Беларусская протестная эмиграция эффективнее российской. Европарламент уже принял решение, которое разделяет режим Лукашенко и беларусский народ, а сейчас обсуждается выдача беларусам в изгнании специальных паспортов. В контексте президентских выборов 2024 года россиянам часто ставят в пример протесты в Беларуси в 2020–2021 годах. Но справедливы ли такие сравнения? И могут ли россияне, выступающие против Путина и войны, воспользоваться беларусским опытом? По просьбе «Холода» на эти вопросы отвечает журналист, автор проекта «Опыт свободы» Артем Филатов. Он живет в Варшаве — главном центре беларусской эмиграции — и исследует, как устроено беларусское общество в изгнании и в чем оно эффективно.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
У россиян в эмиграции есть поводы завидовать беларусам: у них есть признанный лидер Светлана Тихановская, им значительно легче получать визы и ВНЖ, им уже не закрывают банковские счета и даже, возможно, будут выдавать паспорт Новой Беларуси. По крайней мере, над этим документом ведется работа — в отличие от паспорта «хорошего русского», который остается абсурдным мемом. У россиян и беларусов в эмиграции много точек для сближения, однако в реальности представители двух диаспор, особенно политики, почти не взаимодействуют между собой.
Массовая политическая эмиграция из Беларуси началась за два года до российской. После президентских выборов и подавления протестов в августе 2020 года из страны уехали, по разным оценкам, от 150 до 300 тысяч человек. Для Беларуси с населением 9,2 миллиона это значительная цифра: в процентном соотношении больше, чем число эмигрировавших россиян.
Для исследования я встречался в Варшаве с представителями беларусских НКО, аналитических центров, представителями демократических сил и активистами. Меня интересовало, как беларусы решают проблемы в изгнании, защищают права соотечественников, на чем строится солидарность и взаимодействие различных игроков, как выглядит для них образ будущего и каково отношение к идеям вооруженного сопротивления и смены власти в Беларуси силовым путем. Все эти темы актуальны и для российского гражданского общества, которое ищет себя и проходит сложный период пересборки после начала полномасштабной войны в феврале 2022 года.
В отличие от российского общества в изгнании беларусская эмиграция стала сразу же создавать политические институты и объединения. Сейчас беларусов за рубежом представляют три политические структуры: это Офис и Кабинет Светланы Тихановской (его можно считать правительством), Координационный совет (аналог парламента из числа представителей НКО и лидеров мнений) и Народное антикризисное управление (НАУ) под руководством бывшего дипломата Павла Латушко. Также у беларусской оппозиции есть аналоги силовых структур (например, объединение силовиков BYPOL), которые могут в том числе верифицировать людей. Благодаря движению Киберпартизанов демсилы получили полную базу данных МВД с паспортными данными всех беларусов до 2021 года. Все вместе создает уникальный набор ресурсов, который позволяет сравнивать беларусскую оппозицию с правительством в изгнании.
Еще одно ключевое отличие от россиян в том, что у беларусов в эмиграции есть легитимный лидер. К Светлане Тихановской политики в ЕС и США фактически относятся как к избранному президенту (хотя официально итоги выборов 2020 года не были ими признаны, то есть никто из участников не назван победителем). Если многие действующие лица российской оппозиции в эмиграции стали ютуб-блогерами — ведут стримы, новости и берут интервью, — то беларусские политики более четко разделяют свою политическую деятельность и медиаактивность. Это позволяет выстраивать более цельный образ в глазах западных собеседников — и в том числе воздерживаться от необдуманных заявлений. Основным направлением для команды Тихановской сейчас является дипломатия: как встречи на высшем уровне, так и закрытые экспертные мероприятия. Недавно представительство Тихановской открыли в Брюсселе. Главная цель — защита интересов беларусов за рубежом и объяснение, что нельзя ставить знак равенства между гражданами страны и режимом Лукашенко, который удерживает власть, расширяя репрессии.
Наличие институтов выгодно отличает беларусов от россиян, но на это есть причины. До 2020 года гражданское общество Беларуси находилось в принципиально других условиях. В 2010-х годах сектор НКО рос и расширялся, для него было много послаблений, в то время как репрессии и ограничения касались в основном политиков и личных врагов Лукашенко. В Беларуси не было закона об иностранных агентах, под воздействием которого российское общество ушло в полуподполье: стало закрывать НКО и создавать неформальные группы и объединения. Наоборот, в Беларуси общество много взаимодействовало с властью: его представители даже писали проекты законов и помогали чиновникам привлекать западные гранты. Стремительный и полный разгром случился уже в 2021 году. После протестов Лукашенко решил, что любая независимая деятельность, даже театр где-нибудь в Бресте, представляет для него угрозу.
