24 февраля депутат екатеринбургской городской думы от «Справедливой России» Алексей Холодарев публично выступил против «спецоперации» в Украине и заявил, что Владимир Путин «должен предстать перед судом». Спустя два месяца Холодарев написал в своих соцсетях еще один пост с просьбой не звать его на мероприятия в поддержку Путина и «его преступных действий». В итоге депутата исключили из партии и составили административные протоколы за дискредитацию Вооруженных сил России, по одному из них суд уже присудил ему штраф в 40 тысяч рублей. «Холод» поговорил с Холодаревым.
Вы говорили, что с 2008 года выходили на протестные акции. Как так вышло, что вы придерживались оппозиционных взглядов, но при этом вошли в «Справедливую Россию» и четыре года назад избрались в гордуму в составе прогубернаторской коалиции?
— Все происходило постепенно. В 2008–2009 годах были акции протеста хаотичные. Я знал, что [соратник Алексея Навального; депутат гордумы с 2009 по 2013 год Леонид] Волков что-то собирал, когда была история с фонтаном (10 апреля 2010 года в Екатеринбурге состоялся митинг против любого строительства на площади Труда без согласования с жителями города. — Прим. «Холода»), но с ним я никогда не общался и не пересекался.
В 2013 году мой друг Илья Лобов избирался в гордуму, и он позвал меня поучаствовать в выборах в качестве спикера. Я занимался продажами IT-систем, очень много встречался с клиентами, и Лобов мне предложил рассказывать [про него избирателям] вечером после работы во дворах. Я взял в команду своих друзей-айтишников, и мы разработали технологическую программу, как мы обойдем все дворы, как перестроим текст речи, чтобы достучаться до каждого. Так я втянулся. На одном из партсобраний, где собирались все кандидаты, выдвинутые на выборы от партии, я предложил сделать городское движение. На этой волне меня позвал в Москву [лидер «Справедливой России»] Сергей Миронов и предложил построить единую систему для Центра защиты прав граждан (партийный проект, где россияне могут получить юридическую помощь; существует с 2014 года; был поддержан Владимиром Путиным — Прим. «Холода»). Мы разработали для программы первые кейсы, а потом партия это все расширила. То есть я непосредственно в этом проекте участвовал. К 2018 году я уже был два раза кандидатом на выборах (в 2016 году — на выборах депутатов заксобрания Свердловской области, в 2017 году — на выборах депутатов думы Сысертского городского округа. — Прим. «Холода»).
А в 2018 году, когда вы баллотировались в гордуму, у вас какие политические взгляды были?
— О том, что у нас один гражданин занимает руководящий пост более 20 лет, я всегда негативно отзывался. О действиях правительства тоже негативно отзывался. В 2016 году мы начинали кампанию «Делай или уходи!» по всей стране, и я был замруководителя федерального избирательного штаба «Справедливой России». Была хорошая кампания, мы ставили условия: правительство должно либо наши требования принять, либо уйти в полном составе в отставку, но тогда все резко свернули, остановили финансирование кампании, инвесторов убрали от партии.
В 2014 году, когда случилась первая украинская история, я ровно то же самое заявил, что и сейчас. Я считаю, что это одна и та же история. Для меня тогда это было еще ближе, потому что мой отец родом из Донецкой области, города Снежное (находится под контролем самопровозглашенной ДНР. — Прим. «Холода»), где упал самолет (пассажирский боинг компании «Малайзийские авиалинии» был сбит 17 июля 2014 года неподалеку от Снежного. — Прим. «Холода»). Там у меня живет брат, оттуда из-за этих событий уехала сестра, я там провел полдетства. Для меня это такая же родина, как и Россия. Поэтому взгляды на эту ситуацию у меня никак не поменялись с тех пор. Но я не верил, что дойдет до того, до чего дошло 24 февраля. Мне это казалось нереальным сценарием.
