет — выездной фестиваль. То, что руководство «Любимовки» объявило бессрочнный open call антивоенных пьес, — не заметим, пропустим.
После «Любимовки» все обычно шли на «Территорию» — посмотреть эффектные работы современных хореографов и перформативные эксперименты авторов со всего мира. В этот раз «Территория» прошла только в детском формате «Территория Kids», где показали спектакли из Москвы, Петербурга, Еревана и Красноярска. Что ж. Дети — это важно. Лучшее — детям.
Третьим в театральном календаре привычно идет фестиваль, специализирующийся на спектаклях европейских мэтров, — «Сезон Станиславского». Никакой информации о его проведении в этом году нет. Как нет и фестиваля NET — самого влиятельного смотра в России нового и лучшего европейского театра. Бывает и такое. Были фестивали и закрылись. Все течет, все меняется.
После NET обычно объявляет программу российский театральный «Оскар» — «Золотая маска». Она на месте, все по расписанию, фестиваль должен пройти, как обычно, с января по апрель. В программе — главные российские премьеры прошлого сезона — спектакли Дмитрия Крымова, Тимофея Кулябина, Римаса Туминаса. Только вот сами эти режиссеры точно на спектакли не приедут и никаких «Масок» не получат. Как, впрочем, и другие, даже самые лояльные постановщики.
Режиссерскую номинацию, одну из главных, в этом году попросту отменили «по решению учредителя», то есть Союза театральных деятелей РФ. Понятно, что это связано с тем, что все перечисленные режиссеры, фавориты главной российской театральной премии, были уволены за антивоенные высказывания и сейчас работают за границей. Но подождите… может, и непонятно. Может быть, режиссерская номинация действительно была лишней на «Золотой маске» — разве важно, в конце концов, кто ставит спектакли? Так, видимо, считают в МХТ им. Чехова, выпуская программки, где в графе «режиссер» вместо имен и фамилий — Кирилла Серебренникова, Александра Молочникова, Дмитрия Крымова — написано еще раз слово «режиссер». Режиссер — режиссер. Чудесно.
Авторы пьес — тоже необязательные для современного российского театра люди. На той же «Золотой маске» в этом году отменена номинация «работа драматурга» с таким дисклеймером: «Номинанты не представлены ввиду отсутствия конкурса».
Возможно, проблема этой номинации в том, что ее очевидным хедлайнером был бы Михаил Дурненков — автор текста к спектаклю «Р» Юрия Бутусова с Константином Райкиным в «Сатириконе» по мотивам «Ревизора» Гоголя. Но полгода назад все спектакли по пьесам Михаила Дурненкова в России запретили, имена пропали из афиш, а самого его уволили из Школы-студии МХАТ — за антивоенный пост в фейсбуке. Впрочем, общественность вряд ли будет страдать по еще одной исчезнувшей номинации. В конце концов, сколько их, номинаций, еще осталось — много.
Другая важная площадка, где традиционно пробует себя новое поколение театральных режиссеров, актеров, художников, драматургов, композиторов и хореографов — это Центр имени Мейерхольда. Здесь всегда показывают что-нибудь удивительное. Ой, больше не показывают. После 24 февраля руководители ЦИМа Елена Ковальская и Дмитрий Волкострелов покинули должности из-за антивоенной позиции. Следом уволилась почти вся команда, а Департамент культуры объявил об объединении этого театрального центра с другим — «Школой драматического искусства», откуда ранее со скандалом ушел Дмитрий Крымов. Руководит теперь всем этим экзотическим новообразованием Ольга Соколова. Придя в ЦИМ, она выбрала в качестве рабочего места мемориальный стол Всеволода Мейерхольда. За ним никто из прежних руководителей центра не сидел — в знак уважения к памяти замученного и расстрелянного на Лубянке театрального реформатора. Соколова неловкости в этом не замечает. Никто. Ничего. Не замечает.