Успешный опыт открытого взаимодействия между собой и с чиновниками, который был у представителей гражданского общества Беларуси в 2010-е годы, сильно помогает им в эмиграции. Беларусские политические силы часто обращаются за помощью к экспертам и правозащитникам: используют для переговоров их доклады, аналитические записки и консультации. Это взаимовыгодный процесс, потому что у НКО (особенно таких крупных, как «Вясна» и Центр Беларусской Солидарности) есть глубокое понимание проблем и способов их решения, но нет возможности «достучаться» до европейских политиков. В первую очередь это касается двух направлений: защита миграционных прав беларусов за рубежом и выработка решений для помощи беларусским политзаключенным.
За счет политического веса Тихановская способна «пробивать» те инициативы, на которые не хватает ресурсов правозащитному движению. Самый яркий пример связан с Польшей. В 2020 году беларусам стали выдавать гуманитарные визы. Тогда этот документ не давал права на работу, то есть не позволял начать полноценную жизнь в стране. Беларусские правозащитники подготовили комментарии и рекомендации для команды Тихановской, и она убедила премьер-министра Польши пересмотреть подход. В 2021 году практику выдачи полноценных гуманитарных виз в Польше удалось распространить в том числе на россиян.
Следующим шагом в 2022 году стало создание гуманитарного вида на жительство для граждан Беларуси. Польша выдает этот документ, поскольку признает исключительно опасной ситуацию внутри Беларуси. Беларусские правозащитники участвовали в переговорах о создании гуманитарного ВНЖ напрямую с МВД Польши благодаря контактам, которые смогла установить Тихановская. До этого их письма и обращения оставались без ответа. С другой стороны, на благосклонность поляков влияет еще и численность диаспоры в Польше — от 100 до 300 тысяч человек. Варшава решает проблемы беларусов, потому что не может допустить, чтобы на ее территории были люди без документов. И свою роль играет стратегический интерес иметь в качестве соседа демократическую Беларусь, а беларусы в изгнании воспринимаются как проводники этой идеи.
Паспорт Новой Беларуси
Именно на диаспору направлен самый громкий и спорный проект, о котором заявила команда Светланы Тихановской, — паспорт Новой Беларуси. В августе 2023 года оппозиция представила в Варшаве проект этого документа. По задумке офиса Тихановской, это позволит решить проблему обмена паспортов уехавших от репрессий граждан страны. Отказы были еще до того, как в сентябре 2023 Лукашенко запретил выдавать паспорта в зарубежных посольствах. Для обмена документов нужно приехать в Беларусь, а это грозит арестом. Команда Тихановской заявила, что ведет переговоры с несколькими странами о признании паспорта Новой Беларуси. Но по факту есть только дизайн документа, а до реализации идеи еще далеко, — уверены практически все беларусские эксперты и правозащитники, с которыми я общался.
Беларусская оппозиция лишь напоминает модель государства в изгнании, но не является им. Выдавать паспорта могут только реально существующие государства, за каждым из которых закреплен специальный код. То есть код для беларусских паспортов сейчас принадлежит режиму Лукашенко, а другие страны делиться своим кодом пока не спешат (беларусским оппозиционерам уже удалось получить устные гарантии использования иностранных кодов. Представитель Объединенного переходного кабинета министров Беларуси по иностранным делам Валерий Ковалевский говорил, что одна из европейских стран согласилась поделиться своим трехбуквенным кодом, но не уточнил, что это за страна. — Прим. «Холода»). И даже если паспорт удастся создать и напечатать, главный вопрос — будут ли с ним пропускать через границы, можно ли будет по нему купить билеты или открыть банковский счет.
Все представители беларусских НКО, политологи и активисты, с которыми я общался, считают, что за три года демсилы не смогли достичь успехов в том, чтобы повлиять на ситуацию внутри Беларуси и выстроить диалог с оставшимися в стране, поэтому в 2023 году сосредоточили все усилия на защите интересов уехавших беларусов. Это активное ядро сторонников европейской демократической Беларуси. Велик риск, что паспорт Новой Беларуси сильнее разделит уехавших и оставшихся: внутри страны его обладателей будет ждать уголовная статья.
