Председатель Союза журналистов объявил, что лиц, признанных «иностранными агентами», теперь могут исключать из организации. Эта новость затерялась среди более громких и важных, но колумнист «Холода» Иван Давыдов видит в ней символ времени и тотальной деградации общественных институтов в стране. Впрочем, не только общественных.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Ничего не значащая новость: Союз журналистов России заявил, что будет исключать из своих рядов тех, кого Минюст внес в реестры «иностранных агентов». Тут же пошли уточнения и оправдания от главы СЖР Владимира Соловьева: не всех, не автоматически, это связано только с тем, что, получая членские взносы от иноагента, Союз и сам может попасть в реестры Минюста… ну, понятно.
Союз журналистов России — странная контора, давно не имеющая никакого отношения к профессии (мы ведь понимаем, что есть большая разница между журналистикой и пропагандой, правда?). Вспоминаешь про СЖР, только когда бильд-редакторы информационных агентств путают его председателя Владимира Соловьева с вечерним — и, как утверждал великий БГ, слегка звенящим — телеведущим, иллюстрируя текст про первого портретом второго. А это два разных человека.
И все равно — задевает как-то пустая новость. С чего бы?
Рассуждать о том, что многие государственные институты в России выполняют декоративные функции, — банально. Если в суде, например, рассматривают резонансное политическое дело, спорить остается только о том, сколько лет дадут невиновному человеку. Бывает, везет — дают условно. Но это редкость. Скоро вот будут судить моего доброго знакомого Илью Яшина. Опять будем гадать, сколько дадут, опять будем радоваться условке, если на условку вообще есть шанс. Яшин, кстати, в реестре «иноагентов». Но он не журналист, с этой стороны ему бояться нечего: не выгонят с позором из СЖР.
Есть еще парламент — такое специальное место, одновременно страшное и смешное. Место, где люди с кругозором и повадками троечников из пятого «Г» (даже не двоечников, в двоечниках есть свой шарм), штампуют не ими сочиненные законы, способные поломать многие жизни. Это ненормально, конечно, но это норма. Вот сейчас, когда я это все пишу, группа депутатов — причем вовсе не клоунов, а тяжеловесов-единороссов — сначала разработала законопроект о введении уголовной ответственности за уклонение от мобилизации, напугала людей, а потом, получив от старших товарищей по шапке, законопроект с рассмотрения сняла, как несвоевременный: мобилизация-то официально закончилась. На все про все несколько часов. Как будто так и надо. Как будто так и должен работать главный орган законодательной власти, где заседают представители народа.
Кстати, если именно вот так он десятилетиями работает и никакого особого возмущения это у широких масс не вызывает, значит, это действительно здесь норма.
От государства ничего другого давно уже не ждешь. Иное дело — организации, которые хотя бы формально должны обеспечивать взаимодействие государства с обществом, выступая на стороне общества. Вроде помянутого выше Союза журналистов. Кстати, в свое время его представители хоть и вяло, с оглядкой, но все-таки пытались выступить против или хотя бы смягчить законы об «иноагентах», имеющих — все это понимают, и они тоже понимают — репрессивный характер и применяемых произвольно. Теперь — другое дело.
Глава Союза журналистов Соловьев — еще и член Совета по правам человека при президенте РФ. Деятельность СПЧ под руководством Валерия Фадеева — совсем какая-то удивительная история, бесконечный бунт означаемого против знака. Пожалуй, и не вспомнить, кому еще так удавалось наладить работу своей организации, чтобы эта работа максимально конфликтовала с названием и номинальными целями.
Справедливости ради — там много людей, и там разные люди. Неправильно взять и просто так сбросить со счетов то, что делает Ева Меркачева, например, или — знаю, знаю, сейчас у многих скривятся лица — Екатерина Винокурова. Можно как угодно относиться к профессиональному пути Винокуровой, ее политическим взглядам, ее талантам, но она многим несчастным помогла в качестве члена СПЧ.
