Евгений Пригожин утверждает, что больше пяти тысяч заключенных, вступивших в ЧВК «Вагнер», вышли на свободу, получив помилование президента. По его словам, почти все они успешно начинают новую жизнь без криминала. «Холод» рассказывает историю одного из заключенных, вышедших на свободу с помощью ЧВК, — 27-летнего Алексея Лебедева из Ярославля, который должен был отсидеть семь с половиной лет за торговлю наркотиками. Он выжил на войне и хотел начать новую жизнь — но спустя несколько дней после того, как вернулся домой, умер: по всей видимости, от передозировки.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
В начале марта полицейский на пенсии, 51-летний Евгений Лебедев, открыл дверь своей квартиры. На пороге стоял его сын Алеша, с которым они не виделись несколько лет. Он был весь забит татуировками, среди которых сильнее всего в глаза бросался большой железный крест на лбу. Сын привез отцу подарок: морскую свинку, корм и опилки.
«Одна морская свинка только шесть тысяч стоит», — с гордостью говорит Евгений Лебедев. Почему сын решил сделать ему именно такой подарок, он спрашивать не стал.
К тому моменту 27-летний Алексей Лебедев уже был свободным человеком, получившим помилование от президента России. Четыре года до этого он провел в колонии за торговлю синтетическими наркотиками. Это был второй его срок: в первый раз он сел еще подростком за грабеж.
В августе 2022 года, когда ему оставалось сидеть около четырех лет, Алексей Лебедев согласился пойти воевать в Украину. Его отец, который участвовал в чеченской войне, говорит, что сын объяснил ему: «Ты воевал? Воевал. Вот и я хочу воевать».
«Мы с ним зацепились, что у меня больше медалей, чем у него, — вспоминает Евгений Лебедев разговор с сыном, когда тот вернулся с фронта. — У меня 13 медалей, а у него четыре».
Медали Алексей Лебедев положил на подоконник в двухкомнатной квартире в центре родного Ярославля — он снял ее посуточно на заработанные на войне деньги. Фотографии этих наград — одной государственной, «За отвагу», и трех придуманных в ЧВК «Вагнер» («За взятие Соледара», «За отвагу» и «Черная звезда») — он отправил всем своим друзьям и родным. В этой съемной квартире 11 марта, через несколько дней после возвращения с фронта, обнаружили его тело.
Ему надо было гулять
Ранним вечером в мае 2009 года двое 11-летних школьников вышли погулять около дома на окраине Ярославля. Посидев во дворе, они пошли шататься дальше — и услышали, как им свистят трое парней. Один из них вынул нож, другой держал в руках «колбасу», большую упаковку строительного герметика, которую в те годы в Ярославле часто использовали в уличных драках.
Парни отобрали у одного из школьников кнопочный телефон Nokia, ударили второго «колбасой» по ноге и ушли. Вскоре их задержали.
Одним из нападавших был 13-летний Алеша Лебедев. Он рос с мамой, которая страдала от зависимостей: пила и употребляла наркотики. Отец-полицейский, у которого тоже были проблемы с алкоголем, ушел из семьи. Бабушка Алеши со стороны матери Эмилия Григорьевна Смирнова тогда решила, что это даже к лучшему: «Бил он ее, конечно», — вспоминает она в разговоре с «Холодом». Она попыталась помочь дочери: «Все реабилитационные центры обошла, все наркологи меня знали. Возила ее по церквям». Ничего не сработало — и теперь Смирнова злится на дочь и добавляет: «А бил [муж] ее, потому что она гуляла и пила». (Поговорить с матерью Лебедева «Холоду» не удалось.)
Тем временем внук Смирновой нашел себя в околофутбольном сообществе. 14-летним Алексей Лебедев стал ездить на выезда с фанатами ярославского «Шинника» и бегать от полицейских после матчей. Принял он и националистические взгляды, распространенные в то время среди фанатов: писал у себя на странице во «ВКонтакте» «Слава Руси», звал друзей на «Русский марш». Набил, как и многие его друзья, татуировки на костяшках пальцев. «У Лебедя, по-моему, были набиты минус, минус, плюс, решетка: “Ловили, ловили, поймали, посадили”», — объясняет смысл тату его друг детства. Воровскую культуру подростки перенимали у старших парней во дворе: «Всегда был кто-то, кто уже отсидел».