24 февраля вы написали на фейсбуке пост, в котором говорилось, что «террорист Путин должен предстать перед судом». Как на пост отреагировали ваши коллеги-депутаты, однопартийцы, звонили вам откуда-нибудь после публикации?
— Конечно, мне звонили из аппарата партии, попросили пересмотреть свои взгляды и дали мне на это сутки. На это я ответил, что моя личность формировалась 45 лет и за сутки я свои взгляды не поменяю. Спустя несколько дней мне звонил руководитель регионального отделения партии, говорил: «Ты знаешь, что тебя хотят исключить из партии?». Потом выяснилось, что 26 февраля уже было подписано решение о моем исключении, меня не уведомили. Был ряд депутатов Госдумы, которые позвонили, узнав, что меня исключили из партии, и поддержали. Понятно, что депутаты более низкого уровня, мои друзья, меня тоже поддержали. Многие говорили, что такого не могут позволить себе сказать, что завидуют: «Ты можешь сказать, а мы — нет». Несколько справедливороссов позвонили и сказали, что я не прав, но это такие люди: сегодня справедливороссы, завтра — единороссы.
По вашим ощущениям, большинство депутатов гордумы какой позиции придерживаются насчет войны?
— По моим ощущениям, большинство людей в гордуме хотят быть в стороне от этой истории — не запачкаться и не подставиться. Есть люди, которые откровенно поддерживают, но их, наверное, пара человек. Есть те, кто мне говорил: «Алексей, ну ты же правду сказал. Как же так происходит?».
Для вас было неожиданным, что вас исключили из партии?
— Обсуждение с коллегами было, что это возможно. Я озвучивал свою позицию, что я сам не выйду ни из партии, ни из думы. Пусть будут конкретные люди, которые проголосуют за исключение.
А с кем-то из высшего совета партии вы потом пытались поговорить, выяснить, за что конкретно вас исключили?
— Нет. Во-первых, если бы на местном уровне что-то решили, то я бы мог спросить. Во-вторых, то, что сейчас Сергей Михайлович Миронов вещает во всех соцсетях… Я не знаю ни одного человека, который более рьяно поддерживал бы действия президента. Понятно, что в партии есть вертикаль, которая заключается в том, что никаких выборных позиций нет: все руководители региональных отделений назначаются сверху, и сейчас нет смысла бороться. Понятно, что Миронов подписал это решение сам.
А когда вы баллотировались от справоросов, это не было понятно?
— Конечно, было. Мне это было очевидно и до 2013 года, почему я и не хотел изначально заниматься кампанией Лобова. Несколько месяцев я его игнорировал, а потом он меня убедил, что они занимаются благим делом. Первое, что я ему сказал: «Сергей Михайлович — человек понятно чей, и вся эта партия фейковая». Он мне ответил: «Ну да, а какие у тебя варианты? На митингах воевать или с нами благое дело делать». К 2018 году я вел несколько внутрипартийных айтишных проектов. Наверное, все, что там есть, на самом деле. Мы начали с малого: с учета обращений граждан, вели полевую работу. Мы сделали проект «Справедливый наблюдатель» — это была единственная возможность пойти наблюдать на выборах, потому что всех разогнали, всех позакрывали, были проблемы с финансированием. Мы собрали 120 тысяч заявок. Центр защиты прав граждан — наполовину моя идея. По всей стране расположены центры, в которых сидят юристы и обрабатывают обращения людей. Сейчас это финансирует Министерство труда.
26 апреля, когда уже был принят закон о фейках, вы опубликовали еще один пост-призыв к «фашиствующим zалупинцам», как вы их назвали, прекратить вас звать на мероприятия в поддержку Путина.
