Последние месяцы антрополог Александра Архипова изучает новые формы российского протеста — например, безмолвное возложение цветов к памятникам, связанным с Украиной, и создание стихийных мемориалов. Когда эти акции только появились, они привели силовиков в замешательство и были относительно безопасными для участников. Теперь полиция задерживает людей «за цветочки», а суд выносит штрафы, называя акции памяти «дискредитацией» и «нарушением ковидных ограничений». О том, как россияне, выступающие против войны, и правоохранители отреагировали на обстрел в Умани, Архипова написала специально для «Холода».
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
«Молчать не могу из-за себя, протестовать не могу из-за детей» — примерно так сказала моя собеседница, мать-одиночка. По ночам она выходит из дома, чтобы оставить на петербургских улицах маленькие фигурки, раскрашенные в желто-голубые цвета. Это только один из многочисленных способов, с помощью которых россияне пытаются высказаться о войне.
Одним из самых успешных явлений стал «цветочный протест» — я уже писала для «Холода» о том, как он устроен: люди приносят цветы к памятникам, связанным с Украиной или с государственными преступлениями, чтобы почтить память убитых людей. Это может быть бюст Тараса Шевченко или камень в память о жертвах политических репрессий. Цветы означают: «Я против войны, и я хочу, чтобы мы все помнили, что наше государство убивает людей».
Такой протест — это классическое «оружие слабых», эффективное при авторитарных и тоталитарных режимах. Люди охотнее подражают действиям, которые не несут большого риска. Принципиальная публичная немота при возложении цветов (единственные слова — это надписи «Умань» или «Днепр» на маленьких плакатиках) затрудняет признание таких действий «дискредитацией» армии. Как цветочки сами по себе могут что-то дискредитировать?
14 октября 2022 года в Смольнинском районном суде Санкт-Петербурга рассматривали дело мужчины и женщины, которые принесли цветы к зданию бывшего консульства Украины. Неожиданно для всех суд постановил, что возложение цветов, «бесспорно, не свидетельствует о совершении... действий, направленных на дискредитацию Вооруженных сил РФ», и вернул протокол.
Однако после того как в последние месяцы «цветочный протест» стал одной из основных форм высказывания, с ним принялись бороться. Мы с волонтерами составляем базу преследований за антивоенные высказывания и знаем, что как минимум 57 человек были задержаны за попытки возложить цветы к спонтанным мемориалам, из них 43 получили штрафы. По нашим данным, большинство — по статье о «дискредитации», но восемь протоколов были выписаны за нарушение «ковидных ограничений». Самое людоедское отношение к публичной памяти — в Петербурге. Там «за цветочки» задержали как минимум 23 человека. Почти все из них получили штрафы.
Пик задержаний «людей с цветами» пришелся на январь — февраль 2023 года, после сообщений о попадании российской ракеты в многоэтажный жилой дом в Днепре, в результате которого были убиты 46 и ранены более 80 человек. После этого, по нашим данным, в 75 городах появилось как минимум 108 стихийных мемориалов. 24 февраля — в годовщину войны — люди сделали новые (или обновили старые) мемориалы: 83 места публичной памяти в 59 городах.
| 14 января: в память о Днепре | 24 февраля: годовщина войны | 29 апреля: Умань |
| 75 городов | 59 городов | 28 городов |
| 108 мемориалов | 83 мемориала | 28 мемориалов |
В апреле 2023 года казанский суд постановил, что 28 января возле памятника жертвам политических репрессий было проведено «публичное мероприятие в форме пикетирования», «целевой направленностью» которого является «публичное выражение мнения, связанное с доведением до общественности социально значимой информации, по факту разрушения жилого дома в г. Днепропетровске». Обратите внимание на новояз: не «по факту» убитых российской ракетой, а «по факту разрушения дома». Как вы понимаете, «пикет» — это цветы и свечи. Марка Серова, восстановившего этот мемориал, арестовали на восемь суток за «нарушение правил проведения митинга».
