Во время второй акции в поддержку оппозиционера Алексея Навального 31 января светооператор Московской филармонии Станислав Семенюк вывел на стену концертного зала имени Чайковского надпись «Свободу политзаключенным» перед началом концерта. Он рассказал «Холоду» о давлении, с которым столкнулся после этого, и о последующем «увольнении по собственному желанию».
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Я сам написал заявление об увольнении, потому что в воскресенье, 31 января, уже на втором отделении концерта меня отстранили от доступа к пульту управления светом и от рабочих компьютеров. Начальство сказало, что я отстранен от работы на сцене, поэтому оставалось работать только на складах. Некоторые друзья советовали мне остаться и понаблюдать за ситуацией, но я, честно говоря, не был готов больше двух недель проводить в позиции обычного техника, то есть паять провода и подметать склады, поэтому я решил уволиться.
Сегодня я получил письменный выговор за этот инцидент. Там говорилось, что я повредил имиджу Московской филармонии и внес изменения в работу другой службы, которая отвечает за транслируемый текст. Это действительно была исключительно моя инициатива — так я выразил обеспокоенность тем, что происходит в последние годы. В воскресенье у нас на работе не было никаких начальников, в нашей службе я был ответственным за все, что происходит на сцене, и я принял такое решение.
Это было спонтанно. С 10 утра я наблюдал за контентом «Дождя» (объявлен «иностранным агентом». — Прим. «Холода»), видел, что происходит в моем родном городе Петербурге и в Москве. Конечно, недовольство происходящим в стране копилось долго. Политикой я интересуюсь давно, со школьных лет, наверное. Помню, когда выпустили из тюрьмы Михаила Ходорковского, - я тогда жил и работал в Петербурге, - у меня было желание до того, как его неожиданно переместили в Германию, поехать в Петрозаводск и выразить ему уважение и почтение за то, что ему пришлось пережить.
Повлияли на меня и события 2012 года, история с «Тангейзером» в Новосибирске. В этом году я ездил во Внуково встречать Навального, для меня все прошло хорошо, меня не забрали. Но никого из приехавших его поддержать не пускали на расстояние даже десяти метров от входа в аэропорт, и это произвело на меня удручающее впечатление. Когда все это лицемерие перед тобой разыгрывается, неприятно.
Я хотел присутствовать на шествиях 23 и 31 числа, но, к сожалению, был на работе. Из этого желания присутствовать и оказать поддержку всем, кто выходит в мороз, и родилась эта акция.
Конечно, это был крик души, возможно, необдуманный, матушка моя переживает теперь за мою судьбу и дальнейшую профессиональную деятельность. Ее тоже можно понять, но я не вижу для себя уже других вариантов: надоело молчать, тем более, что это были всего два слова, не оскорбляющие никого, не призывающие к насилию. И вот такие санкции, такая шумиха, из-за двух слов? Пять-десять раз по 15 секунд в одном зале на 800 человек? Это для меня удивительно.
Надпись убралась естественным образом, у нас проекция запускается перед концертом во время прохода зрителей. Когда прозвенел звонок, я погасил проекцию. Честно говоря, я не ожидал, что кто-то в этом слайде что-то заметит, потому что по 15 секунд эти слайды крутятся, поэтому в общей сложности надпись можно было увидеть раз шесть-семь. Понятно, что мы живем в XXI веке и все разлетается мгновенно, но...
После трансляции надписи на стену концертного зала, буквально через пару минут после начала дневного концерта (это в два часа дня) мне позвонил начальник, а потом приехали все, кто так или иначе связан с нашей службой. Меня отстранили от управления светом и отпустили домой, потому что вечернего концерта у нас не было.
Честно говоря, про администрацию филармонии не могу ничего сказать, но мне передали несколько слухов, что это может отразиться на каком-то федеральном финансировании, может, кого-то лишат премии, я не знаю. Кто-то сказал мне, что начальнику охраны звонили из ФСБ из-за этого случая. Я не знаю, насколько это правда, но я принял решение вчера вечером предать это огласке. Вообще я раньше не планировал публично это рассказывать, но после того, как до меня дошли несколько слухов, я подумал, что стоит предать это максимальной огласке, предотвратить санкции в отношении других. Я не хочу, чтобы пострадали мои коллеги, с которыми я 5 лет работал.
Я не планировал пиариться на базе филармонии, у меня нет тиктока, инстаграма, магазина с наклейками, ничего такого. Я сначала запустил эту проекцию, а потом убрал через пару минут, одумавшись. А потом снова написал, по одной простой причине: ну сколько можно! Хочется какой-то человеческой перемены во всем нашем обществе.
