25-летняя Ольга Лизункова работала преподавательницей английского и немецкого языков в институте в поселке Воротынец Нижегородской области. Но она решила уволиться из-за того, что ее высказывания о войне, мобилизации и Путине не понравились студенткам и администрации вуза. Вскоре после этого она уехала из России, а суд оштрафовал ее по статье о «дискредитации» армии. В конце марта в телеграм-канале ASTRA написали о возбуждении уголовного дела против нее. Лизункова рассказала «Холоду» о том, что с ней происходило последние полгода.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Поверила мнению мамы — и устроилась в университет
Я училась на переводчика в чебоксарском университете. После пар подрабатывала в «Макдоналдсе», а потом устроилась преподавателем в частную языковую школу и начала учить детей английскому. Но мне хотелось вернуться в Воротынец (поселок, где родилась Ольга, находится в 100 километрах от Чебоксар и в 140 километрах от Нижнего Новгорода. — Прим. «Холода»). Поэтому, получив диплом, я еще год отработала в частной школе и уволилась.
Тогда я мечтала, что приеду и открою свою школу иностранных языков. Но мама сказала, что ко мне никто не пойдет: мол, сначала надо устроиться на какую-то официальную работу, набраться преподавательского опыта. Я поверила и в сентябре 2021 года устроилась преподавать английский и немецкий языки в филиал Княгининского университета, который находится прямо в нашем Воротынце.
Сперва мне очень нравилось. Заведующий моей кафедрой и директор нашего института — совершенно замечательные люди. Они говорили, что каждый преподаватель может иметь свое мнение. Я ходила на митинги, публиковала фотографии оттуда в своих соцсетях, и никто мне и слова не говорил. На работе у нас не было никаких споров на политические темы.
В день, когда началась мобилизация, я была на больничном. Вышла на работу через два дня — 23 сентября. На одной из пар студенты спросили про мое отношение к происходящему. Я им сказала, что крайне негативно отношусь к войне, что есть разные способы избежать мобилизации. У меня спросили, что будет, если повестка придет моему мужу. И я сказала, что лучше уж он сядет в тюрьму, чем пойдет в военкомат.
Мне показалось, что кто-то из студентов снял меня на видео. Я запереживала и обратилась за советом к знакомому, который работает в независимом медиа «Сердитая Чувашия». Он порекомендовал связаться с «Альянсом учителей». Там мне сказали, что, пока нет никакого доноса, переживать рано: все равно на этом этапе ничего сделать для собственной защиты нельзя. При этом в «Альянсе» сказали, что остаются на связи, — меня это успокоило.
Угрожал, но обещал, что все ограничится внутренним расследованием
На следующий же день, утром 24 сентября, заместитель директора института отстранил меня от занятий. Когда это случилось, и завкафедрой, и директор, с которыми мы были в хороших отношениях, ушли в отпуск. Все решал заместитель директора Николай Смирнов. Так я и узнала, что он не такой приятный, как его коллеги. Насколько я знаю, он метит в депутаты от «Единой России» — видимо, поэтому старается быть угодным власти уже сейчас.
Смирнов сказал, что «получил информацию от студенток, что вместо занятий я якобы “пропагандирую против“ политики российской власти и чуть ли не агитирую студентов садиться в тюрьму, чтобы избежать мобилизации. Еще Смирнов угрожал мне, говорил, что за мои высказывания меня могут признать «иноагентом» и завести уголовное дело. При этом несколько раз повторил, что не хочет проблем ни себе, ни мне, поэтому заявлять в правоохранительные органы дальше не собирается, мол, ограничимся внутренним расследованием. Я написала объяснительную и ушла домой.
25 сентября я сама позвонила Смирнову и сказала, что хочу уволиться. Я решила, что не хочу работать с таким начальником, который, вероятно, в будущем может и вовсе стать директором нашего института. Да и преподавать студентам, которые донесли на меня, было неприятно. В этот же день я написала заявление об уходе и отнесла его в отдел кадров; 26 сентября меня уже полностью рассчитали. Я думала, что все закончилось, и начала искать учеников для репетиторства.
