Больше половины всех задержанных на акциях против мобилизации в сентябре — женщины, следует из данных «ОВД-Инфо». В последние годы доля женщин, задержанных на протестах, постоянно росла: на митингах в поддержку Алексея Навального в 2021 году их было 25–30%, а на антивоенных акциях февраля-марта — до 44%. Гендерный историк из Университетского колледжа Лондона и соосновательница «Феминистского Антивоенного Сопротивления» Элла Россман объясняет, почему столь активное участие женщин в протесте не должно удивлять, и рассказывает, как российские феминистки боролись против войн в ХХ веке.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Женское лицо российского антивоенного протеста вызывает все больше интереса со стороны журналистов и аналитиков по все миру: в последние недели меня почти каждый день просят прокомментировать это явление. Часто его рассматривают как нечто уникальное, необычное для России и мира, однако в истории немало примеров, когда женщины объединялись против войн и диктатур и делали это успешно. К сожалению, специфика преподавания истории в России — фокус на государстве и государственных деятелях и игнорирование общественной жизни и низовых политических движений — делает эту часть прошлого практически неизвестной даже для образованного русскоязычного читателя. На помощь приходит женская история, главная задача которой — вводить женщин в учебники, исследования и популярные тексты.
Первая мировая и женское движение в Российской империи
Со второй половины 1850-х годов женское движение в Российской империи переживало подъем. Отдельные его представительницы — например, «феминистский триумвират» из Марии Трубниковой, Надежды Стасовой и Анны Философовой — более-менее известны, но по существу это явление недостаточно обсуждается как в публичной сфере, так и в образовании, в том числе высшем. Вы с трудом найдете курс по истории России, где женским движениям уделялось бы специальное время.
Те немногие исследователи, которые занимаются женским движением, фокусируются на двух крупнейших городах страны — Москве и Петербурге. Мало изучен активизм татарских женщин — сторонниц джадидизма (модернизированный вариант мусульманства). Хотя они так же активно, как упомянутые Трубникова, Стасова и Философова, занимались развитием женского образования и организовали в апреле 1917 года Всероссийский съезд мусульманок, посвященный новому взгляду на женщин в исламе. Самобытная татарская версия исламского феминизма, которая начала развиваться в Российской империи в начале XX века, была уничтожена большевиками и с тех пор остается практически забытой.
Еще одна тема, которую историки обходят вниманием, — антивоенная борьба женщин. Да, главным образом российские феминистки первой волны занимались вопросами образования, избирательного права, положения матерей и незаконнорожденных детей. Но одновременно активно осмысляли происходящую в Европе катастрофу — в том числе на страницах своих изданий.
В феминистских журналах, которых в 1914–1918-е годы выходило немало, велась дискуссия о влиянии войны на права женщин. «Женский вестник» (1905–1918 годы) известной активистки и докторки Марии Покровской провозглашал «уничтожение войны» как одну из целей феминистского движения. Внутри издания существовала отдельная рубрика — «Женщины и война», посвященная реальным историям женщин, чьи жизни безвозвратно изменила Первая мировая. Не только матерей и жен, потерявших сыновей и мужей, но и, например, тех, кто были изнасилованы и в результате забеременели. Их положение было особенно тяжелым в странах, где внебрачные дети имели социальный статус ниже, чем рожденные в семье. В 1915 году был создан отдельный журнал с тем же названием — «Женщина и война» — правда, вышел всего один его номер.
«Война — трагедия для женщин и детей. Известно, как свирепствуют австрийцы и немцы в захваченных ими неприятельских областях. С женщинами и девушками они не церемонятся и зверски насилуют их. Последствия этого насилия остаются. В “Echo de Paris” Морис Баррес разбирает вопрос, что делать с незаконными детьми, которым подобное насилие дало жизнь. По французским законам, дитя, родившееся от этих преступлений, займет свое место у очага и получит свою долю наследства. И даже в том случае, если глава семьи, призванный в армию, будет иметь возможность возбудить дело о непризнании ребенка (процедура медленная и дорогостоящая), дитя не лишается законных прав матери. В принадлежащей нам части Лотарингии, говорит Баррес, народ твердо верит, что правительство будет умерщвлять этих “нежелательных пришельцев”, а женщины предупреждают мэров своих деревень, что они сами возьмут на себя это дело. Найдутся ли присяжные, которые осудят их? Но предположим, что они оставят этих детей у себя и будут их воспитывать, на какое существование дети обречены?»
Из статьи «Трагедия войны», «Женский вестник», номер за апрель 1915 года. Фрагмент дан в современной орфографии.
