«Наш эмигрантский секс гораздо качественнее»

После начала войны часть россиян приняла решение уехать из страны, но не все смогли сделать это вместе с партнерами. «Холод» поговорил с людьми, которые находятся далеко друг от друга, о том, как они строят отношения на расстоянии и что помогает им переносить разлуку. А еще спросил у психолога Александры Бондарь, как поддерживать себя и любимого человека, если вам вынужденно пришлось расстаться на неопределенный срок.

Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.

Муж переехал [за границу] в начале весны, примерно через неделю после 24 февраля. Это не было взвешенным решением, мы принимали его в экстремальных условиях. У нас не было возможности подготовиться, настроиться. Было только полтора часа, за которые мы успели купить билеты и собрать чемодан. Многие потом спрашивали, как я себя чувствую после отъезда мужа. И недоумевали, когда я отвечала, что со мной все нормально. Для меня тогда определяющим было то, что любимый человек в безопасности и может продолжать заниматься журналистикой. 

Поначалу было ощущение, что в обозримом будущем что-то прояснится, но этого не произошло. Только стало понятно, что уезжать я пока не хочу из-за работы. Мы давно вместе, и отношения — часть нашей жизни, а не вся жизнь. Кто-то скажет, что мне не дорог брак, если я осталась в России, а не поехала к мужу, подхватив чемоданы и детей. На самом деле в наших отношениях каждый уважает то, из чего состоит жизнь партнера. И я очень благодарна мужу за то, что он не ставит передо мной выбор — работа или семья.

Весной и летом было легче, потому что было больше возможностей ездить к мужу. За это время я выяснила, как работают все виды транспорта: пересекала границу пешком, на самолете, поезде, автобусе. Когда в начале 2022 года я загадывала больше путешествовать, я не это имела в виду. Сейчас появляется все больше препятствий для встреч: законы ужесточаются, билеты дорожают, из-за работы и рутины сложно выкроить время на долгую дорогу.

Раньше для нашей семьи было ненормальным расставание даже на три дня. Мы везде ездили вместе, а если у кого-то случилась командировка, то второй переносил это довольно нервно. Но это только «разжигало», встретиться было особенно радостно. Теперь разлука другая, и нам приходится ставить чувства на паузу. Нельзя скучать и тосковать. Если я начну скучать сейчас, то что я буду делать через месяц? А через два? Мы никогда не говорим друг другу, что скучаем, за исключением тех дней, когда на горизонте гарантированно маячит встреча.

Мы стали ближе, несмотря на тысячи километров, разделяющие нас. Теперь мы часто говорим о ценностях: это похоже на начало отношений, когда ты только узнаешь человека и пытаешься понять его систему координат. 

Мы живем на две страны, и наша стратегия — быть бережными. Проговорили с мужем, отмечая годовщину свадьбы и анализируя прошедший год, что будем стараться максимально слышать друг друга, не ранить и не обижать. Это ужасно увеличивает продолжительность общения. Кажется, я никогда не тратила столько времени на разговоры с мужем. Звонки — это в том числе все, что у нас сейчас есть. И это ужасно интересно. Мне как человеку экстравертному и говорливому это легко дается, а муж не самый разговорчивый и, видимо, над собой работает. 

Видеозвонки для нас — негласное жесткое табу. Мы включаем видео, только когда созваниваемся с детьми. Вдвоем — никогда: видеть человека, но при этом не иметь возможности его обнять и прикоснуться настолько тяжело, что можно сойти с ума. 

С детьми обстоятельного разговора у нас не было. Они очень естественно приняли, что папа уехал, потому что сейчас война и он не может работать в России. Они понимают, что причина изменений внешняя, а мама с папой все так же любят друг друга и их. Просто сейчас нет возможности быть вместе.

Однажды знакомая спрашивала, не переживаю ли я, что муж кого-то там себе нашел. Я не думаю, что в ситуации вынужденного отъезда, когда человеку нужно разобраться с жильем, транспортом, налогами, кредитами, он первым делом побежит искать себе любовницу. Во-первых, люди не животные. Во-вторых, когда ты счастлив в браке, у тебя нет этой потребности. В-третьих, если кому-то нужно найти любовницу, то это может случиться где угодно, для этого не нужна эмиграция. Если постоянно бояться, что тебе изменят, то нет смысла выходить замуж. 

Эта же знакомая интересовалась, как я так долго живу без секса. Я сказала, что все же время от времени мы с мужем встречаемся, можем провести вместе неделю. Она посчитала, что этого мало. А потом рассказала мне, что у нее с мужем, который никуда не уезжал, секс случается разве что раз в неделю, и то не самый фантастический. Думаю, что наш эмигрантский секс гораздо качественнее, потому что мы выходим из кровати, когда уже совсем устали. И есть что-то очень романтическое в том, чтобы ехать ради объятий через несколько границ.

Понятно, что бесконечно быть на расстоянии нельзя. В начале войны мы с мужем давали себе примерно два года — один уже прошел. Какие-то решения по поводу места жительства придется принимать, но пока мы продолжаем жить на две страны. И мы не позволим внешним обстоятельствам разрушить нашу семью. Мы не для того 20 лет ее строили, чтобы из-за каких-то геополитических изменений все пошло коту под хвост. Да ну на хрен! Мы так просто все не отдадим.

Мы с мужем познакомились в университете — были одногруппниками на факультете политологии МГИМО. Начали встречаться во время учебы и уже шесть лет в браке.