Я рад, что много людей выразило мне поддержку. Формально меня не уволили, как это пишут в интернете, но давление моральное, понятное дело, присутствовало. Мне сегодня охранник не выдавал ключи от наших рабочих помещений. Он на всякий случай подстраховался, говорит, там шухер навели позавчера, и решил осведомиться у своего начальника, можно ли мне давать ключи. Его можно понять, я его не осуждаю. Просто удивительно было, когда задают вопрос: «А вам можно ключи давать?». При том, что я уже пять лет почти каждый день получаю здесь ключи, у нас тут были похороны Иосифа Кобзона, ФСО, в общем, все проходило нормально.
Для меня театр — это как вторая семья. В 12 лет я поступил в Театр юношеского творчества (ТЮТ). Это полноценный театр, где дети не только играют в спектаклях, но и обслуживают их как монтировщики, звукорежиссеры, осветители, гримеры и так далее. После экскурсии по всем цехам я выбрал осветительский цех как дополнение к актерскому мастерству. Через какое-то время я решил полностью переключиться на свет: там хорошие преподаватели, и до конца школы я практически каждую неделю по несколько раз приходил, жил и работал в этом театре. И с тех пор я влюбился в эту среду.
Спустя какое-то время кто-то сказал, что в Большом театре кукол в Петербурге ищут осветителя. Я устроился туда, и понеслось. Политические взгляды никогда не мешали моей профессиональной деятельности. Вообще мне всегда казалось, что театральная среда достаточно свободная и открытая для разных взглядов. После театра кукол я много где работал: на выставке «Манифеста 10» в Эрмитаже, в Мариинском театре, например.
А потом мне пришлось переехать в Москву. На тот момент у меня была жена-москвичка, и я принял решение переехать из Петербурга в столицу. Потом мы развелись, но я остался в Москве. В Московскую филармонию я пошел работать, потому что это хорошее, профессиональное место с интересными концепциями. Меня принимал на работу предыдущий начальник, и мы с ним сошлись как творческие люди — он тоже художник по свету. Он предложил мне поработать, это было в принципе интересно до нынешнего момента.
Все это произошло настолько спонтанно, что я пока не знаю, что буду делать дальше. Я по профессии светооператор и кинооператор, поэтому планирую продолжать крутиться и жить. Планируем пока доделать ремонт дома вместе с женой.
Такие маленькие действия, как мой поступок, имеют свою силу. История ХХ века это подтверждает: борьба Ганди за независимость, более ранние события, Мартин Лютер Кинг и другие прекрасные люди, которые делали маленькие дела. Белорусы, например, меня вдохновляют, Хабаровск, пускай даже там пока нет каких-то значительных перемен, но их пример влияет на других. У меня теща, кстати, из Хабаровска, сегодня уже поддерживала меня.
Конечно, в сфере культуры в последние годы заметны ограничения свободы слова. Недавно преследовали директора Большого театра кукол, в котором я раньше работал, Александра Калинина. Это касалось меня опосредованно. Меня вообще оскорбляло, как и многих в сфере культуры, само наличие персоналии Владимира Мединского как министра культуры.
Раньше я думал уехать из страны, но в последнее время я укрепляюсь в мысли, что необходимо оставаться здесь, потому что все, кто мог и хотел, уехали, а я считаю, что это наша страна. Здесь наша культура, и русский язык важен для русского человека. Я считаю, что никуда не нужно уезжать, нужно оставаться и добиваться того, чтобы здесь было то, чем мы наслаждаемся каждый раз в отпуске в Европе. Пусть это будет здесь: свобода мнений, собраний, нормальное отношение к ЛГБТ. Все эти приметы здорового общества должны быть здесь, я, и мои коллеги, и другие люди достойны этого.
3 февраля Московская филармония прокомментировала случившееся, отметив, что в концертном зале собираются люди с разными убеждениями и филармония «не имеет права и желания навязывать им те или иные политические взгляды». В филармонии сочли, что Станислав Семенюк нарушил нормы служебной этики и должностные инструкции, поэтому его отстранили от доступа к пульту управления, сохранив за ним остальные должностные обязанности и зарплату. «Сегодня из сообщений СМИ мы узнали, что Станислав решил уволиться из филармонии, и затем получили его заявление. Нам очень жаль, что инцидент закончился именно так. Мы не ставим под сомнение профессиональные качества Станислава и надеемся, что он не останется без работы», — говорится в посте филармонии в фейсбуке. Станислав в ответ подчеркнул, что речь идет не о политических, а о гуманистических ценностях, и они важны для каждого, кто хоть раз бывал в стенах филармонии. «И да, это исключительно моя личная позиция. Приношу извинения всем, кого это могло тем или иным образом травмировать. Good night. Sleep tight», — добавил он.