Бабушка пыталась отдать Алешу в кадетский корпус: рассчитывала, что строгое военное воспитание поможет. Но в кадеты его не взяли, в 15 лет он получил условный срок за то, что попытался угнать машину, а в 17 сел в колонию за грабеж: вместе с друзьями отобрал у мужчины на улице сотовый телефон и куртку. «Когда он в первый раз сел, я сам уже сидел, — вспоминает друг детства Алеши Лебедева 28-летний Владислав Носов (имя изменено по просьбе героя. — Прим. «Холода»), в прошлом типичный дворовый хулиган, а теперь рабочий на заводе. — У меня много там чего было: угоны, кражи, грабежи. Хотелось нам чего-то такого, не как у всех. Все остальные — увиделись, погуляли и разбежались, а нам хотелось приключений».
Самому Носову потребовалось два срока, чтобы начать жить, по его выражению, «между работой и домом». Он женился, воспитывает двух дочерей: «Нигде не хулиганю, нигде не свечусь». Носов думал, что Лебедь, как он называл Алешу, после колонии тоже «возьмется за голову» — тем более у него был на это шанс: еще во время отсидки он стал по переписке поддерживать отношения с девушкой по имени Анастасия. Вскоре они расписались — прямо в колонии.
«Он не был глупым, как остальные мальчики бывают, которым только погулять и выпивку. Он хотел и будущее, и работать, — говорит Анастасия Лебедева, с которой он стал жить, освободившись из колонии в 21 год. — Он умел зарабатывать мозгами, он очень умный. Он экзамен на права сдал с первого раза — именно теорию. Устроился на экскаватор-погрузчик».
Семейная жизнь продлилась два года. В 2017 году Анастасия забеременела, и Алексей от нее ушел. «Не хотел он семейного уюта, не хотел окунаться в бытовуху, — спокойно объясняет Анастасия Лебедева. — Он не нагулялся еще, ему надо было гулять».
Чтобы гулять, нужны были деньги. В июне 2018 года (к тому моменту его дочери Веронике, с которой он не общался, исполнился год) Алексей Лебедев стал работать закладчиком: раскладывал по тайникам синтетические наркотики. На этой работе он продержался всего месяц-полтора и заработать успел не больше 200 тысяч рублей. Уже в середине июля его задержали, а затем отправили в колонию на семь с половиной лет за покушение на сбыт наркотиков в крупном размере. Во время задержания, судя по приговору, он сам был под кайфом.
Ощущения — пиздец
В августе 2022 года по исправительным колониям Ярославской области проехал Евгений Пригожин: он звал заключенных вступать в ЧВК «Вагнер». «Оцепили весь лагерь, вывели всех на плац. Мы сначала не поняли, что это происходит такое. Потом смотрю — такой дядька с такой конкретной охраной, — рассказывает Антон Петров (имя изменено по просьбе героя. — Прим. “Холода”), знакомый Алексея Лебедева, который сейчас отбывает срок в ИК-1 в Ярославле. — Он самым последним вышел на плац и стал рассказывать, что ситуация в стране сами знаете какая, вот мы набираем людей. В 27 странах мы воюем, дальше — больше, у вас уникальная возможность есть, соглашайтесь. Будете, он сказал, воевать со всем миром».
Сам Петров сперва этой идеей загорелся и собрался на фронт, хотя сидеть ему оставалось всего год. «Меня просто здесь уже заебало находиться, — объясняет он. — Хоть у меня здесь и все есть, домой хочется: там кровать, ванна. [А тут] одни и те же лица, такое дерьмо… Здесь есть люди, которые двоих хлопнули, по 15 лет сидят, контингент такой — фиг знает». Обдумывал свое решение Петров две недели, волновался так, что даже потерял аппетит: «Мне из дома 60 килограммов еды привезли, полные тумбочки, а мне есть неохота. Пиздец был!» В последний момент он все-таки отказался вступать в «Вагнер»: его отговаривали «и мужики, и легавые». Один из сотрудников колонии, по его словам, объяснил заключенным, что их набирают на «пушечное мясо» и «по-любому убьют».
К тому моменту как Евгений Пригожин стал вербовать заключенных, Алексей Лебедев, по словам его бабушки, уже встал на путь исправления. Он написал письмо бывшей жене и попросил у нее прощения. Перестал просить у бабушки денег на курево: сказал, что бросил. «Последние годы, что он был в колонии, он, конечно, очень хотел жить, он хотел вырваться оттуда быстрее. Мы думали, планировали все с ним, все решали, он говорил: “Все хорошо, бабушка, все у нас получится”. И тут захотел он воевать, — рассказывает Эмилия Смирнова. — Я говорю: “Леша, ты же в любой момент можешь погибнуть”. А он: “Зато я смою весь свой грех. У меня дочь будет знать, что я умер как герой”».
