За полтора месяца контрнаступления Украина смогла вернуть под свой контроль площадь в 15 раз меньше, чем за неделю осеннего прорыва в Харьковской области. Вооруженные силы Украины (ВСУ) лишились эффекта неожиданности, зато получили современное западное оружие. Россия частично учла предыдущие ошибки и укрепила оборону — минные поля стали настоящей головной болью для ВСУ. Однако Украина уже достигает локальных успехов, которые могут перерасти в нечто большее. ВСУ сравнялись по количеству танков с Россией, а в эффективности артиллерии начинают даже превосходить. Перерастут ли локальные победы в масштабные и что мешает прорыву Украины? «Холод» искал ответы на эти вопросы в разговоре с военным аналитиком Кириллом Михайловым и бывшим украинским военным, полковником ВСУ в запасе Романом Свитаном.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Почему контрнаступление Украины идет так медленно?
Украина лишилась фактора внезапности, который у нее был во время наступления на Харьковщине, отмечает Кирилл Михайлов. «Не получилось [быстро атаковать] из-за минных полей, большого количества резервов и хороших укреплений, которые российские военные успели построить», — говорит он.
Роман Свитан вовсе не считает продвижение ВСУ медленным. По его оценке, в отсутствие авиации, которую западные партнеры Украине пока так и не поставили, продвижение на 100–200 метров в день или пару километров в неделю — это оптимальная скорость. «Если бы была поддержка с воздуха, мы могли бы пройти минные поля за 1,5–2 недели. Без авиации этот этап, конечно, займет больше времени, — говорит Свитан. — Кроме того, ВСУ стремится минимизировать свои потери: как людские, так и потери техники. Поэтому в бой никто не рвется, а проводятся медленные подготовительные мероприятия для дальнейшего продвижения».
Текущую скорость продвижения ВСУ Свитан объясняет и недостатком систем для разминирования. «Мы получили только одну пятую от всего, что запрашивали для разминирования. Мы все еще ждем основные поставки, но пока что приходится работать с тем, что есть, и саперы вынуждены разминировать огромные поля вручную». Кирилл Михайлов отмечает, что преодоление минных полей усложняется еще и тем, что россияне используют вертолеты с противотанковыми ракетами, управляемые авиабомбы с универсальным модулем планирования и коррекции — все это замедляет продвижение ВСУ.
«Важно сейчас смотреть даже не на продвижение ВСУ, не на количество отвоеванных территорий, а на то, как на это все реагирует российская армия: что там происходит с артиллерией и со стойкостью боевого духа россиян, — считает Михайлов. — Рано или поздно у них должны закончиться силы. Особенно если вместо [отстраненного от должности генерала] Попова придет ставленник Герасимова и вместо обороны погонит армию в атаку, [к чему российские войска сейчас не готовы]».
Основная задача у ВСУ теперь другая, считает Михайлов: истощить российские войска и резервы до такого состояния, чтобы они были не в состоянии держать оборону. При этом, по его оценке, украинцы готовы поддерживать нынешний уровень давления еще долго: этому способствует превосходство в живой силе, технике и боеприпасах. «Задействовано все еще меньше половины сил, подготовленных Украиной для контрнаступления», — говорит Михайлов. По словам Свитана, на текущем этапе наступления задействовано только 20–30% от всех подразделений, которые проходили обучение и подготовку.
Почему Украина до сих пор не ввела в бой все подготовленные бригады?
Эксперты объясняют это концептуальным подходом ВСУ к планированию и реализации наступления. «Согласно советской военной доктрине, наступление должно быть эшелонированным: первый эшелон делает прорыв, а затем в бой вступает второй эшелон — более свежие, полные сил войска, которые после прорыва обороны смогут развить успех, — объясняет Михайлов. — Ситуацию, когда второго эшелона не было, мы видели во время российского штурма Бахмута. Они заявили, что город взят, но сил, которые бы дальше расширяли захваченную территорию, не было, поэтому сейчас ВСУ отвоевывает Бахмут обратно».
