По закону в России тела умерших людей, если они не были в этот момент в больнице, должны до похорон проходить через судмедэкспертизу. В больших городах это редко становится проблемой, однако жители камчатских сел не первый год жалуются на трудности с захоронениями: тела нужно вертолетом вывозить в районные центры, если в населенном пункте нет судмедэксперта или морга. Платят за это близкие погибших — иногда сумма доходит до 300 тысяч рублей за перевозку в одну сторону. «Холод» рассказывает, как на Камчатке тела лежат в сараях и под снегом и что об этом думают местные власти.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Ветер дул, простыни открывались
Наталья Кечгина уже год живет в Петропавловске-Камчатском и в одиночку воспитывает 11-летнего ребенка с инвалидностью. В город она переехала из родного села Манилы. Там два года назад умер ее отец, а спустя два дня — повесился брат. Вспоминать об этом Кечгиной тяжело, особенно когда речь заходит о захоронении. «Их тела собирались отправить в Тиличики на экспертизу, — вспоминает Кечгина. — Я хотела отказаться от вскрытия, но следователи меня послали на три буквы и сказали, что везти [тела] надо обязательно».
В России после смерти не в больнице тело должны отвезти в морг: там патологоанатом устанавливает причину смерти. По закону можно отказаться от вскрытия, но в ряде случаев оно обязательно: например, при подозрении на насильственную смерть, смерть от инфекции или из-за непереносимости принятых лекарств. После осмотра и вскрытия родственники умершего получают свидетельство о смерти. Этот документ нужно поменять на гербовое свидетельство, без которого законно похоронить человека не получится.
Село на две тысячи человек Тиличики — административный центр Олюторского района Камчатки. Отправить туда два тела из Манил стоило 20 тысяч рублей.
Заработать на жизнь в Манилах, как рассказывает Кечгина, непросто. Средняя зарплата здесь — 35 тысяч рублей. В селе, где проживает около 700 человек, есть примерно 12 магазинов — по одному продавцу в каждом. Цены в них высокие — по словам Кечгиной, жители нередко берут продукты в долг. Мороженое считается роскошью, а куртка может стоить 15 тысяч рублей. Мужчины устраиваются в кочегарку или подрабатывают шоферами — перевозят грузы в отдаленные районы Севера. Когда погибли ее близкие, Наталья Кечгина нигде не работала, а родственников, которые могли бы помочь, не осталось. В 2017 году погибла ее мать, а еще через полгода умерла сестра (обе — из-за проблем с сердцем). Выручили Кечгину односельчане, которые собрали нужную сумму.
Когда до Тиличиков добралась сама Кечгина, увиденное ее шокировало. Тела умерших после экспертизы оставили на улице. «Я даже не стала надевать на тела одежду, просто положила ее рядом с ними. Ветер дул, простыни открывались, и было видно, что кожа обмякшая, будто человек долго находился в воде, и сильно красная из-за того, что тела не находились в холодильнике», — вспоминает она.
Семья Кечгиной — из коряков, это один из коренных народов Камчатки. По коряцкому обычаю для похорон мужчинам делают кедровый гроб, а хоронить коряка обязательно нужно там, где он родился. Правила погребального обряда тщательно прописаны: коряки сжигают умерших, а затем всех угощают чаем возле маленького костра неподалеку от основного. После сожжения кострище навещают через несколько дней, затем — через год.
Кечгина собиралась похоронить отца недалеко от берега реки Пенжины, а брата — в тундре около Манил. Но сделать это не удалось: Кечгиной объяснили, что за перевозку тел из Тиличик до Манил нужно заплатить еще 20 тысяч — причем привезут их в цинковых гробах, за каждый из которых придется отдать еще по 50 тысяч. Такие деньги она не смогла бы собрать даже при помощи односельчан. Пришлось хоронить родных вдали от дома. «Мне было очень тяжело, — вспоминает Кечгина. — Я сидела без денег, потому что в селе нормально заработать нельзя, одна занималась похоронами. Все очень давило: и потеря, и с финансами было трудно».
По ее словам, местные власти «никогда не думали» о жителях отдаленных сел вроде Манил и их проблемах. Вспомнили о них только с началом мобилизации: из соседнего села Каменского забрали, по ее словам, «как минимум четверых».
На уши подняли всех
6 мая 2021 года в селе Слаутное погиб 41-летний мужчина (по просьбе родственников «Холод» не указывает причину смерти). Сестра умершего Татьяна Жилина (имя и фамилия изменены по ее просьбе) хотела похоронить его сама, но следственные органы не разрешили проводить похороны без вскрытия и экспертизы. Сделать это в Слаутном нельзя: нужно было везти тело в те же Тиличики.
Село Слаутное расположено на крайнем севере Камчатского края. По данным 2021 года, в нем проживает менее 300 человек. Добираться туда крайне сложно: зимой доехать можно только на высокопроходимой технике. Из-за весеннего паводка село не раз затапливало. Жителей экстренно эвакуировали на вертолетах в безопасные места.
Перевезти тело из Слаутного в Тиличики можно только на вертолете. И если доставку на экспертизу иногда оплачивает государство, то расходы на обратную дорогу (она может обойтись в несколько сотен тысяч рублей) родственники должны брать на себя. Таких денег у Жилиной не было: она работала поваром за 29 тысяч рублей в месяц в соседнем селе Каменское, в 119 километрах от Слаутного.
На транспортировке тела проблемы не закончились. 11 мая, спустя пять дней после гибели брата, когда его тело находилось еще в Слаутном, ей сказали, что холодильная камера в морге «не морозится» и из-за этого ее отключили. Главврач, которому Жилина написала о происходящем, решать вопрос не собирался, и справляться пришлось своими силами: второй брат Жилиной вместе с другом приехали в морг и починили морозильную камеру. Но денег на перевозку трупов до Тиличик все еще не было.