Куда более эффективной, но менее громкой стратегией мои собеседники из правозащитных НКО называют долгие и сложные переговоры о выдаче проездного документа (так называется аналог загранпаспорта в рамках процедуры защиты) теми странами, в которых сейчас живут беларусы. Такая практика уже налажена в Польше. С каждой страной ЕС нужно договориться отдельно, поскольку это решается не в Брюсселе, а на национальном уровне. Вместо этих переговоров оппозиция занимается разработкой документа, который в первую очередь имеет символическое, а не практическое значение, — убеждены критики. С другой стороны, идея паспорта Новой Беларуси может быть использована как переговорная позиция по принципу «требуй большего, чтобы получить необходимое».
Что такое солидарность и как она работает
Главными центрами беларусской эмиграции после 2020 года стали Польша и Литва, также много беларусов в Грузии, Украине, Чехии, Германии и Великобритании. Во всех этих странах диаспора очень активна, есть даже объединения активистов, которые формируют «народные посольства» как альтернативу официальным дипмиссиям. Пример беларусской эмиграции показывает, что сплоченность и солидарность уехавших держится в первую очередь не на политических событиях. Важную роль играет изучение беларусского языка и его использование в повседневной жизни. В лукашенковской Беларуси власти навязывают русский язык, а разговор на беларусском в общественных местах может стать поводом для подозрений. Поэтому естественно, что уехавшие стремятся сохранить свой язык, в том числе организуя школы, кружки и занятия на беларусском.
Онлайн-платформа «Новая Беларусь» позволяет беларусам найти «своих» в любом городе. Это приложение запустил год назад программист Павел Либер, и практически сразу режим признал его экстремистским. На платформе собраны почти все беларусские бизнесы за рубежом, контакты врачей, учителей, юристов, а также есть анонсы культурных событий: концертов, фестивалей и так далее. В приложение готовятся добавить функционал для гражданской и политической активности беларусов, чтобы создать аналог «Госуслуг» без государства.
Также у демократически настроенных беларусов есть свои символические даты, когда они проводят массовые акции, митинги, шествия или фестивали. 25 марта отмечают День Воли — годовщину провозглашения независимой Беларусской народной республики в 1918 году. Независимое государство просуществовало совсем недолго, на возрождении этой даты настаивал писатель Василь Быков. В начале ноября отмечают день памяти предков Дзяды (что по-беларусски значит «деды»), в демократическом сообществе теперь считают его днем памяти жертв политических репрессий. Также все более заметным событием для беларусской идентичности становится Ночь расстрелянных поэтов — это ночь с 29 на 30 октября 1937 года, когда были убиты 132 деятелея культуры и науки, цвет беларусской интеллигенции. Еще есть День беларусской вышиванки 2 июля и другие даты, в том числе годовщина аварии на Чернобыльской АЭС, в память о которой в Вильнюсе и Варшаве проводят акции. Важно подчеркнуть, что отмечание этих дат (кроме Дня вышиванки, который отмечается в том числе и режимом Лукашенко. — Прим. «Холода») не поощряется или даже наказывается внутри лукашенковской Беларуси. В эмиграции эти события создают основания для более широкой солидарности: например, в Варшаве и Вильнюсе День Воли — это возможность встретить в толпе друзей в центре города. Если неполитические мероприятия и даты объединяют людей, укрепляют диаспору в трудные времена, то по поводу будущего Беларуси или деталей политических программ эти же люди могут переругаться.
Будет хуже?
Главный враг как беларусских, так и российских демократических сил в изгнании — это время. Спустя более чем три года после подавления протестов в августе 2020-го надежды на то, что режим вот-вот рухнет, полностью исчезли. Ситуация с репрессиями в Беларуси значительно хуже, чем была в 2020 году, признают правозащитники. В Варшаве почти каждый беларус или беларуска из тех, с кем я общался, рассказывают о преследовании членов их семей: от брутальных задержаний и «суток» административного ареста до тюремного заключения.
Если в августе 2020-го на улицы вышли более одного миллиона человек (приблизительно каждый пятый городский житель), то сейчас люди погружены в частную жизнь. Падают просмотры у независимых СМИ, прямые контакты с демсилами затруднены, интересы уехавших и оставшихся со временем расходятся (хотя и политики стараются избегать такого деления и провозглашают, что отстаивают интересы всех беларусов).