С фестивалями, кажется, все. Переходим к премьерам на главных площадках города. А что с самими площадками? Вот «Гоголь-центр». «Гоголь-центра» нет, вместо него снова Театр им. Гоголя с новым репертуаром и ставленником Никиты Михалкова в качестве худрука. Скромный режиссер Антон Яковлев, известный главным образом тем, что он сын актера Юрия Яковлева, на открытии сезона высказался смело и программно: «Театр, конечно, должен отвечать на запросы времени, но вместе с тем он должен уйти от вульгарной социальности». «Вульгарная социальность» — это, надо полагать, спектакли Кирилла Серебренникова. Вот уж чье отсутствие в театральной жизни Москвы сложно не заметить. Но сложности нас не пугают: не заметим, промолчим.
Один из самых популярных театров Москвы — Театр им. Вахтангова — празднует столетие. Популярным театр стал благодаря режиссеру Римасу Туминасу. На его спектакли не попасть: «Война и мир» — главный претендент на «Золотую маску». Но Туминас уволен (формально — ушел с должности по состоянию здоровья), и новый сезон вместо него торжественно открыл глава Следственного комитета Александр Бастрыкин.
В Театре имени Ермоловой, где до недавнего времени шел спектакль по запрещенному нынче Дмитрию Глуховскому, худрук Олег Меньшиков подписал с тем же Следственным комитетом некий «договор о сотрудничестве». Вот кто становится действительно заметным игроком на российской театральной карте — Следственный комитет.
Другой успешный театр — Театр им. Маяковского — тоже празднует юбилей, тоже 100 лет и тоже с уволенным худруком литовского происхождения. Миндаугас Карбаускис — в далеком и прекрасном 2011 году вывел театр из глубокой комы — с началом войны уволился. Новый худрук Егор Перегудов обозначил курс куда-то в классику. Будут ли заметными новые спектакли — открытый вопрос.
Театр наций не выпустит спектаклей с Чулпан Хаматовой или Ингеборгой Дапкунайте: обе ведущие актрисы покинули Россию. Нашумевшую «Иранскую конференцию» по пьесе Ивана Вырыпаева пришлось снять с репертуара. Сам Вырыпаев стыдит россиян из Польши. С ним спорит дважды оштрафованный за антивоенные посты и уволенный с должности худрука Театра имени Бестужева Сергей Левицкий: «Многие релоканты… запросто навешивают ярлыки на людей, которые продолжают что-то делать в условиях тотальной несвободы. <…> В безопасности легко быть чистеньким, манифесты выпускать, клеймить всех подряд почем зря». Но этот пост Левицкого «под замком» — никто его не заметит.
Главное событие в Театре наций — мюзикл про фашистскую Германию «Кабаре». Худрук Евгений Миронов съездил в разбомбленный Мариуполь, заявил о готовности взять шефство над Мариупольским драмтеатром. Вот это было событие. О нем говорили даже на федеральных каналах, обычно к театральной жизни равнодушных.
Еще одно широко обсуждаемое событие прошлого сезона — спектакль про Сталина с Ольгой Бузовой во МХАТе имени Горького. Спектакль, впрочем, больше не идет, а экс-худрук театра Эдуард Бояков теперь собрал команду консерваторов и консерваторок и объявил о создании «Нового театра» на базе старинного особняка на Мясницкой. В манифесте театра упоминаются «идеалы традиционной семьи», «патриотизм» и «русский культурный код». Что такое русский культурный код? Ответ, следует полагать, содержится в готовящихся к выпуску спектаклях. В афише — Дмитрий Певцов в «Лавре» по Водолазкину и Леонид Якубович в мольеровском «Скупом».