После этого Жилина и ее племянница звонили в правительство края, а потом решили обратиться к журналистам. «У нас ведь по-другому не делается: если ты к кому-то просто подошел, проблема не решится — бесполезно. А вот если попало в новости, народ начинает шевелиться», — говорит Жилина.
После того как историю придали огласке, чиновники начали «что-то предлагать»: например, заявляли, что привезут тело с экспертизы почтовым бортом — но этого не случилось. Потом к властям начали обращаться еще и односельчане Жилиной, и в итоге «все пошло-поехало». «На уши подняли всех»: чиновников, ассоциацию КМНС (коренные малочисленные народы Севера).
21 мая тело брата Татьяны на вертолете доставили в Тиличики, а через неделю привезли обратно — все за счет властей. На следующий день погибшего похоронили, и семья «немного успокоилась». Вспоминать этот период Жилиной непросто: «Словами не передать, какое у меня было состояние: каждый день на нервах, в ожидании, когда я смогу его похоронить и выдохнуть».
По ее словам, до случая с ее братом односельчане «молчали и думали, что это в порядке вещей», — а теперь благодарят ее за то, что «проблему подняли и решили» Впрочем, жить и умирать в Слаутном по-прежнему непросто: например, в селе сильно не хватает врачей. «Специалисты должны быть во всех населенных пунктах, — говорит Жилина то, что предлагала и местным властям. — Можно было бы кого-то обучить и прислать к нам, чтобы и здесь проводить экспертизу, а не туда-сюда трупы гонять».
Некоторые и по три месяца ждут
11 января 2022 года Валентине Дорохиной позвонили из глухого камчатского села Ачайваям и сообщили, что ее дядя покончил с собой. Тело нужно было везти на судмедэкспертизу в Тиличики. «Мне объяснили, что экспертиза обязательна, а когда я стала выяснять, на чем и когда его повезут, сказали, что “вертолетом, но это не точно”. Когда вернут, тоже неизвестно, потому что “в бюджете на это нет средств”», — рассказывает Дорохина. На следующий день она и ее брат полетели в Ачайваям сами.
Ачайваям — национальное село с населением около 340 человек. В основном там проживают оленеводы. Добираться из этого села до других тяжело: весной и осенью от грязи сильно размывает дороги, а зимой приходится использовать снегоходы и вездеходы. Бензин дорогой — бочка стоит около 35 тысяч рублей: на дорогу в одну сторону до Тиличиков на один снегоход понадобятся почти две. И дорога опасная — в плохую погоду можно застрять.
Муж Дорохихой в это время был по работе в соседнем с Ачайваямом селе. Вместе с братом Дорохиной они решили доставить тело в Тиличики на снегоходах. Районные власти обещали: экспертиза займет два-три дня, после чего труп можно будет забрать домой и похоронить. В реальности тело вернули только через неделю. Как рассказывает Дорохина, причины называли разные: то патологоанатом работал еще и хирургом, поэтому не мог провести экспертизу, то ждали, пока тело оттает. По словам Дорохиной, районный следователь объяснял семье, что это нормально: «Некоторые и по три месяца ждут».
«Нам сказали: или забирайте тело сами, или ждите [пока власти выделят средства и привезут тело домой]. Получается, в это время труп будет просто лежать и разлагаться в морге», — рассказывает Дорохина. Тогда она связалась с депутатом Заксобрания Камчатского края и председательницей комитета по социальной политике Татьяной Романовой, которая активно борется за права родственников погибших, и сообщила ей о проблеме. Романова вызвалась помочь с топливом для снегоходов и моторным маслом.
После экспертизы мужчинам отдали тело, которое они повезли в Ачайваям. Погода в это время испортилась, и Дорохина переживала, что брат с мужем могут застрять в пути. По дороге один из снегоходов сломался, и мужчины были вынуждены добираться на втором снегоходе вместе с трупом до ближайшего села Хаилино, чтобы купить там запчасти. Путь отнял двое суток и двести литров бензина — четыре бочки только в одну сторону.
Все село встало
«Ситуация с захоронениями должна решаться на федеральном уровне. Мы уже долго над этим бьемся», — рассказывает «Холоду» Татьяна Романова. Иногда, по ее словам, в ожидании экспертизы трупы приходится хранить в абсолютно непригодных для этого местах. «Был случай, когда застрелился оленевод, — вспоминает Романова. — Родственники держали тело под снегом, а там в лесу зверье — медведи, росомахи: они чуют запах, для них же это пища. Пришлось сторожить труп, пока его не забрали [на экспертизу]».
Романова также знает случаи, когда родственники умерших хоронили близких без проведения экспертизы. Летом 2016 года в селе Ковран повесился мальчик. Тело ребенка начало разлагаться, и родители решили сами его захоронить. Спустя две недели прилетели следователи и выкопали тело, чтобы увезти его на судмедэкспертизу. «Это не по-человечески. Тогда все село встало, говорили “Убивайте нас, стреляйте”, — вспоминает Романова. — Стояли два-три часа, пока не договорились, что вертолет заберет тело и сразу же после экспертизы вернет его в село».
В июне 2022 года губернатор Камчатки Владимир Солодов предложил создать мобильные центры патологоанатомической экспертизы или упростить требования к ней в малых населенных пунктах. Несмотря на это, по словам Романовой, проблема все еще актуальна. Подтверждает это и Зоя Бровенко — глава Манил, где погибли отец и брат Натальи Кечгиной. Она надеется, что федеральные власти примут какой-то закон, чтобы «вопрос наконец решился». Романова тоже верит, что это произойдет, но не сразу: «Сейчас [федеральным властям] не до нас, но, может, через несколько лет что-то изменится».