«Женский вестник» рассказывал фронтовые истории: например, фельдшериц и медсестер. В №4 от 1915 года можно найти рассказ о девушке, которая отправилась на фронт в обличии мужчины, притворившись братом своего мужа, тоже призванного. Она сражалась в звании ротного фельдшера, а муж — прапорщика, и никто из сослуживцев не знал правду о них. Оба были ранены и попали в лазарет. В том же выпуске опубликована история ученицы Киры Башкировой, которая пошла добровольцем в один из сибирских стрелковых полков, назвавшись Николаем Поповым, и была назначена в команду конных разведчиков. Согласно статье, до своего разоблачения девушка успела поучаствовать в нескольких смелых операциях и получить орден Святого Георгия 4-й степени. Начальник дивизии, узнав, что перед ним не смелый солдат, а девица, отправил Киру домой, но по пути она вступила в другую военную часть и вновь отправилась на фронт. Интересно было бы верифицировать эти истории: я не смогла найти научные работы с попытками это сделать.
Российские активистки женского движения и 100 лет назад обсуждали связь войн и системы мужского господства. Многие считали женщин той силой, которая сможет добиться мира на земле, — и призывали их вмешиваться в ход событий. Некоторые феминистки, впрочем, видели в войне источник освобождения женщин: наилучшее время для женской активности и самостоятельности, для обретения экономической независимости. Современные российские феминистки говорили мне то же самое, приводя в пример снижение числа мужчин на рынке труда, но мне кажется, это большая ошибка: негативное влияние войны на женщин, на уязвимые группы, на все общество перевешивает любые случайные «позитивные» моменты. Именно поэтому феминизм, квир-активизм, борьба за права отдельных групп и за права человека в целом для меня всегда идут рука об руку с антивоенными взглядами: только в мирном обществе эта борьба может быть успешной.
Пожалуй, самый яркий антивоенный феминистский текст времен Первой мировой — «Кому нужна война?» Александры Коллонтай, опубликованный в 1916 году. Коллонтай размышляет о солдатах, которые вернутся с войны домой (вероятнее всего, инвалидами), увидят голодные и разоренные родные деревни и не смогут объяснить себе, ради чего они воевали и теперь терпят бедствия: «Не то за сербов вступились, не то немцы на Россию напали». Многие фрагменты этого текста звучат так актуально сегодня, что в марте 2022 года активистки «Феминистского Антивоенного Сопротивления» призвали всех желающих распечатывать его и распространять в публичных пространствах — в качестве одного из вариантов антивоенной агитации.
Активистки начала ХХ века выступали против войны не только на словах. Как и сегодня, женщины и женские организации включились во все волонтерские работы: помогали беженцам, собирали гуманитарную помощь, организовывали лазареты для раненых. Они также выходили на улицы, протестуя против войны. Как мы знаем сегодня, одна из женских демонстраций в Петрограде, где звучали в том числе и антивоенные лозунги, положила начало Февральской революции.
Женщины против фашизма
Окончание Первой мировой принесло недолгую передышку: вскоре в Европе начал подниматься фашизм. В 1934 году в Париже прошел Всемирный конгресс женщин против войны и фашизма, собравший более 1200 делегаток, — его организовал Всемирный комитет женщин, который, в свою очередь, был ассоциирован с Всемирным комитетом против войны и фашизма — детищем Коминтерна. Женское его крыло объединяло не только коммунисток, но и активисток других политических взглядов: например, его поддержала знаменитая британская суфражистка Сильвия Панкхерст. Кроме борьбы с фашизмом и гитлеровским террором, Всемирный комитет женщин поддерживал борьбу против империализма и колониализма европейских держав, объединившись для этого с Антиимпериалистической лигой, а также организациями и профсоюзами из африканских колоний.
К сожалению, к моменту, когда в Европе стало формироваться женское антифашистское движение, низовой феминизм в СССР был разгромлен. Даже Женотделы, которые хотя и были партийными организациями, но все же обладали определенной независимостью, были расформированы «за ненадобностью». В 1930 году Сталин объявил, что в СССР «женский вопрос решен полностью и окончательно».
Женская проблематика не исчезла из советской политической реальности, но феминизм оказался по большей части «приватизирован» государством. Антифашистский комитет советских женщин, организованный в 1941 году для участия в международной борьбе с гитлеризмом, был отделом внутри Совинформбюро при Совете народных комиссаров СССР. Активистки Комитета и во время войны, и после нее обладали очень ограниченной свободой действий, подчиняясь партийному руководству. Современные историки, тем не менее, пытаются показать, что и внутри этих государственных структур велась сложная работа в интересах женщин. Например, уже после Второй мировой войны советские делегатки активно участвовали в международном диалоге о ядерном разоружении.
