Самое яркое событие этого года в голливудском кино — «Барбенгеймер», одновременный выход в американский и мировой (но не российский) прокат 21 июля «Барби» Греты Гервиг с Марго Робби и Райаном Гослингом и «Оппенгеймера» Кристофера Нолана с Киллианом Мерфи. Первый фильм — кукольная фантазия в розовых тонах, второй — серьезная биографическая драма о создателе атомной бомбы. Комичный контраст между двумя радикально отличающимися картинами стал поводом для волны шуток и мемов. Многие решили идти на оба фильма подряд (включая Квентина Тарантино и Тома Круза, чья «Миссия: невыполнима» вышла за две недели до того); какие-то предприимчивые люди наладили выпуск футболок «Барбенгеймер», и у феномена уже есть своя страница в «Википедии» на 16 языках. Киновед Андрей Карташов тоже посмотрел обе картины подряд и по просьбе «Холода» рассказывает, есть ли в этом какой-то смысл.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
В жаргоне кинопрокатчиков такой прием называется контрпрограммированием: дата премьеры назначается с учетом другого фильма, который выходит в те же дни, но рассчитан на принципиально другую целевую аудиторию. Это частая стратегия в Голливуде, не новость она и для режиссера «Оппенгеймера» Кристофера Нолана. В далеком 2008 году компания Universal выпустила мюзикл «Мамма миа!» день в день с «Темным рыцарем», мрачным супергеройским блокбастером Нолана и студии Warner Bros. «Темный рыцарь» получил в мировом прокате больше миллиарда долларов и фактически открыл эпоху доминирования комиксов в Голливуде; жизнерадостная комедия с Мерил Стрип, Пирсом Броснаном и песнями ABBA никаких эпох не открывала, но собрала 600 миллионов. Таким образом, никто не ушел обиженным.
В «Барбенгеймере», похоже, тоже никто не проиграл, но нынешняя ситуация острее. После многих лет работы с Warner Bros. Нолан поссорился с компанией из-за ее политики цифровых релизов и снял «Оппенгеймера» на Universal. Хотя прямых подтверждений этому нет, по слухам, бывшие продюсеры британца решили ему отомстить, специально запланировав прокат одного из очевидных поп-хитов этого лета одновременно с его новым фильмом.
На вопросы об этом в интервью Нолан реагировал нервно, хотя и в корректных выражениях. В соревновании двух блокбастеров по итогам первого уик-энда проката «Барби» побеждает с разгромным счетом: больше 300 миллионов долларов во всем мире (лучший старт этого года!) против 165 миллионов «Оппенгеймера» — что, впрочем, тоже хороший результат.
То, что противостояние превратилось в мем, повысило внимание к обеим премьерам и в итоге пошло на пользу и «Барби», и «Оппенгеймеру». А также Голливуду в целом: благодаря хайпу вокруг фильмов в Северной Америке минувший уик-энд стал самым прибыльным для кинопрокатчиков за последние четыре года, то есть с доковидных времен.
Случай с «Темным рыцарем» и «Мамма миа!» в 2008-м не спровоцировал ничего похожего на нынешний ажиотаж, хотя сопоставление тех двух фильмов тоже выглядит довольно забавно. Почему же именно сейчас интриги между конкурирующими студиями превратились, неожиданно для самих участников, в мировой поп-культурный феномен?
С одной стороны, «Барби» и «Оппенгеймер» — не просто непохожие фильмы: они представляют прямо противоположные подходы к большому американскому кино, причем каждый из них можно назвать в своем роде эталоном. Картина Нолана — старомодный Голливуд: трехчасовое авторское высказывание о реальных исторических событиях, самостоятельный фильм, не связанный с франшизами любого рода. Сейчас подобных фильмов выходит немного: для студий они слишком рискованны.
«Барби», в свою очередь, — дополнение к линейке кукол, которую много десятилетий развивает компания Mattel. Сама корпорация, собственно, и спродюсировала фильм Гервиг. Франшизы и адаптации чего угодно вплоть до эмодзи — главный тренд современного Голливуда. Но хотя полнометражные фильмы о популярных детских игрушках сами по себе уже не событие — Mattel вдохновлялась успехами кинофраншиз по «Трансформерам» и «Лего», — «Барби» еще больше, чем они, похожа на длинный рекламный ролик. В фильм вставлены целые экскурсы в историю бренда и описание его самых известных кукольных моделей.