Согласен с Михайловым и Свитан: он также считает, что армия при наступлении должна иметь стратегические резервы, которые вступают в бой только после прорыва основной линии обороны. «Кроме того, излишняя концентрация сил может вызывать на себя огонь с российской стороны, — говорит Михайлов. — Поэтому украинцы сейчас выбрали тактику действовать небольшими группами по несколько десятков человек».
В чем суть украинской тактики?
«Это локальная битва на истощение. Небольшими группами ВСУ разминируют поля, выставляют в лесополосах свою артиллерию и в контрбатарейной борьбе постепенно уничтожают артиллерию россиян. Бой идет буквально за каждую позицию, за каждую посадку, — объясняет Михайлов. — Этот процесс явно будет долгим. Но мы уже видим жалобы с российской стороны на недостаток боеприпасов и уязвимое положение в контрбатарейной борьбе. Об этом в том числе говорил генерал Попов».
Для эффективного ведения контрбатарейной борьбы нужно быстро фиксировать позиции артиллерии противника и оперативно ее поражать. У российской стороны, по словам Михайлова, с этим существенные проблемы сразу по нескольким причинам:
1. Мало контрбатарейных радаров. После полутора лет полномасштабного вторжения их стало сильно меньше, чем в начале. Кроме того, они являются наиболее лакомой целью для ВСУ.
2. Проблема с управлением и связью. После обнаружения стрельбы артиллерии со стороны Украины россияне дополнительно отправляют разведывательные дроны, чтобы установить точные координаты (это необходимо из-за нехватки боеприпасов, накрывать целые квадраты на карте россияне больше не могут). Только после этого данные отправляются на командный пункт, который дает задачу о начале контрбатарейного огня.
Все это может работать при условии хорошо налаженной связи и эффективного управления, но российская армия этим не отличается.
Отсутствие современных артиллерийских установок, которые могут работать на необходимом расстоянии. Российский парк артиллерии не отличается ни дальностью, ни точностью, а когда нужно поразить такой небольшой объект, как украинское артиллерийское орудие, россияне справляются плохо.
«Украинские артиллерийские орудия, поставленные Западом, могут стрелять на расстояние до 30 км, а российские в основном — лишь на 20 км. Поэтому для поражения противника россияне вынуждены выезжать непосредственно на линию фронта, где они становятся особенно уязвимыми перед украинской артиллерией и беспилотниками-камикадзе», — говорит Михайлов. Согласно подсчетам «Холода» на основе данных Oryx, артиллерийские потери России с 1 июня превзошли украинские более чем в 2,5 раза: 79 против 30.
Роман Свитан указывает на другую военную задачу ВСУ, которая напрямую не связана с оперативным продвижением и освобождением земель. «Задача армии агрессора — захват территорий, они измеряют успех квадратными километрами. У обороняющейся армии другая задача — уничтожение армии захватчика, — объясняет Свитан. — ВСУ может вообще никуда не двигаться и стоять на месте, уничтожая армию противника. В тот момент, когда мы уничтожим последнего солдата, автоматически будут свободны все наши земли. Если оценивать ситуацию с этой точки зрения, то ВСУ выполняет задачу очень успешно, просто надо смотреть на новости не об освобожденных территориях, а о количестве погибших военных и уничтоженной техники».
Кропотливая работа по уничтожению российской армии идет каждый день, продолжает Свитан. Ежедневные потери — около 500 убитых россиян, три-семь танков, до 20 стволов российской артиллерии, до 20 боевых бронированных машин. «Мы тоже теряем и стволы, и танки, и БМП. Но у нас практически безлимит, потому что нам 53 страны помогает, а у России запас техники и боеприпасов рано или поздно закончится», — говорит Свитан.
Какие преимущества есть у ВСУ, а какие — у российской армии?
«Украина воюет с 2014 года, то есть уже десятый год, а россияне полностью включились только полтора года назад. “Терки” в управлении армией у ВСУ уже позади, костяк управления давно создан и проверен годами [в отличие от российской армии, где наблюдается постоянная ротация генералов], — отмечает Свитан. — Но самое главное преимущество Украины в том, что мы защищаем свою землю от агрессора, у нас неоспоримое моральное превосходство в этой войне. У российских солдат нет внутреннего позыва погибнуть за что-то, в отличие от украинских. Кроме того, нам помогает весь мир, а россиянам — никто. Техника, на которую сейчас переходит Украина, полностью соответствует натовским стандартам: она точнее, дальше, кучнее».