Один из ярких проектов, который помогает бороться с апатией, это Движбот — бот в телеграме, который предлагает демократически настроенным беларусам выполнить небольшие задания: подписать петицию, отправить письмо политзаключенному и так далее. По идее, это должно поддерживать гражданскую активность. Также у активистов есть проекты в тиктоке, которые не затрагивают политику напрямую, но говорят о проблемах оставшихся беларусов. Но в целом в отличие от периода до 2020 года у гражданского общества больше нет ни инструментов, ни понятных правил. Все общественные инициативы внутри Беларуси должны быть невидимыми для власти. Даже за расклейку листовок или сбор подписей по совершенно невинным темам (таким как тарифы ЖКХ или благоустройство) можно получить 15 суток ареста.
В этих условиях больше внимания привлекают проекты вооруженной борьбы, такие как Полк имени Кастуся Калиновского — крупнейшее беларусское подразделение в составе ВСУ. Его участники называют Россию общим врагом для Украины и Беларуси и заявляют о планах в будущем освободить свою страну. В 2023 году начались контакты между офисом Тихановской и представителями полка.
У идеи вооруженной борьбы есть свои сторонники, но по-настоящему массовой поддержки нет. Фактически происходит раскол между сторонниками радикализации и теми, кто не приемлет такой вариант. Беларусов беспокоит угроза гражданской войны так же, как и угроза полноценного втягивания страны в войну России против Украины. Показательно, что едва ли не единственная попытка улучшить имидж Лукашенко в глазах оппозиционных беларусов связана с образом миротворца, который якобы удерживает страну от полноценного конфликта.
Также происходит раскол по линии отношения к будущему страны. Основной сценарий, за который выступают уехавшие, — это вступление в ЕС и дистанцирование от России. При этом многие сторонники Лукашенко, которых в Беларуси остается немало, с такой стратегией развития страны не согласны.
Диалога о будущем между разными частями беларусского общества пока не возникло, и это беспокоит многих активистов. Некоторые участники оппозиционного движения признают, что испытанием для них станет 2025 год, на который запланированы президентские выборы в Беларуси. От исхода этих выборов зависит настрой участников оппозиционного движения. Некоторые из них готовы просто устраивать свою жизнь за рубежом, если Лукашенко снова удержит власть.
Могут ли сотрудничать беларусы и россияне в изгнании?
Сейчас контакты между беларусскими и российскими оппозиционными силами в изгнании сведены к минимуму — это признают сами политики. Положение уехавших россиян и беларусов, на первый взгляд, похоже: и те, и другие покинули свою страну, потому что в ней им стало опасно оставаться. И Лукашенко, и Путин вместе заняты уничтожением прав и свобод граждан. Но для двух обществ есть серьезные отличия, о которых мне рассказывал политолог Артем Шрайбман: «Две диаспоры исходят из принципиально разных точек по двум критериям: во-первых, степень соучастия Беларуси в войне не такая, как у России, а во-вторых, отсутствие в современной российской истории аналога [протестов] 2020 года. То есть такого события, благодаря которому беларусы смогли сепарировать себя от режима».
Это исчерпывающее объяснение того, почему пока невозможны совместные политические заявления и переговоры демократических сил. Среди лидеров мнений можно встретить и более эмоциональные претензии к россиянам в имперскости и высокомерии. Но все же основная проблема для политического диалога в том, что у россиян и беларусов слишком разный месседж для своих собеседников на Западе.
Контакты между активистами, правозащитниками и отдельными НКО, конечно, есть и продолжаются. При этом опыт беларусского гражданского общества уже помогает россиянам в Польше: они могут получать гуманитарные визы, которые изначально были разработаны для беларусов. Также опыт беларусских политиков по решению проблемы паспортов точно будет примером для тех сил, которые озадачены подобной проблемой для уехавших россиян.
Если беларусы в изгнании успешны в создании институтов и в политических коммуникациях, то россияне умеют делать крупные медиа, через которые удается сохранять контакт с людьми внутри страны. Опыт российского политического ютуба с его большими охватами, краудфандинг, модели финансирования медиа, креативные решения — это то, что может быть полезно беларусским силам, которые продолжают разговаривать со своими сторонниками на русском языке.
И, пожалуй, главное, что сейчас объединяет беларусов и россиян в изгнании, — это дистанция, которую им предстоит пройти. Внутри и российской, и беларусской оппозиции складывается понимание, что изменения не произойдут завтра. Поэтому планировать работу нужно не на месяцы, а на годы и даже, возможно, десятилетия вперед. Процессы в России и Беларуси после падения режимов Лукашенко и Путина наверняка будут сильно отличаться, а сейчас две диаспоры в изгнании проходят через похожие испытания.