Возвращаясь к военной истории 1940-х годов, стоит отметить женщин, которые боролись с фашизмом и национал-социализмом не на съездах и собраниях, а на поле боя. По разным оценкам, в Красной Армии за все время войны побывало от полумиллиона до 800 тысяч женщин, не считая партизанок и гражданских, которые «прибивались» к частям (их численность сложно оценить даже приблизительно). В действующей армии женщины служили в разных специальностях: больше всего — в войсках противовоздушной обороны и связи, были и женщины-танкистки, летчицы, существовала отдельная женская снайперская школа. Много женщин было в медицине, и эта сторона истории Второй мировой для меня еще и часть прошлого моей семьи: моя прабабушка, Елизавета Файнштейн, в 1930-е годы выучилась в советской Украине на хирурга и почти всю войну провела на фронте, где спасала раненых.
Судьба моей прабабушки очень похожа на судьбу другой девушки — фронтового медика, Елены Дейчман, с личным архивом которой мне повезло поработать уже как историку. Дейчман была 20-летней студенткой истфака ИФЛИ МГУ, когда началась война. И хотя, как историк, она не была военнообязанной, в 1942 году Дейчман отправилась на фронт, перед этим пройдя курсы медсестер и поработав в госпитале. Дейчман участвовала в боях, получила медаль «За отвагу». В 1943 году она была тяжело ранена при форсировании Днепра, а в 1945 году, судя по всему, погибла на фронте — где и как именно, мы не знаем. Всю войну Елена отправляла своей семье продукты из своего пайка и полные нежности письма, которые сохранились в личном архиве Дейчманов. В 2010 году часть этих писем собрала и опубликовала в виде маленькой книжки младшая сестра Елены Дейчман Галина.
«Мамочка моя, родная, милая! С.С. Озадовская переслала мне твое письмо. Ты и теперь, зная, что я уже почти здорова, так волнуешься, роднуля. Чтобы было бы с тобой, когда бы ты узнала, что я лежу раненая в госпитале, не в силах самостоятельно повернуться на бок или поднять голову? Конечно, я не писала тебе тогда о ранении: о таких событиях лучше узнавать в давно прошедшем времени. Я продолжала писать тебе и из госпиталя письма, якобы из части, указывая ее прежний номер ПП, чтобы ты не беспокоилась. <...> Сейчас ты должна уже знать все подробности о ранении: м.б. задеты остистые отростки позвоночника, осколок не вынимали — он меня ничуть не беспокоит, рана зажила очень хорошо, хотя шрамы не маленькие. Вторая рана под левой лопаткой еще гноится, потому что она большая, 4Х10 см и образовался келоид, но она нисколько не болит. Работаю сейчас при ПМП (Полковой медицинский пункт. — Прим. автора, когда командир ездит на Н.П. (наблюдательный пункт), я выезжаю с ним. Работы мало, условия хорошие, фактически я отдыхаю, сейчас поправилась и поправляюсь с каждым днем, т.к. в нашем полку хороший хозяйственник и потому питание отличное, а жизнь при нашем ПМП б[олее] или м[енее] спокойная. Как поправлюсь совсем — и заживет рана — думаю, проситься на батарею или в стрелковый батальон, т.к. мне уже скучновато без работы».
Письмо Елены Дейчман от 18 января 1944 года. Из книги «Сто писем с фронта, 1942–1944», составительница — Галина Дейчман.
К сожалению, после войны многие советские женщины, боровшиеся за победу, столкнулись со стигмой: за то, что они долго находились в армии и в партизанских отрядах среди мужчин, их в народе считали «испорченными». Женщины скрывали военное прошлое и прятали медали. Исследователь Олег Будницкий в одной из своих статей приводил историю военной докторки Веры Малаховой. Уже после Победы, когда Малахова оказалась в родном Томске, муж убедил ее надеть военные награды на первомайский парад. На улице прохожий тут же обозвал ее «фронтовой блядью». Это показательный и не единичный случай. Я предполагаю, что подобное отношение к воевавшим женщинам было вызвано не только тем, что они «жили с солдатами», но и той яркой ролью, которую они сыграли в борьбе с национал-социализмом: их неожиданной для многих смелостью, решительностью, нежеланием прятаться за спины других и ждать, пока их спасут. Все это в дребезги разбивало привычный взгляд на мужское и женское, на иерархию полов — думаю, мужчины этого женщинам просто не смогли простить.