Один из актеров «Нового театра» Боякова, бывший росгвардеец, недавно добровольно отправился на фронт по повестке. Артиста зовут Павел Устинов, известен он по хештегу «я/мы Павел Устинов». Три года назад его задержали на улице во время мирных протестов против недопуска независимых кандидатов на выборы в Мосгордуму. Павлу присудили три с половиной года колонии «за применение насилия» к задержавшему его росгвардейцу, хотя он настаивал, что к протестам отношения не имеет. За Павла тогда вступились десятки худруков, режиссеров, драматургов и популярных актеров, которые сегодня выступают против войны. Мосгорсуд отменил решение, заменив реальный срок на условный. Устинов — воюет. Если бы суд решения не изменил, Павел мог бы встретить мобилизацию в заключении. Мог бы, впрочем, встретить там Евгения Пригожина и все равно пойти воевать.
Кое-где все по-прежнему: в «Практике» «брусникинцы» играют свой привычный репертуар, влачит свое существование «Театр.doc», что-то репетируют Лев Додин в МДТ, Андрей Могучий в БДТ, Сергей Женовач в Студии театрального искусства, Борис Юхананов в «Электротеатре», Константин Богомолов в «Театре на Бронной», Юрий Бутусов где бы то ни было. Готовят потенциально любопытные премьеры МХТ им. Чехова, Театр им. Пушкина, РАМТ. Вполне возможно, что в некоторых спектаклях будут затрагиваться острые темы, будут всплывать злободневные ассоциации. Вполне возможно — если их, конечно, кто-нибудь не заметит.
Но все меньше остается тех, кто готов замечать. Журнал «Театр.» закрыт, главный редактор Марина Давыдова — в Германии, звезда театральных зумеров и автор книги «Нас всех тошнит» Виктор Вилисов перестал писать о театре.
Российская театральная жизнь по-настоящему кипит за границей. Кирилл Серебренников — в Гамбурге, Максим Диденко — в Берлине, Тимофей Кулябин — в Софии, Семен Александровский — в Тель-Авиве, Дмитрий Крымов, кажется, в США. Режиссер Илья Мощицкий ставит спектакли в Ереване, продюсер Юрий Шехватов консолидирует российских театральных эмигрантов в Алматы, авторка кроссдисциплинарных проектов Вика Привалова — в Тбилиси, лучшая постановщица театра для подростков Полина Стружкова — в Таллинне.
Да, остался в России один из самых неординарных практиков нового театра Артем Томилов, объявивший запуск «Лаборатории пиздеца». Остался и продолжает бурную деятельность фронтмен московского андеграунда Вася Березин и его «Бинарный Биотеатр». В новом московском пространстве «Внутри», заменившем для многих бездомных команд ЦИМ, играют свои антивоенные спектакли «Дочери СОСО» — проект Жени Беркович — и Театр взаимных действий. Всеволод Лисовский до последнего времени развивал «Театр переходного периода» в подземных переходах, Марина Дмитревская, не скрывая антивоенной позиции, тащит на своих плечах «Петербургский театральный журнал».
Создан Театр сопротивления. Анонимное объединение продюсеров объявило open call: принимаются заявки на создание антивоенных спектаклей как в России, так и за ее пределами. Преимущество в отборе стоит за идеями, воплощение которых возможно в интернете. Вот манифест проекта: «мы считаем, что политика рф — империалистическая и колониальная, и с этим надо завязывать. вместе с художни_цами мы будем искать ответы на вопросы: как осмыслять прошлое, но не жить им? как взаимодействовать с другими культурами, для которых русский язык — это язык угнетения? как работать с виной и ответственностью? и как во всем этом не потерять себя?».
Под манифестом этим, впрочем, пока что не стоит ни одной настоящей подписи ни одного настоящего режиссера, актера, драматурга или критика. Российские театральные деятели, особенно те, что еще в России, изо всех сил стараются не замечать войны и того, как неделю за неделей беднеют афиши. Думаю, им это дается все сложнее. Но выбор невелик: сдаться или радикализироваться и уехать.
Есть еще, конечно, третий вариант — надеть друг на друга «Золотые маски» и уже через них смотреть друг другу в глаза.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