«Россияне по-прежнему сохраняют преимущество в ракетной артиллерии и в реактивных системах залпового огня. У них больше ракет, — говорит Михайлов. — Но Украине удалось добиться существенного преимущества в ствольной артиллерии». Помимо этого, артиллерия у российской стороны «деградирует», отмечает Михайлов: им приходится доставать орудия, которые применялись еще во время Второй мировой войны. Эта техника стреляет хуже оружия НАТО: не так далеко и не так точно.
По мнению Михайлова, главное серьезное оружие россиян против украинской артиллерии — это беспилотники «Ланцет». Но их у России ограниченное количество. «Кроме того, чтобы “Ланцет” куда-то попал, надо сначала найти цель. Для этого россиянам приходится залетать вглубь украинских позиций разведывательными беспилотниками, для которых это зачастую плохо заканчивается», — добавляет Михайлов.
Какие еще проблемы есть у российской армии?
Их много. Одна из проблем — отсутствие ротации военных. Уставшие воевать военные не могут отправиться на отдых, потому что их некем заменить на поле боя. «ВСУ могут продолжать давление на россиян еще несколько месяцев, потом они могут сменить эшелоны, и отдохнувшие военные могут еще долго продолжать в том же темпе. У россиян же брать новых солдат негде», — говорит Михайлов.
Вдобавок россияне все еще не научились бороться с HIMARS: «Если во время артиллерийского обстрела после первого «пристрелочного» выстрела можно уехать или, если подбита боевая машина, экипаж может разбежаться, то HIMARS поражает цели с первого попадания», — объясняет Михайлов.
«Рано или поздно удары ВСУ по российской артиллерии должны дать результат. Кроме того, в какой-то момент начнет падать качество подготовки экипажей. Есть военные, которые провоевали год, а есть те, кому только один раз показали, как наводить прицел и как стрелять. А как менять позиции, как их оборудовать, как уберечься от украинской артиллерии, они не знают. В какой-то момент это должно сказаться на поле боя», — считает Михайлов.
Еще один фактор, который, по его мнению, может влиять на решения российских генералов, — необъективные цифры потерь ВСУ.
Если Конашенков и Путин говорят, что уничтожены уже практически все танки, которые были поставлены Украине Западом, значит, у них все под контролем: стоит продержаться еще буквально пару недель, и контрнаступление закончится. «А тех, кто озвучивает проблемы и говорит, что не все так хорошо, отправляют в лучшем случае в Сирию, а в худшем — на подвал повышенной комфортности (имеется в виду сообщения о переводе отстраненного от командования генерал-майора Попова в Сирию и слухи об оборудовании тайного изолятора для генералов в подвале московского суда. — Прим. “Холода”)», — говорит Михайлов.
По каким направлениям ВСУ готовят прорыв?
Из 10 возможных направлений, которые ВСУ ранее рассматривали как возможные для прорыва, выбраны три, считает Роман Свитан.
- Орехово — Токмак. Это основное направление, по которому украинская армия планирует прорваться к Азовскому побережью и отрезать сухопутный коридор из Ростова-на-Дону. Свитан отмечает, что это самый удобный плацдарм для перемалывания российских войск: ВСУ там могут даже не двигаться, но из-за удобной позиции будут уничтожать все больше и больше российских военных.
- От Времевского выступа в сторону Мариуполя или Бердянска: куда именно пойдут ВСУ, решит украинское командование. По словам эксперта, в этом направлении украинская армия прошла уже семь-восемь километров.