Но еще через несколько дней мне позвонила коллега из института. Она рассказала, что к ним приходили сотрудники полиции и допрашивали «по моей ситуации» преподавателей и студенток. Так я поняла, что против меня завели административное дело и что о ситуации все-таки стало известно за пределами института. В этот момент я впервые задумалась об отъезде из России.
Очень скоро меня вызвали на допрос в полицию. Там объяснили, что мне вменяют административку по статье о «дискредитации» армии. Я не стала давать показаний, сославшись на 51-ю статью Конституции. Полицейский, который брал показания, оказался знакомым моего папы. У нас маленький поселок, и все друг друга так или иначе знают. Он начал расспрашивать меня про репетиторство, даже хотел своего сына ко мне отправить, чтобы подтянуть английский. Все было достаточно уважительно и дружелюбно.
Я даже не искала адвоката, потому что не чувствовала в этом необходимости. Полицейский, с которым я общалась, сказал, что на следующий день мое дело передадут в суд. И как раз в день суда со мной связалось какое-то издание и попросило дать комментарий по моей административке. Я сначала не поняла, откуда они обо мне узнали.
Огромное количество сообщений от незнакомых людей
Уже после разговора с журналистом я открыла «ВКонтакте» и увидела, что за утро мне пришло огромное количество сообщений от незнакомых людей. Начала читать. Кто-то писал: «Вы такая молодец, вы все правильно сказали». Очень благодарили и поддерживали меня. Я спросила у одного из тех, кто прислал мне сообщения, откуда они вообще про меня узнали. И мне скинули ссылку на телеграм-канал Baza, который сделал пост про мое административное дело. Я очень удивилась, потому что формулировки в публикации Baza были один в один как в самом деле.
В тот момент я сидела на кухне с мужем, пила кофе. Муж предупредил, что я могу наткнуться и на плохое сообщение — тогда весь день будет испорчен. Но я продолжала читать, потому что чувствовала поддержку от хороших сообщений. Открываю очередное сообщение и читаю: «Суициднись, шлюха!» В других сообщениях было написано: «Желаю, чтобы ты сдохла», «Хорошо скакать на украинском члене?», «С кем из ФБК ты переспала?» Были еще голосовые сообщения, но их я даже не стала слушать.
Я человек непубличный, не привыкший к хейту, — меня это очень впечатлило. Стало тревожно и страшно за свою безопасность: писали еще и про то, что меня найдут и причинят какой-то вред. Я даже какое-то время не выходила из дома одна, когда муж был на работе. Сменила фамилию во «ВКонтакте», закрыла страничку, тогда они стали писать моему мужу. Запомнилось, как ему написали: «Усмири свою шмару».
Потом публикацию о моем административном деле опубликовали в паблике моего поселка. Я подумала, что это конец моей репутации. Но оказалось, что нет: даже несколько новых людей ко мне записались на репетиторство.
После того как мои родители увидели в паблике сообщение обо мне и узнали о моей административке, они приехали ко мне домой. С порога стали на меня кричать: мол, чем ты думаешь, что ты планируешь изменить своими словами. Мама с папой у меня поддерживают войну — у нас на этой почве, конечно, были споры. В конце концов мы решили ограничить общение до минимума, но совсем терять с ними связь мне не хотелось.
В тот день родители сказали, что нам с мужем надо уезжать из России — но не для нашей безопасности, а чтобы им тут легче жилось. Мол, их с папой из-за меня могут уволить (мама работает в администрации, а папа — учитель физкультуры в школе). Тогда я укрепилась во мнении, что надо эмигрировать, и начала готовить квартиру к продаже. Хотелось продать срочно и за наличные, поэтому продали за копейки. В тот же день мы сели в машину и уехали из России.
Не постеснялись наврать
Все это было уже в конце октября. Через месяц состоялось судебное заседание, где меня признали виновной в «дискредитации» армии и оштрафовали на 30 тысяч рублей. Мой адвокат — к тому времени я уже его нашла — подавал апелляции, но решение осталось неизменным.
