В Курской области уже неделю продолжается наступление украинской армии. ВСУ взяли под контроль уже несколько десятков населенных пунктов, один из них — город Суджа в 10 километрах от границы. На фоне украинского наступления из зоны боевых действий уехали уже тысячи россиян, которые жалуются на отсутствие поддержки со стороны властей. «Холод» поговорил с жительницей Суджи Ириной (имя изменено по просьбе героини), которой удалось покинуть город под обстрелами.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
«На нашу машину нападал дрон»
Я ожидала вторжение ВСУ в Россию еще 24 февраля 2022 года, как только Путин объявил «специальную военную операцию». Мне сразу было понятно, что боевые действия обязательно перекинутся на наши территории, потому что война никогда не ведется в пределах одного государства. Но многие мои земляки этого не понимали: в местных пабликах я часто видела улюлюканье и высказывания в стиле «сейчас мы всех захватим и возьмем».
Еще два года назад я видела, как российские войска шли в Украину через наш район. Все это было на моих глазах, и все это время я была уверена, что нас война тоже коснется. В этом году ситуация в нашем регионе усугубилась. Иногда Суджу обстреливали снарядами из Сумской области, над нами часто летали украинские дроны.
Буквально 1 августа я сделала скриншот из Z-канала «Два майора»: в посте писали, что на границе Украины и России со стороны Сумской области заметили большое скопление войск и техники. Из этого можно было сделать какие-то выводы, но никто из местных властей даже не пошевелил пальцем, чтобы защитить или заранее эвакуировать население. Я считаю, что это преступно по отношению к собственному народу.
6 августа в три часа ночи мы с детьми проснулись от звуков воздушной тревоги и сигналов ракетной опасности. Потом зазвучала еще одна тревога, при этом первую не отменили. Еще через несколько минут мы услышали звуки стрельбы. В самой сирене не было ничего удивительного: она часто звучит еще с января — с тех пор, как нам ее установили. Но по массированным обстрелам я поняла, что это артподготовка перед наступлением.
В Судже вообще не было нормальных убежищ. В списках укрытий был указан цокольный этаж моего дома, хотя никакого цоколя там нет. Укрытие организовали мои соседи в подвале частного дома. Во время обстрелов мы перетащили туда воду и несколько матрасов. Я не верила в хорошие сценарии войны и уже была готова к тому, что, возможно, нам придется уезжать из города. Поэтому у меня наготове стояла сумка с документами.
Официальной информации от властей не было: мэрия и областная администрации не говорили, куда бежать, куда эвакуироваться и кто занимается вывозом людей из Суджи. Так что мы с детьми тоже побежали в подвал и несколько часов сидели там, пока шел обстрел. Снаряды из «Градов» и РСЗО падали и разрушали дома прямо рядом с нами.
Если сначала была какая-то надежда, что обстрелы быстро закончатся, то она очень быстро испарилась. Только за ночь мы насчитали 97 прилетов. При этом мы не слышали каких-то ответных действий от российских войск. Мы просидели в укрытии где-то до обеда, а потом я сказала: «Ребята, сейчас сюда зайдут злые дядьки, которые два года мечтали зайти сюда, и начнут все здесь молотить. Поэтому нам надо уезжать». Вторую ночь в подвале я бы просто не выдержала. Если бы нам не удалось уехать на машине, мы бы пошли из города пешком.
Свет и связь в городе пропали сразу после начала обстрелов. Через полчаса пропала и вода. Мы с соседями с трудом поймали связь и прочитали, что танки ВСУ уже в деревне Гончаровка (слобода, примыкающая к Судже. — Прим. «Холода»). Тогда мы поняли, что нужно выезжать, а то бы мы остались в осажденном городе.
Нам всем пришлось самостоятельно выбираться из Суджи, никакой централизованной эвакуации, никаких оповещений власти не проводили. Личного транспорта у меня нет, поэтому мы выезжали из города на двух автомобилях с нашими знакомыми, которых я уговорила уехать. Пока мы ехали по городу, мы слышали взрывы и канонаду боев, которые шли на городской границе. Массированный обстрел города на тот момент приостановили.
На выезде из Суджи мы увидели дрон, который нападал на гражданские машины. Я собственными глазами видела, как на дороге горели два автомобиля. На нашу машину, в которой было трое детей, тоже нападал дрон, и мы на полной скорости уезжали от него. Думаю, что в тех горящих машинах тоже были люди. Но ни в городе, ни на выезде из него мы не видели никаких военных: ни ВС РФ, ни ВСУ.
В российских СМИ пишут, что украинские военные расстреляли машину, в которой ехала беременная женщина с мужем и ребенком. Мужчина и ребенок выжили, а ее увезли в больницу, и она там умерла. Сейчас ее оставили в морге в Судже: там нет света, и родственники не могут забрать ее тело. Я никого не хочу обвинять или оправдывать, понимаю, что это война. Но тем не менее именно по гражданским машинам было очень много прилетов с дронов.
Сначала мы уехали в Курск. Но потом, когда на жилой дом упала ракета, стало понятно: находиться тут тоже опасно. Поэтому мы с детьми уехали к родственникам в другой регион, более отдаленный от границы. Теперь я впервые за долгое время наслаждаюсь тишиной. Есть ощущение, что местные жители не очень хорошо понимают трагедию, которая произошла с нами. Но и здесь люди тоже напряжены и возмущаются, что никто из властей нам не помог.