Женщины против войн в Афганистане и Чечне
В позднем СССР независимый феминизм развивался внутри диссидентского движения. В 1979 году представительницы ленинградского андеграунда выпустили альманах «Женщина и Россия». Он наделал много шума, но повторил судьбу своего предшественника из 1915 года, остановившись на первом номере. Три его издательницы — Татьяна Мамонова, Наталья Малаховская и Татьяна Горичева — подверглись преследованиям со стороны КГБ, и уже в 1980 году их вынудили уехать из страны. При этом другие авторки журнала, оставшиеся в СССР, продолжили их работу и основали женский клуб и журнал «Мария», просуществовавшие до 1982 года. Судьба создательниц «Марии» была еще более трагичной: они тоже столкнулись с преследованием, одну из редакторок арестовали и приговорили к четырем годам заключения в мордовских лагерях. Обсуждение женских прав в государстве «решенного женского вопроса» оказалось крайне нежелательным занятием.
«Как только началась война в Афганистане, мы тут же поместили протест против этой войны и призыв к матерям не отдавать своих сыновей на фронт. Но, как я уже сказала, охота за нами началась гораздо раньше, в сентябре 1979 года. А в январе 1980 года первый номер журнала “Мария” был конфискован в макете во время обыска, и нам пришлось делать его заново. 1 марта 1980 года была проведена первая конференция клуба “Мария”, а 5 мая 1980 года вышел в свет первый номер этого журнала. К маю преследования со стороны властей достигли небывалого размаха. Обо всех подробностях мне сейчас говорить не хочется, но речь шла о нашей жизни и жизни наших детей. 9 июля мне было предложено покинуть страну, либо наутро меня арестуют. Я отказалась уехать без Горичевой, тогда и она получила то же предложение, а также и Мамонова. Таким образом первая редакция нашего журнала в июле 1980 года очутилась на Западе. Перед отъездом мне удалось закончить перепечатку второго номера журнала и удалось подготовить вторую редакцию журнала, наших заместительниц. Тут я должна назвать имена Татьяны Беляевой и Елены Дорон (Шаныгиной). После нашего отъезда вокруг этих женщин собирались авторы нашего журнала и сочувствовавшие этой работе женщины. В 1981 году и эти женщины подверглись жестоким преследованиям властей, и многим из них пришлось покинуть страну, а остальные были изгнаны с работы, потеряли средства к существованию, а некоторые угрозами и пытками доведены до того, что они «раскаялись» в содеянном. Наташа Лазарева была дважды арестована и много лет провела в тюрьме».
Наталья Малаховская, из выступления на конференции «Женщина как объект и субъект в искусстве», 1990 год (цитируется по публикации журнала «Феминф»)
Первый документ «Марии» — антивоенный призыв к советским женщинам «Обращение к матерям». В нем участницы клуба рассказывали об ужасах и преступлениях советских войск в Афганистане и призывали матерей не пускать туда своих сыновей, подчеркивая, что три года заключения за отказ от военной службы лучше, чем позорная смерть. После этого участницы «Марии» опубликовали короткое обращение «Прекратить кровопролитие!» с требованиями вывести советские войска и остановить «надругательства над мирными жителями чужой страны». Они выступали и против лживой советской пропаганды о военных действиях на территории Афганистана.
«Мария» — не единственная женская антивоенная инициатива позднего СССР.
В 1988 начал работу «Комитет солдатских матерей» — правозащитная организация, существующая до сих пор (правда, позже в ней произошел раскол, но это отдельная история, которую, надеюсь, журналисты и историки со временем еще расскажут в деталях). Работа Комитета началась с попытки защитить студентов дневных отделений советских вузов от призыва в Красную Армию, который мог закончиться отправкой в Афганистан. Позже повестка движения расширилась до защиты прав всех призывников и военных, а во время Первой чеченской войны «солдатские матери» выступали против насилия и военных преступлений российской армии.
Наверное, самой яркой акцией «Комитета солдатских матерей» стал Марш материнского сострадания 1995 года. Многодневная процессия отправилась в Грозный 8 марта, в Международный женский день, стартовав у Могилы неизвестного солдата в Москве. В марше участвовали не только активистки Комитета, к нему присоединились монахи буддийского ордена Ниппондзан Меходзи, квакеры, миротворцы и просто желающие поддержать протест. «Мы шли к чеченскому народу, чтобы показать: обыкновенные русские люди против войны, выгодной только власть имущим. Мы шли к российским солдатам потребовать прекращения огня по чеченским селениям», — так в 2010 году описывал акцию один из ее участников, Феликс Шведовский, буддистский монах. Организаторы акции столкнулись с давлением и провокациями со стороны российских властей и военных: их задерживали, обыскивали, им чинили всевозможные препятствия. Уже на территории Чечни часть участниц были похищена ОМОНом и обманом выслана обратно в Москву. И все же, несмотря на все препятствия, акция состоялась.