Бабушка долго думала, но в конце концов решение внука поддержала. «Я поняла, что надо, надо действительно искупить свою вину, — объясняет Смирнова. — Если он не пойдет, то кто пойдет? Кто будет защищать Путина, кто будет защищать нашу родину от нацистов?»
Согласившись воевать, 27-летний Алексей Лебедев, который почти всю сознательную жизнь провел в колонии, стал для своих близких и знакомых героем.
Он вырос в глазах бывшей жены: «Я подумала: молодец, пошел исправляться. Пусть он лучше отслужит за родину, чем будет сидеть». Заработал уважение старых друзей: «Он ведь уже отсидел больше половины срока. Но все равно согласился. Не то что многие, которые, как мобилизация началась, стали уезжать из России, — рассуждает его друг детства Иван Лапин, в прошлом тоже футбольный фанат, а теперь семьянин и водитель трамвая. — Они побоялись. А он не побоялся».
Вернувшись в Ярославль, Алексей Лебедев выложил на свою страницу во «ВКонтакте» фотографию в камуфляже с оружием и подписал: «Не так страшна война, как русское ЧВК». На вопрос о том, гордился ли Лебедев своим новым статусом, его знакомый, с которым они сидели в одной колонии, отвечает: «Да ну, блин, а как ты думаешь, кто бы не гордился, если бы такую жопу, такой ад прошел бы и остался живой?»
Друзьям о том, что с ним происходило на войне, Алексей Лебедев рассказывал немного. Его знакомый, который до сих пор отбывает наказание в одной из ярославских колоний, запомнил, как Лебедев звонил ему после возвращения с фронта по видеосвязи. «Он глаза выпучил, кричал: “Ощущения! Ощущения! Ощущения — пиздец!”»
Бабушка, я сейчас приеду
С войны Алексей Лебедев вернулся с деньгами, каких прежде у него никогда не водилось. По словам его бабушки, на его карте было больше миллиона рублей.
Первым делом Лебедев стал покупать подарки. Советовался с бабушкой, как появиться перед дочкой: говорил, что хочет сделать это «красиво». «Я говорю: Алеш, ты, во-первых, с наколками. Для меня вот наколки — это просто убийство. Ты, говорю, для нее никак не можешь красиво выглядеть. Да и как можно пятилетней девочке “красиво” сделать? Что, с букетом цветов прийти? Не надо, ты же не знаешь, что нужно этой девочке, это знает только ее мама».
Дочери в итоге Алексей Лебедев отправил 100 тысяч рублей. Еще 200 тысяч послал бабушке — но потом попросил их отдать. «“Бабушка, мне надо, мне надо срочно!” Ну а что — не мои деньги, я обратно их послала», — вспоминает Эмилия Смирнова.
С бабушкой Алексей переписывался каждый день. Они вместе строили планы: иногда он говорил, что пойдет работать охранником, иногда собирался вернуться на войну. «Он говорил: там [в ЧВК “Вагнер”] я нужен, — пересказывает она разговор с внуком. — А здесь я кому нужен?»
Смирнова рассчитывала, что внук приедет к ней во Владимир: «“Бабушка, я сейчас приеду, бабушка, я сейчас приеду, бабушка, я завтра”. Я все жду-жду… Я очень хотела, чтобы он пришел ко мне: я бы его обняла, приласкала, успокоила. А он почему-то не ехал».
В это время Алексей Лебедев, по словам его друзей, «отдыхал» вместе с сослуживцами, которые тоже вернулись домой, в ярославской съемной квартире. Поздно вечером 10 марта он звал провести вместе время друга детства Владислава Носова, но тот не поехал: дома спал маленький ребенок. На следующее утро Алексей написал сообщение бабушке: «Бабушка, привет! Я скоро приеду!» — и после этого перестал выходить на связь.
«Смотрю — его в онлайне нет, — вспоминает Смирнова. — А он обычно всегда в онлайне, слушает музыку. Я задергалась, плохо стало, живот заболел: где же у нас Алеша? Почему же он не пишет, почему же его в онлайне нет? Я ребят подняла… Вскрыли квартиру — а он мертвый уже».
