В ноябре 2022 года белорусские «Киберпартизаны» взломали внутреннюю сеть «Главного радиочастотного центра» (ГРЧЦ) — это одна из «дочек» Роскомнадзора. Благодаря этим данным «Важные истории» смогли установить личности тех, кто работает на одну из главных машин российской цензуры. «Холод» рассказывает, что о них известно.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Как работает система слежки
Офис «Главного радиочастотного центра» находится в Москве. Его сотрудники мониторят «иноагентов», ищут «фейки» о российской армии, блокируют СМИ, разрабатывают программы для глобальной слежки за россиянами в интернете, а также оберегают Владимира Путина от обидных постов.
Другая обязанность сотрудников — составлять отчеты, которые потом отправляются в МВД, ФСБ и другие ведомства через внутренний мессенджер — «кабинет оперативного взаимодействия». У силовиков тоже есть к нему доступ.
В этом мессенджере несколько тематических чатов. Найдя неугодную власти информацию, цензор отправляет ее в один из этих чатов. Например, сотрудник ГРЧЦ Андрей Ширшов в конце июня выяснил, что «Радиоканал Мелодия» трижды в сутки транслирует гимн Украины, и отправил соответствующий донос в чат «Экстремизм». А в чате «Дестабилизация оперативно» сотрудники ГРЧЦ писали доносы на тех, кому не нравится, что школьников привлекают для сбора гуманитарной помощи мобилизованным.
Некоторые из этих доносов становятся поводом для административных и уголовных дел, другие — для закрытия СМИ или признания их «иноагентами». Кроме того, сотрудники ГРЧЦ пишут отчеты о так называемых точках информационной напряженности — это события и сообщения, которые могут вызвать общественный резонанс.
Как нанимают цензоров
При найме на работу в ГРЧЦ на потенциальных сотрудников составляют характеристики, в которых в том числе указывают, что кандидат не участвовал в митингах в поддержку Алексея Навального или других оппозиционеров.
Новым сотрудникам присылают инструкцию, в которой просят не публиковать «провокационный личный контент», не комментировать свою работу в ГРЧЦ, а также не критиковать Роскомнадзор или связанные с ним организации.
ГРЧЦ также сотрудничает с ведущими вузами страны: например, с МГУ, Московским государственным юридическим университетом, Финансовым университетом при Правительстве России. Сотрудники ГРЧЦ читают студентам лекции, за которые им доплачивают по 20 тысяч рублей, и там же набирают практикантов. Обычно им поручают рутинную работу, но тем, кто «отличился», предлагают выполнить тестовое задание и постоянное место.
Одну из кандидаток на должность цензора, например, попросили найти в интернете сообщения о здоровье Путина. «При возможности — выявить распространителей и первоисточники, медийные лица, которые также участвовали в распространении таких фейков. Воздержаться от декларирования своих политических взглядов. Максимальный фактаж и нейтралитет», — писал ей глава дежурного отдела мониторинга Кирилл Золотов.
Студентке политфака МГУ Анастасии Шеремето досталось другое задание: ее просили подготовить справку о конфликте главы Чечни Рамзана Кадырова с семьей Янгулбаевых. Когда Шеремето позвонили журналисты, она бросила трубку после короткого разговора, в котором отрицала, что делала такое тестовое и что работает цензором.
Кто следит за россиянами
Сотрудники ГРЧЦ, судя по всему, действительно очень боятся публичности.
30-летняя Кристина Мосенз занимается мониторингом средств массовых коммуникаций. Именно ее подчиненные составляют справки для признания людей и организаций «иноагентами». Однажды Мосенз пыталась инсценировать собственное задержание, лишь бы не разговаривать с журналистами. Когда они позвонили ей, трубку взял мужчина, который заявил, что «Кристина Евгеньевна уже два дня как задержана за экономические преступления». Однако уже через несколько дней она отвечала сама. Но после вопроса о том, зачем она работает на цензуру, попросила больше ей не звонить.
Всего в ГРЧЦ работают более пяти тысяч человек. После начала войны в Украине работы у цензоров стало больше и многие начали увольняться, но на их места всегда приходили новые люди.
После взлома данных ГРЧЦ многие сотрудники закрыли свои соцсети и поменяли ники. Руководство пообещало своим сотрудникам попытаться удалить информацию о них из телеграм-ботов по «пробиву» людей — и один из крупнейших сервисов согласился помочь цензорам. Также руководство даже посоветовало своим сотрудникам сменить паспорта.
Некоторые работники ГРЧЦ иногда все же отходят от правил и хоть и коротко, но все же общаются с журналистами. Например, 37-летняя начальница отдела мониторинга федеральных СМК Ольга Прудникова — она собирала у других сотрудников справки для признания людей «иноагентами», а также объясняла им, как следить за СМИ. Это она поручила найти на сайте «Новой рассказ-газеты» негативные материалы «по отношению к действующей власти и СВО». Через неделю после этого медиа заблокировали.
На вопрос журналиста, почему она этим занимается, Прудникова ответила, что «все зарабатывают так, как умеют».
Сколько платят за доносы
Временно исполняющий обязанности гендиректора ГРЧЦ Руслан Нестеренко в среднем получает более 640 тысяч рублей в месяц. Директор в сфере средств массовых коммуникаций Игорь Иванов зарабатывает столько же. Руководителям департаментов платят около 100 тысяч рублей без учета премий.
Есть и особо ценные сотрудники, которым руководство готово повышать оклады. Начальнику отдела машинного обучения Андрею Невзорову «выбили» зарплату в 250 тысяч рублей, чтобы он «не сбежал».
Главное преимущество работы в ГРЧЦ для мужчин — бронь от мобилизации. Этим вопросом занимался глава департамента цифровой трансформации Денис Касимов, и, вероятно, ему удалось добиться того, чтобы цензоров не забирали на фронт. За это ему предлагали выписать премию в размере одного оклада.
Когда мобилизация только началась, брони у цензоров не было и повестки им вручали прямо на рабочем месте. Да и с бонусами в компании все не так радостно, как кажется на первый взгляд. В ноябре 2022 года сотрудники компании жаловались, что работы прибавилось, а зарплаты стали меньше.
«Мы уже вообще весь цикл выполняем — и мониторим, и правовую базу подгоняем, и текстовку… только зп все меньше. <...> Сидим здесь, копейки собираем, даже гроши на жратву отобрали», — писали сотрудники дежурной службы Константин Малинин и Денис Палагичев.
Но не все сотрудники ГРЧЦ пишут доносы исключительно за зарплату или льготы от государства. Бывший старший смены в дежурном отделе мониторинга СМК Руслан Махалов, чей компьютер удалось взломать хакерам, считает, что государство имеет право на цензуру.
«При всей моей абсолютно здоровой нелюбви к некоторым явлениям вроде коррупции, сокрытия фактов о ней и тому подобного мне кажется, что государство имеет право себя обезопасить тем путем, которое в нем принимается большей частью общества. Но даже если государство, допустим, функционирует не так, как хотелось бы мне, то я бы сам у себя дома хотел решать эти проблемы, понимаете?» — написал он журналистам, уволившись из ГРЧЦ.
К слову, именно Махалов писал доносы в Генпрокуратуру на публикации, в которых сообщалось об убийствах мирных жителей в Украине и потерях российской армии.