- От Днепра в сторону Армянска (Крым). Свитан утверждает, что уже сейчас на левом берегу Днепра закрепилось несколько разведывательных групп ВСУ: они выполняют задачи корректировки артиллерийского огня и готовят плацдармы для будущего десантирования или форсирования реки военными. Последствия прорыва Каховской ГЭС сделали задачу защиты левого берега для россиян практически невозможной, считает Свитан: «Там либо вода, либо глина — зарываться туда не получается. Украинская армия накрывает россиян на левом берегу артиллерийским огнем, а россиянам негде ни спрятаться, ни закрепиться».
Россия готовит собственное наступление на Лиманском направлении?
Представитель восточной группировки ВСУ Сергей Череватый в середине июля заявил, что на Лимано-Купянском направлении сосредоточено более 100 тысяч российских солдат, более 900 танков, более 550 артиллерийских систем и 370 реактивных систем залпового огня.
Военные аналитики сошлись во мнении, что со стороны России это всего лишь маневр, попытка отвлечь бригады ВСУ с тех направлений, где они совершают наступательные действия, и привлечь их на себя. «Когда говорят, что на направлении сосредоточена группировка из 100 тысяч, нужно понимать, что сюда входят первая, вторая и третья линии обороны, силы второго эшелона, тыловые части и так далее. Это не значит, что стотысячная группировка сможет одновременно пойти в широкомасштабное наступление», — говорит Михайлов.
Согласен с Михайловым и Свитан: он утверждает, что та самая группировка стоит на Лиманском направлении уже несколько месяцев подряд. «Они там топчутся и ничего сделать не могут, так и будут топтаться дальше, никакой угрозы от них не исходит. Во-первых, российские войска не готовы выполнять широкомасштабные наступательные операции: там просто некому руководить, да и сами войска не обучены для широкомасштабного наступления. Во-вторых, там очень болотистая местность, выполнить широкомасштабное наступление там невозможно», — говорит Свитан.
Кроме того, единственные российские силы, способные эффективно наступать, — это бойцы ЧВК «Вагнер», которые уже месяц как покинули фронт. «Российские регулярные силы и добровольцы не в состоянии продолжительно успешно наступать, у них нет ни навыков, ни дисциплины, обеспеченной казнями дезертиров, которые были у вагнеровцев», — считает Михайлов.
Как на развитие атаки повлияет подрыв Крымского моста?
Подрыв автомобильной части Крымского моста 17 июля практически не повлияет на российскую логистику. По оценкам Свитана, через автомагистраль перебрасывается до 15% снабжения. Оба эксперта уверены, что ВСУ продолжат обстреливать Крымский мост, пока полностью не выведут его из строя, включая железнодорожную ветку.
«Если Украина сможет перекрыть бутылочное горлышко [Крымский мост], то [на поле боя] все пойдет в другом темпе. У россиян начнут заканчиваться боеприпасы, их придется везти автодорожным транспортом через туристические потоки по оккупированным Донецкой и Запорожской областям, — говорит Михайлов. — Для этого потребуется больше транспорта, времени и людей, занятых обеспечением, которые еще надо будет где-то достать».
Долго ли еще будет длиться контрнаступление ВСУ?
Роман Свитан уверен, что к началу осени ВСУ смогут войти в Крым. «Вопрос выхода в Крым — это выход ВСУ на Армянск, а после форсирования Днепра военные смогут дойти до него на левом берегу за пару недель. Пространство вокруг Армянска ровное, как поверхность стола, там все простреливается, поэтому российским войскам будет очень сложно там удержаться, — говорит Свитан. — К тому же у нас есть HIMARS, которые даже сейчас туда достают. К концу августа мы уже будем подходить к Армянску».
Свитан считает, что даже при лучшем раскладе для ВСУ военные действия будут длиться еще минимум год. «Если у нас прямо завтра появятся самолеты, то мы сможем разбить всю российскую армию за три месяца. Но потом надо будет гоняться за маленькими группками и демилитаризовать регионы, граничащие с Украиной», — говорит Свитан.
Кирилл Михайлов тоже склоняется к тому, что боевые действия продлятся еще долго. Он воздерживается от точных прогнозов, но считает, что даже текущая стадия боев на истощение может продлиться несколько месяцев, пока у россиян не начнут заканчиваться резервы.