«Мне ребята сказали, какой-то метадон… Я не знаю, я не понимаю в этом деле, — продолжает бабушка Лебедева (метадон — это синтетический наркотик, похожий на героин, но гораздо дешевле. — Прим. “Холода”). — Вот так у нас и ушел мальчик. Очень обидно. Ведь перед ним были открыты все дороги сейчас. Освобожден от всех статей! Четыре награды! И бац — он ушел! Почему он ушел, почему он ушел?»
«Не употреблять полгода вообще ничего, а потом взять и уколоться — мне кажется, он просто не рассчитал», — рассуждает Владислав Носов. Знакомый Лебедева, который тоже в прошлом отбывал наказание в ярославской колонии, говорит, что смерть от передозировки — это распространенный сценарий среди тех, кто выходит на свободу после отсидки, а война проблему усугубляет. «Ребята сидят, кровь очищается от наркотиков, — объясняет он. — Потом поехали воевать — тоже не употребляли, дозировка потребления снизилась. А приехали домой — деньги после войны есть, взяли хорошего кайфа».
Друзей Алексея Лебедева не слишком удивляет, что он выжил на войне, но не смог построить мирную жизнь: они знают много подобных историй. Водитель трамвая Иван Лапин, например, рассказывает о дальнем знакомом, который, повоевав, «приехал сюда и почему-то покончил жизнь самоубийством». «У них в голове что-то клинит, а чего — неизвестно», — заключает он. Но возможные психологические травмы для него не повод не воевать: «А как же Первая мировая, Вторая, Великая Отечественная? Наши деды? Они воевали за нас и не спрашивали, каково им приходилось. Зато мы теперь живем спокойно, в своей стране». Сам он не воевал, потому что «не военнообязанный».
Среди друзей и знакомых Алексея Лебедева, отсидевших свои сроки в колонии, есть и те, кто устроил себе более-менее спокойную жизнь со стабильной работой и семьей, и те, кто продолжает употреблять наркотики и не знает, что делать дальше. И те и другие думали о том, чтобы пойти воевать в ЧВК.
«Я хотел проверить себя: смогу или не смогу», — объясняет 28-летний отец двух дочерей Владислав Носов. Перспектива убивать людей его не пугала: «А что еще делать, чай с ними пить? А если бы не началась война, мы бы с вами не общались так спокойно. Сейчас же в Украине все: и Америка, и Польша, и все. Пошли бы на нас так бы — это мое мнение». Вступать в ЧВК Носова отговорил сам Лебедев: сказал, что «у “Вагнера” потери колоссальные, не надо соваться, это пушечное мясо».
Другой знакомый Лебедева, 39-летний Никита Чернов (имя изменено по просьбе героя), говорит, что его в войне привлекали «новые ощущения, какой-то адреналин». «Меня спокойная жизнь вообще, блин, не устраивает, мне скучно становится, — продолжает он. — Когда сидишь долго, хочется поменять картинку. Дай попробую: а вдруг фартанет, а вдруг выживу. Вот так, понимаешь. Все равно для пацана война — это как-то интересно».
Чернов вышел из колонии в декабре 2022 года, отсидев 15 лет. Жизнь на воле ему не очень нравится: на восемь лет он под административным надзором, два раза в месяц он должен отмечаться в полиции, после 10 вечера не выходить из дома. Он зарабатывает случайными халтурами и курит траву. «Ну куда мне устроиться? У меня разбой, нахуй, убийство и наркотики», — объясняет он, почему не может найти постоянную работу.
Бывший заключенный даже завидует тем, кто отвоевал в ЧВК «Вагнер». «Подвязки, я думаю, у них нефиговые, — рассуждает он. — Дофига так-то перспектив, даже бизнес свой сделать. С бандитами, с ментами, думаю, вообще без проблем они могут решить. А как ты думаешь? Что повоевали они и кинули их — и хуй с ними?»
Проблемы Алексея Лебедева и его родных «вагнеровцы» решить не помогли. О том, что стало с деньгами внука, его бабушка ничего не знает. Чтобы его похоронить, она взяла кредит.
Дома у отца Алексея, Евгения Лебедева, теперь стоит клетка с морской свинкой — он назвал ее Марусей. На стене в его квартире висит детский рисунок, который сын привез с войны: такие открытки с изображением солдат-победителей и горящих украинских танков централизованно делают в российских школах. На рисунке написано: «Спасибо бойцам».