— Там была конкретная ситуация: мне прислали приглашение, в котором говорилось, что в 2014 году произошла трагедия в Одессе (2 мая в результате столкновений между сторонниками Евромайдана и пророссийскими активистами и пожара в Доме профсоюзов погибли 48 человек, еще 250 пострадали. — Прим. «Холода»), а во втором предложении, что надо одобрить действия президента Путина. То есть человека, которого я считаю виновным в том, что произошло в 2014 году в Одессе, нужно поддержать. Это меня напрягло. Я параллельно несколько дней думал о том, что надо каким-то образом донести [свою позицию] оболваненным людям, которые выстраиваются в букву Z. Я думал, как бы об этом сказать. Получилось так, что пост в точку был, и ночью даже граждане в Москве завелись и никак не могут остановиться (на пост на своем YouTube-канале отреагировал Владимир Соловьев. — Прим. «Холода»). Граждане обычные писали мне в личку, что я молодец. Но потом кто-то написал обо мне в группе «Волонтерская рота Боевого братства» (прокремлевское молодежное движение . — Прим. «Холода»), начался большой негатив. Мне писали люди с левых закрытых аккаунтов.
То есть это была организованная травля.
— Я решил все это проанализировать. Заходил на страницы людей, которые мне писали, смотрел, кто у них в друзьях, в каких группах состоит. Так я и выяснил, что этих людей очень немного: те, кто пишут, — это одна сотая от численности группы. Из всех, кто мне писал, у 90% были закрытые страницы с двумя-тремя друзьями, а вместо фотографии профиля — какая-то ерунда. Я решил их начать банить. После этого комментарии прекратились.
Правда ли, что спикер гордумы Игорь Володин попросил помощи у Сергея Миронова внести в Думу некий законопроект, чтобы появились основания лишить вас мандата?
— У нас же есть законы имени кого-то. Вот будет закон имени Алексея Холодарева. Единственное, что я знаю достоверно — Андрей Кузнецов, руководитель регионального отделения партии, депутат Госдумы, поручил юридической службе подготовить законопроект, по которому партия может отзывать мандат своего депутата. Вполне возможно, что его и примут. Здесь-то реальная опасность родине.
Основания лишить вас мандата могут появиться, если, например, на вас заведут уголовное дело. Вы сейчас в России? Не опасаетесь уголовного преследования?
— Да, я в Екатеринбурге. Конечно, опасаюсь. Но пока нет никакого уголовного дела, и сейчас я стараюсь выражаться более сдержанно с точки зрения законодательства. Понятно, что мне не хочется попадать под статью, но это не значит, что я поменяю свое мнение и перестану его доносить, по крайней мере, там, где его можно донести.
Сейчас не сожалеете, что вы состояли в «Справедливой России»?
— Нет, совершенно нет сожаления. Я для себя не видел другого нормального способа что-то делать в политике, хоть и мое мнение очень часто не совпадало с генеральной линией партии. Я сделал два проекта, за которые мне не стыдно ни перед кем, — это были хорошие вещи для людей, и неважно, какая партия это реализовала. Исключили и исключили. Все, значит, начался новый этап.
Если лишитесь мандата, что будете делать?
— У меня будет больше времени на мою работу. Муниципальный депутат не получает зарплату. У меня есть небольшой бизнес, я сам веду проекты.
Вы говорили, что часть бизнеса вы сейчас перевозите в Грузию. Думаете уезжать?
— Конечно, сегодня все здравые люди не исключают, что, возможно, придется эмигрировать. Но пока серьезных планов нет.
А как ваша семья, поддерживает вашу позицию?
— Меня все поддерживают. В прошлом году моя старшая дочь приехала, чтобы познакомить меня со своим молодым человеком. Выяснилось, что он из Украины, из Днепропетровска (сейчас город называется Днепр. — Прим. «Холода»), и вся его семья находится там. Когда начались все эти действия, всей его родне пришлось сидеть в подвале. Мне дочь звонит, рассказывает это все, и я понимаю, что она хочет найти поддержку, спрашивает меня: «Ну ты-то против войны?». Естественно, я против.