Очевидный контраст между фильмами — гендерный: дочки-матери для девочек, войнушка — для мальчиков, так что в теории аудитория «Оппенгеймера» и «Барби» должна пересекаться не сильно. Однако, как пишет Стефани Закарек в журнале Time, одной из предпосылок ажиотажа вокруг «Барбенгеймера» стала массовая миграция взрослых зрителей и фильмов о взрослых проблемах на стриминг-платформы. Из-за этого одновременный релиз двух фильмов такого калибра, интересных взрослым зрителям, уже сам по себе становится исключительным событием. В таком случае, как выяснилось, границы между «мужскими» и «женскими» темами могут оказаться второстепенными.
Немалая часть «Барби» посвящена критике корпоративного капитализма и общества потребления, что вряд ли кто-то назовет сугубо женской повесткой: это всячески подчеркивали трейлеры фильма, где сообщалось, что кино подходит и для «тех, кто ненавидит» саму куклу. Что до «Оппенгеймера», то и без трейлера ясно, почему его тема касается сейчас каждой и каждого. Придуманный до вторжения России в Украину и превращения атомной угрозы из маловероятной страшилки в актуальный вопрос, фильм Нолана смотрится сейчас иначе, чем если бы вышел три года назад. (Как и в случае «Астероид-Сити» Уэса Андерсона, тоже вышедшего в 2023-м, такое попадание в нерв времени можно считать совпадением, а можно — зловещим предвидением, в зависимости от отношения к обоим авторам.)
В таком смысле две премьеры — это не фильм про физиков и фильм про игрушку, а высказывания о двух из худших изобретений ХХ века, доставшихся в наследство нашему времени, — атомной бомбе и консюмеризме. Девичья розовая страна Барбиленд и угрюмый мужской мир американской политики 1940-х граничат между собой и дополняют друг друга: кукла Барби и ядерное оружие — два символа одной и той же эпохи, которую иногда называют «эрой пластика», а иногда — «атомной». Компания Mattel была основана в 1945 году, за полгода до первых ядерных испытаний, которые показаны в «Оппенгеймере», и бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Эколог Тайлер Остин Харпер в колонке для The Washington Post остроумно объединяет фильмы Гервиг и Нолана темой человеческого влияния на окружающую среду, сопоставляя графики присутствия радиоактивных изотопов в атмосфере и загрязнения планеты пластиком (каждую минуту в мире продается сто Барби, и все они рано или поздно оказываются на свалке, напоминает автор). Пока политики и военные в середине XX века вели гонку вооружений, остальные наслаждались потребительским бумом — и угрозой для мира стало и то и другое.
Поэтому ключевое различие между фильмами не в их темах и не в том, что один снят женщиной, а другой — мужчиной. Оно — в отношении к этому трудному прошлому, и здесь результат сопоставления оказывается неожиданным. Кристофер Нолан, режиссер органически консервативный (см. «Темный рыцарь» и «Дюнкерк»), в этот раз разоблачает грехи истории, обращаясь к моменту, когда человечество в лице его главного героя открыло атомный ящик Пандоры. При этом режиссер не перестает быть консерватором. Это проявляется на уровне формы: Нолан, как известно, снимает на пленку и предпочитает не пользоваться компьютерной графикой, его стилистические решения вполне традиционны. Кроме того, режиссер, в чьей фильмографии нет ни одного интересного женского персонажа, и здесь рассказывает только о мужчинах. Но именно в случае «Оппенгеймера» — второго для Нолана исторического фильма после «Дюнкерка» — его взгляд изнутри мужского мира позволяет разглядеть токсичную природу патриархата (примерно как это получается у Скорсезе).
В то же время для иконы прогрессивного мейнстрима Греты Гервиг (см. «Леди Берд») прошлое — прежде всего ностальгический объект, а порожденные им несправедливости и ошибки можно исправить. Ее критика патриархального капитализма провозглашается непосредственно изнутри капиталистической системы (конгломерата Warner Bros., Discovery и корпорации Mattel, Inc.). Шутки над мужчинами-бизнесменами, которые торгуют идеей женской эмансипации, не могут не звучать лицемерно в фильме, который, как ни крути, помогает мужчинам-бизнесменам торговать идеей женской эмансипации. Фильм Гервиг остроумно придуман в том, что касается внутреннего устройства его мира, но когда героини начинают рассуждать о феминизме, их речи звучат пустыми декларациями — какие бы верные и важные мысли они ни произносили. «Барби» пытается понравиться всем, как червонец, а его солнечный оптимизм как будто предполагает, что патриархальный и несправедливый капитализм можно переделать в непатриархальный и справедливый.
Неудивительно, что главный вопрос в обсуждениях «Барбенгеймера» — какой из фильмов смотреть первым на сдвоенном сеансе? Наверное, это вопрос политических взглядов и склонности к утопическим взглядам или антиутопическим. В зависимости от этого выбора у дня «Барбенгеймера» может быть два финала: у Нолана побеждает атомная война, у Гервиг — пластмассовый мир.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