В ночь на 28 апреля российская ракета попала в жилой дом в Умани — погибли более 20 человек. На этот раз правоохранители решили не допустить никакого «цветочного протеста». Они окружали многие потенциальные места мемориалов и не подпускали к ним людей. Уже возникшие мемориалы быстро разбирались.
Желающих возложить цветы запугивают. Это делается в три шага:
- Испугать и не подпустить. «В Москве на “Киевской” (радиальной) у известного панно сегодня дежурят три мента. Старушку с двумя гвоздиками вытолкали», — рассказала свидетельница происшествия в моем телеграм-канале «(Не)занимательная антропология». Возле памятника Лесе Украинке полицейские фотографировали людей, возлагающих цветы, и спрашивали их домашние адреса.
- Задержать и демонстративно увезти с места событий — и важно, чтобы другие потенциальные участники видели, что происходит.
- Составление протоколов — с последующим штрафом, административным арестом или попыткой «пришить» уголовное дело.
Еще один способ борьбы с «оружием слабых» — это перехват повестки. После удара по Днепру 14 января у памятника «Дети войны» в Воронеже возникает народный мемориал, куда кладут цветы и игрушки. Но 25 января — это день освобождения Воронежа от фашистов. 25 января по городскому телевидению показывают сюжет с кадрами того же самого народного мемориала, озвученными текстом о том, что «горожане несут цветы в честь годовщины освобождения от немецких захватчиков». Про Днепр, конечно, ни слова.
Перехватом повестки занимаются и «военкоры». Они призывают создавать «народные» мемориалы в память о Владлене Татарском или к годовщине гибели людей в Одессе 2 мая 2014 года.
Сейчас правоохранители главным образом обращают внимание на мемориалы в Москве и Петербурге. Но после того как российская ракета убила в Умани 23 человека (из них четверо, напомню, дети), мемориалы памяти жертв этой агрессии возникли в 26 российских городах. Пока полиция сражалась с цветами в мегаполисах, люди несли цветы к «украинским» памятникам в областных центрах и даже совсем небольших городах, таких как Искитим или Шумерля.
Да, сегодня силовики борются с «цветочным протестом», считая его актом неповиновения, но полностью остановить его неспособны.
Во-первых, у «цветочного протеста» нет лидера. Он относится к числу так называемых copycat non-hierarchical movement: активист Х слышит, что в соседнем городе активист Y сделал интересную штуку, и повторяет — порой по-своему, меняя форму высказывания. Нам сейчас трудно поверить, но ровно так создавался в 2012–2013 годах «Бессмертный полк». Активисты в разных городах услышали об инициативе томских журналистов и начали делать что-то подобное у себя. Затем, как мы знаем, акцию присвоило государство.
Во-вторых, участники «цветочного протеста» — это совершенно разные люди. К примеру, мемориал в Барнауле после удара ракетой по Днепру создала не политическая активистка, а 15-летняя девушка Софья В., за что ее маму оштрафовали за неисполнение родительских обязанностей. Некоторые узнают о новых формах сопротивления в оппозиционных телеграм-каналах, а некоторые решили сделать это без всяких «подсказок».
В-третьих, такой протест непредсказуем географически. Москвичей отпугнули от памятника Леси Украинки — они стали класть цветы к памятнику Тарасу Шевченко. В Ижевске возникло два места, куда можно принести цветы. А наша собеседница в Благовещенске, испугавшись полиции, просто опустила цветы в Амур.
«Оружие слабых» становится все эффективнее. Несогласным в России внушают: «Вы в меньшинстве», «Все вокруг за». Но возникающее из-за этого чувство одиночества не обязательно деморализует — оно и объединяет россиян, выступающих против войны. Да, добиться эффекта «мы вместе» трудно. Все давно выучили, что коллективный протест в России невозможен, но ведь остаются одиночки par excellence. Эти одиночки не могут выйти с плакатами вместе: их задержат. Но каждый сам по себе может принести к памятнику цветочек — а потом сесть на скамеечку неподалеку и смотреть, как растет гора цветов. И понимать: есть еще люди, такие же, как я, которые, наверное, сидят на других скамеечках и тоже смотрят. И тоже ждут.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