Но ведь общее впечатление формирует не это. Помню, как я ошалело перечитывал новость в декабре 2019-го: «Глава СПЧ выступил против амнистии фигурантов “дела 27 июля”». Речь о «московском деле» — о тех, кого без всякой вины отправили в тюрьму после летних протестов из-за выборов в Мосгордуму. Может быть, это было особенно больно, потому что я видел это все своими глазами: город, переполненный полицейскими, несчастных людей, которых валили на асфальт, беснующихся овчарок… Антиутопия, дорогостоящая экранизация, только наяву. Или потому, что сломанные судьбы росли тогда из жутких анекдотов: помните, наверное, всех этих омоновцев, до полусмерти напуганных пластиковыми стаканчиками и звуком, который производит, падая на асфальт, пустая бутылка.
«Я против и высказывался публично: там приводят в пример амнистию 1993 года, что через год все участники были амнистированы — те, кто был в Белом доме. Я против, потому что тогда были страшные события, фактически гражданская война была, и уравнивать те страшные события с этими неприятными в Москве летом этого года я считаю неправильным». И я это читал тогда, и хотелось позвонить Фадееву, благо мы давно и хорошо знакомы, хотелось спросить: «Валерий Александрович, а вы в курсе хотя бы, как называется организация, которую вы возглавляете?». Не позвонил, не спросил, может, кстати, зря не спросил.
И теперь читаю: «30 октября День памяти жертв политических репрессий. Вспоминаем и говорим о страшной странице нашей истории, которая не должна быть забыта. В отличие от некоторых других стран мы не отрицаем то, что нам не по душе, и не пытаемся замести нелицеприятные факты под ковер. История страны неизбежно разная, с темными и светлыми периодами. <…> Мы с коллегами активно занимаемся просветительской деятельностью, следим за мемориалами и найденными захоронениями, работаем над созданием единой базы данных жертв политических репрессий».
Прекрасные слова. Замечательные слова. Золотые прямо-таки слова. Вот только такую базу уже создал «Мемориал» (организация внесена в реестр «иноагентов» и удостоена Нобелевской премии мира; деятельность ее прекращена по решению суда — умопомрачительный все-таки послужной список). Может, стоило просто как-то поактивнее защищать в свое время одну из старейших правозащитных организаций России?
Опять же, справедливости ради, — Фадеев вроде бы даже защищал, предлагал дать нашкодившим шанс исправиться и «продолжить заниматься восстановлением исторической правды и сохранением памяти о жертвах политических репрессий». Но без энтузиазма. Тогда нашлись дела поважнее. Теперь тем более. Теперь, например, член СПЧ Кирилл Вышинский приветствует законопроект об изгнании из речи чиновников иностранных слов: «Мне кажется, что это очень своевременный законопроект: мы все уже устали от огромного числа англоязычных терминов и калькирований в нашем языке — например, давно пора назвать ложь ложью, а не отстраненным словом “фейк”, а произведение, художественное или нет, должно быть произведением, а не контентом».
Вот она, настоящая правозащита. Кто-то должен был спасти нас от слова «фейк». Спасибо, благодетели!
Когда-то (совсем недавно, но в совершенно другой, при этом, жизни) у нас были незаблокированые независимые СМИ, а лидеры оппозиции не сидели по тюрьмам. И в моде было слово «коррупция». Дворцы, яхты, аквадискотека, комната грязи… счастливое мирное время.
Мне и тогда казалось, что краденым деньгам уделяется слишком много внимания. «Коррупция» (иноземное словцо, которое скоро запретят употреблять чиновникам, да и правильно, чего их нервировать) — в исходном своем значении это «порча», «ржа». Порча смыслов, порча институтов — даже важнее, чем мелкие и крупные хищения, честно. Теперь это совсем наглядно.
Ржа эта от государственных институтов спускается ниже, разъедает все, до чего дотянется, не оставляя ни возможности для разговора с государством, ни надежды на то, что такая возможность хоть когда-нибудь появится. А ведь альтернатива ей — только катастрофа. И сейчас все стало как-то быстрее, атмосфера «СВО» для ржавчины оказалась очень подходящей.
И немного лирики: я ведь лично знаю многих людей внутри этих псевдообщественных псевдоинститутов. Они не дураки и не чудовища. Нормальные, часто — умные люди. Просто двинули в какой-то момент по пути компромиссов — там полшага, здесь полшага… И вот уже приходится бежать впереди паровоза, давящего все живое, громко выкрикивая стыдную чушь.
Целый ряд трагедий, пусть даже они теперь кажутся мелкими, на фоне настоящей беды.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