Знакомый из «Сердитой Чувашии» предложил организовать сбор денег на штраф. Он опубликовал пост, и 30 тысяч довольно быстро собрали. Для того чтобы поблагодарить людей, которые помогли деньгами, я записала небольшое видео, где еще раз проговорила, что мобилизация бессмысленна, развязанная война преступна, а Путин — военный преступник, который будет сидеть на скамье подсудимых.
С тех пор все как-то успокоилось, но в конце марта мне написали журналисты из телеграм-канала ASTRA и сообщили, что на меня завели уголовное дело из-за повторной «дискредитации» армии (далеко не все такие сообщения в телеграм-каналах подтверждаются; в случае дела Лизунковой никаких официальных подтверждений о том, что дело заведено, пока нет. — Прим. «Холода»). Поводом якобы стало как раз видео в канале «Сердитая Чувашия», где я называю войну преступной.
Когда об этом узнал мой адвокат, он сказал, что дело возбуждено неправомерно, потому что, если следовать логике российского законодательства, повторной «дискредитацией» могут признать высказывание, произнесенное после вступления в силу решения об административном наказании. Свое видео я записала в конце декабря, а решение после двух апелляций вступило в силу только в феврале этого года. Поэтому, как он сказал, следователь должен закрыть дело. Надеюсь, так и будет.
Возвращаться в Россию в ближайшее время я не планирую. Сейчас получаю диплом, чтобы иметь право преподавать в других странах, кроме России. Муж раньше работал продавцом в магазине, а теперь учится на программиста. Возможно, мы больше никогда не приедем в Россию.
Я читала в материалах дела показания и студенток моей группы, и коллег из института, и заместителя директора. Они там понапридумывали такой бред. Якобы я им на занятии рассказывала, что знаю рецепт «коктейля Молотова», и агитировала поджигать военкомат. Ничего этого я не говорила никогда. Не постеснялись наврать.
Цитаты из показаний, которые против Ольги Лизунковой дали студентки и заместитель директора (авторская грамматика и пунктуация сохранены):
«…Она начала говорить, что бы наши парни не брали повестки, что лучше отсидеть в тюрьме, чем идти воевать. Далее она сказала, что у нее есть какой-то рецепт для изготовления поджигательной бомбы и если нам интересно, то мы могли бы лично обратиться к ней за рецептом <...> Также она привела пример, что Россия на Украину напала в 4 утра, типа как в вторую мировую немцы на нас. Дала понять, что В.В. Путин такой же как Гитлер <...>. Ранее она такого не уроках не говорила, в первые от нее это услышала 23.09.2022 года. Какой либо неприязни к Лизунковой я не испытываю, она для меня просто учитель».
«…Она сказала, что ее мужа она не отпустит, лучше он сядет в тюрьму, чем пойдет воевать за Россию против Украины, так как Украина сильнее и наш народ, который забирают на войну идет в роли “пушечного мяса” <...> так же говорила, что при власти сидит «старый маразматик».
«…От одной из студенток мне поступила информация, что Лизункова О.В. во время занятий вместо лекций, высказывала агитирующие высказывания по поводу того, что Украина сильнее России и проиграет войну. Также призывала поджигать военкоматы, так как единственный выход, чтобы защитить своих родственников. Я посоветовал студентам, записать ее на диктофон, а потом решил, что сам запишу лекцию Лизунковой О.В. 23.09.2022 года я незаметно положил свой сотовый телефон в кабинет, послушал ее, запись оказалась только несколько минут. При прослушивании аудиозаписи я услышал, как Лизункова О.В., голос которой я хорошо знаю и узнал на аудиозаписи, что Россия шантажирует другие страны отключением газа, ядерным и биологическим оружием. Россия проиграет».
Произошедшее, конечно, сказалось на моем состоянии. Теперь я хожу к психологу, чтобы стало полегче. Много думаю о доносе, который на меня написали студентки. Спустя полгода я все еще задаюсь вопросом, почему девочки это сделали. Полагаю, что, если доноса не было бы, я бы не прекратила высказываться.
Моя позиция не изменилась: мне не стыдно ни за одно сказанное слово. При этом есть странное ощущение, что мы вернулись во времена доносов, когда за ваше мнение может приехать черный воронок. Только сейчас это серебристый УАЗ «Патриот» с надписью «Полиция».