«В Судже почти нет воды и еды»
Среди моих знакомых больше тех, кто смог эвакуироваться. Но многие мои коллеги остались в городе, и сейчас с ними совсем нет связи. Людей просто бросили на произвол судьбы. В местных группах в соцсетях очень много тех, кто ищет своих родных, не успевших выбраться из города. Многие жители думали, что все обойдется, а у кого-то не было транспорта и возможности уехать. И ведь у них нет возможностей находиться в таком состоянии долго. В Судже почти нет воды и еды: в магазинах все закончилось, холодильники не работают, продукты испортились. Погода стоит сухая — то есть даже дождевую воду набрать невозможно. Кто-то, возможно, выживает за счет собственных огородов.
Волонтеры помогают искать людей, которые остались в городе и районе: среди них есть и дети, и старики. Там остались и животные — например, я не успела забрать своего кота. А как их оттуда вызволить? Для этого нужно договариваться обеим сторонам о предоставлении гуманитарного коридора. Но для наших властей уничтожение целого района Курской области — всего лишь «инцидент» и «провокация». А на самом деле там гуманитарная катастрофа.
В Судже и Суджанском районе остается очень много людей, которых надо как-то вывозить оттуда. Вместо властей помогал жителей города вывозить священник из местного Свято-Троицкого храма, отец Евгений. Некоторые люди уже из эвакуации возвращались на своих машинах за родными, но даже заехать в Суджу удалось не всем: дорогу заминировали, на въезде были обстрелы.
Гуманитарной помощью в Курске сейчас занимаются только волонтеры (Власти Курской области ранее также предложили эвакуированным жителям приграничья обращаться по вопросам гуманитарной помощи в администрации по адресу временного размещения. — Прим. «Холода»). Многие люди убежали из города без еды, вещей, некоторые — даже без документов. И волонтеры помогают с вещами, продуктами, восстанавливают документы, регистрируют беженцев.
Мне еще повезло: накануне я рассортировала вещи и сложила их по шкафам, а документы и деньги были у меня подготовлены заранее. 6 августа в перерыве между обстрелами я успела забежать в квартиру, сложить в сумку какие-то штаны, платья, зубные щетки. Некоторые уехали совсем без вещей.
Местные власти не сделали ничего: даже не оповестили и не проинформировали об опасности (власти Суджи 9 августа утверждали, что эвакуация продолжалась. — Прим. «Холода»). А ведь там осталось много жителей, а еще лежачие старики, больные люди, которые могут умереть от голода, если им никто не поможет. Из соседних районов сейчас начинают эвакуировать людей, но после всего случившегося глупо было бы не делать этого. Но у нас ничего не было сделано для того, чтобы как-то обезопасить людей: ни убежищ, ни укрытий, ни оповещений. Тревога срабатывала, только когда снаряды летели на Курск. А когда они рвались в районе железнодорожной станции, звучал отбой.
«Я уже смирилась с тем, что мы остались бомжами»
Все работало через одно место, никто не был готов к вторжению украинских войск, хотя это все назревало два с лишним года. Власти только сейчас начали заниматься гуманитарной помощью, но она касается лишь беженцев в пунктах временного размещения.
Многие люди сознательно отказались уезжать, они говорили: «Куда я поеду? Мне завтра на работу. У меня тут дом, ипотека, стройка». Какая стройка? Все уже, и никто вас не будет защищать. Наши местные начальники, по-моему, уехали одними из первых.
Я даже не надеюсь, что от нашего дома что-то осталось. Я уже смирилась с тем, что мы остались бомжами. Сейчас власти выделяют помощь при полной потере имущества: 150 тысяч рублей на человека. Ну что такое 150 тысяч, если квартира в Курске стоит около трех миллионов? Даже пострадавшие от одиночных обстрелов в Судже с трудом добивались компенсации. Если у тебя, например, разбивалось окно, нужно было ждать кучу бумажек, а потом тебе давали определенную сумму, которой могло и не хватить на ремонт. А если ты потерял чек, то ты вынужден был восстанавливать все за свой счет.
Я понимаю, что мы чувствовали полномасштабную войну всего один день. А украинские граждане испытывают то же самое уже два с половиной года. И многие люди в приграничных районах не понимали этого. Когда российские военные начинали обстреливать Сумы, в местных пабликах очень радовались. Некоторые кричали: «Бей свиней! Давайте, покажите им! Россия, вперед!» А потом эти же люди спешно эвакуировались в таких же условиях. Теперь всем страшно, всем больно. Война — это очень плохо. Некоторые до сих пор говорят, что если бы в Москве знали о наступлении ВСУ, то этого бы не допустили. Сами понимаете: «Царь хороший, бояре плохие». А кто назначает бояр?
Хотелось бы донести до людей за рубежом, что в приграничных районах не все орки и представители каких-то диких племен, которые живут и ничего не понимают. Здесь тоже есть люди, которым все это глубоко противно с самого начала и которым хотелось бы, чтобы в стране было больше правды и справедливости, а не этого вранья. Но что теперь делать? Будем страдать. За всю Россию отдуваются Курская, Белгородская и Брянская области и делают это не по своей воле.