Муж уехал из России в сентябре 2022 года после объявления о мобилизации. Он не хотел убивать людей или сесть в тюрьму за отказ это делать. Вечером [21 сентября], после послания президента, мы составили план действий и решили, что он уедет из страны. С одной стороны, я испытывала облегчение. Как мантру повторяла: муж жив, здоров, свободен. Это очень помогало. С другой стороны, меня еще с февраля сопровождала сильная боль за Украину и за Россию, а теперь добавилась неопределенность. Я точно не знала, когда снова увижусь с мужем, хотя план был: я хотела переехать до Нового года, но для этого нужно было перевести работу в онлайн, подготовить документы на себя и котов, собрать вещи. В октябре я приехала к мужу в Армению, чтобы отметить годовщину, потом вернулась домой доделать дела. В декабре я, как и планировала, переехала к нему. 

Раньше мы никогда не расставались надолго, максимум на две недели, когда он уезжал с другом в кемпинг. А в этот раз за три месяца мы были вместе всего неделю. Мы постоянно списывались, созванивались, держали друг друга в курсе дел. Он рассказывал про поиски жилья и работы в Армении, а я — про свои дела с документами, котами, чемоданами. 

Во время разлуки у нас не было конфликтов, была скорее напряженность, вызванная тем, что мне одной нужно было сделать кучу всего в короткие сроки. Я боялась, что не успею. Было непривычно, что столько вещей легло на мои плечи, потому что раньше с мужем мы все дела делили поровну. Если кто-то больше уставал на работе, то второй при наличии сил мог помочь с бытовыми вопросами. 

По итогу разлука стала интересным этапом в наших отношениях. За это время каждый из нас прокачал те качества, которые были не так развиты. Я узнала, что мой партнер сложнее, эмоциональнее, глубже, чем я думала. Мой муж всегда был более устойчивый, реалистично-оптимистичный, уверенный и спокойный, чем я. Но во время разлуки я впервые увидела, что он может быть разбитым и уязвимым. Он признался мне, что это был самый сложный период в его жизни. Он впервые оказался в ситуации, когда физически не мог мне помочь. Ему было непросто принять свою беспомощность и тот факт, что он не может ничего контролировать. 

В нашей паре муж всегда крепко стоял на земле, а я могла погружаться в тревогу и страхи. А тут у меня не было времени волноваться, нужно было делать дела. Я стала грамотнее использовать время, стала продуктивнее, рациональнее и даже хладнокровнее. Во мне проявилась сила, в которой раньше не было потребности. Муж признавался, что мой голос дарит ему ощущение дома. Я стала опорой для нас двоих и поняла, что я сильнее, чем казалось, а моя чувствительность — моя сила.

Сейчас мы вместе, недавно переехали в Тбилиси. Квартира арендована на полгода, и это наша самая большая определенность за последний год. Мы не расстались, не сошли с ума и справились с двумя переездами за пять месяцев. 

Я занимаюсь наукой и еще до начала войны раздумывал, где получать степень — в России или в Европе. Но война внесла свои коррективы: я не хотел поддерживать происходящее, и у меня была возможность этого не делать. Три дня после 24 февраля я был в шоке, потом мы с девушкой стали обсуждать, что делать. Мобилизация мне не угрожает, поэтому я решил спокойно поступать в зарубежную аспирантуру. Стал искать позиции по прикладной математике, проходил интервью, сделал загранпаспорт. Меня взяли в институт в Берлине, и в августе я переехал.

Мы не думали о том, чтобы моя девушка тоже сразу уехала. Во-первых, страха, что женщин будут мобилизовывать, не было. Во-вторых, в России у нее очная работа и учеба. При этом мы не планировали расставание из-за переезда. Отношения на расстоянии тяжелее, чем обычные, ведь ты долго не видишь человека, не можешь его даже обнять, но надо стараться жить в тех условиях, которые предлагает жизнь.

Я скучаю по ней, часто про нее думаю. Общаться онлайн — не то же самое, что встречаться в жизни. Когда вы видитесь, то понятно, что человек пришел именно к тебе, что у него есть на тебя время. А когда переписываетесь, а он не отвечает, то ты не понимаешь: он не видит сообщение, у него дела, или тебя игнорят. Но мы с девушкой познакомились и сблизились, когда начался ковид, и несколько месяцев общались только онлайн, так что навык есть. Плюс мы еще не успели съехаться и создать общий быт, не нужно снова учиться жить одному — это упрощает разлуку. 

Виртуальный секс пробовали один раз — получилось на троечку. Наверное, можно было придумать, как расположить камеры и сделать процесс красивее и удобнее, но мы решили забить. В конце концов, мы видимся раз в несколько месяцев.

Мы дважды пытались сделать девушке туристическую визу в ЕС. Сначала подавали документы в немецкий визовый центр — отказали, дали странную отписку. Потом попробовали сделать «шенген» через Испанию — такая же история. Поэтому в ноябре мы встречались в Стамбуле. В марте встретимся в Ереване, а потом попробуем снова получить визу в Германию. На этот раз через приглашение от меня или от кого-то из моих коллег. Переживаем, что что-нибудь случится, Россия закроет границы и она не сможет выехать ко мне.

Сейчас я обустраиваю квартиру и часто советуюсь с девушкой, потому что предполагаю, что она тоже будет здесь жить, а значит, ей все должно нравиться. Она, например, любит свечи, я — нет, но я уже купил их для нее. Еще она любит барахолки. Когда я вижу барахолки в Берлине, то представляю, как приведу ее туда, она купит какую-нибудь ерунду и будет радоваться.

В этом году она оканчивает бакалавриат и будет поступать в магистратуру в Европе. В идеале — в Берлин или Потсдам, чтобы мы смогли жить вместе. Если это будет другая страна, то мы снова будем на расстоянии, но хотя бы сможем чаще ездить друг к другу. Что будем делать, если она не поступит, пока не думали.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.