Война в Украине. Феминизм как скрытая политическая сила
После падения советского режима феминистское движение странах бывшего СССР и, в частности, России, продолжило развиваться. Долгое время — внутри небольших групп, которые выпускали собственную прессу и научные журналы, открывали НКО и центры гендерных исследований, организовывали мероприятия: например, два Независимых женских форума в Дубне 1991 и 1992 года, ставших важной вехой в развитии феминизма. Активисткам того времени было сложно попасть в медиа, сделать так, чтобы феминизм обсуждали широко: журналисты эту тему, скорее, игнорировали. В конце 2000-х, когда активизм вышел в соцсети, ситуация начала меняться. Сначала феминизм вышел в «Живой журнал», позже, в 2010-е: в фейсбук, инстаграм и на другие платформы. Исследователь современного российского феминизма Ваня Соловей установил, что первым феминистским блогом в ЖЖ (и, скорее всего, в целом на русском) был feminism_ua, который начал свою работу в 2004 году. Интересно, что на самом деле он был билингвальным и объединял феминисток из Украины и России — наш диджитальный феминизм вырос из сотрудничества с украинскими активистками.
2010-е годы стали временем активного развития низового движения — и одновременно выхода феминизма за пределы исключительно активистских кругов, его миграции из социальных сетей в медиа, музеи, на культурные площадки. Феминизм стал не только политическим течением, но и модой, трендом. Это не уникальная ситуация, в это же время «поп-феминизм» развивался и в других странах, вызывая немало критики из-за гламуризации феминистской повестки.
В российском контексте критика «помадного феминизма» тоже существует (у нас его чаще называют «медийным»). На мой взгляд, слепой ее перевод на русский язык полностью игнорирует местные условия, в которых развивалось движение. Феминизм в России рос на фоне усиления авторитаризма и давления на оппозицию, сокращения свободы слова. В этих обстоятельствах слияние феминизма с лайфстайлом и мимикрия под субкультуру дали политическому движению шанс на выживание. В отличие от других политических организаций и сетей, которые были зачищены в последние годы, феминизм выстоял — просто потому, что долгое время не выглядел для власти как реальная угроза. При этом феминистские движение постоянно расширяло свою аудиторию, активно политизируя молодых женщин — а это группа, с которой большинство политиков просто не умеет работать.
К 24 февраля 2022 года у российских феминисток было то, чего не было у многих других политических движений: большая и активная аудитория и оформленная децентрализованная сеть низовых организаций с большим опытом сотрудничества и организации. В ноябре 2021 года, по моим подсчетам, в России работало как минимум 45 низовых феминистских организаций, многие из них сотрудничали друг с другом. Другие политические силы недооценивали феминисток, разве что обсуждали «новую этику» — понятие, на мой взгляд, полностью надуманное и не имеющее аналитического потенциала.
Поэтому для многих стало сюрпризом, когда феминистки учредили одну из первых организаций против войны с Украиной, а женщины стали массово выходить на улицы и объединяться, задействуя существующие сети. Но, если разобраться, это логичное развитие многолетних тенденций и традиция, которой больше 100 лет. На сегодня существует несколько российских женских и феминистских организаций, которые стали важной частью антивоенного протеста: «Мягкая сила», «Союз Матерей», уже не раз упомянутое «Феминистское Антивоенное Сопротивление» (в последнем мне повезло состоять).
Хотя до конца этой войны и падения путинского режима еще далеко, уже сейчас важно думать о том, какие уроки мы вынесем из этой трагедии. Я убеждена: один из таких уроков — в осознании женской политической и протестной силы. На протяжении всего ХХ века женщины задействовали неформальные и политические сети, помогали уязвимым, организовывали массовые антивоенные демонстрации и не боялись вслух говорить о преступлениях своих правительств. Пора перестать рассматривать женщин как тех, кто своим бесплатным трудом компенсирует неработающие социальные институты, недостаток социальной поддержки и поможет вырулить из любого кризиса. Женщины хотят мира, но также они хотят быть услышанными, иметь полноценное политическое представительство и самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
