С 7 октября Национальный центр судебной медицины «Абу Кабир» в Тель-Авиве принял на опознание более 1500 пакетов с фрагментами тел. Пока идентифицировать удалось около 700 жертв. Центр переполнен черными мешками с останками: они стоят в коридоре морга, на каталках и на полу, некоторые лежат во внутреннем дворе. Проводить опознание же становится все сложнее. «Холод» пересказывает главное из материала The Wall Street Journal о работе центра во время войны.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
«В один день я предпочитаю думать, что она в Газе, а в другой — что она умерла»
В девять утра в комнату для осмотра доставляют первое за день тело. Судмедэксперты, антропологи, лаборанты и волонтеры в зеленых больничных халатах и резиновых перчатках начинают кропотливую работу по установлению личностей погибших. Грузовики привозят в лабораторию мешки с останками по два-три раза в день. Судмедэксперты работают до позднего вечера. Они исследуют мельчайшие части тел, снимают отпечатки пальцев, делают рентгеновские снимки и компьютерную томографию, а также берут образцы тканей для извлечения ДНК.
В Национальный центр судебной медицины в Тель-Авиве поступают самые трудные для опознания фрагменты тел. С 7 октября он получил около 1500 комплектов останков — это на 500 меньше, чем центр в среднем обрабатывает за год.
Местные эксперты идентифицировали уже более 700 останков. Среди них было тело 22-летней Шани Лук, о смерти которой стало известно 30 октября. В израильскую лабораторию доставили небольшой фрагмент черепа девушки, обнаруженный на юге Израиля. Его ДНК совпал с образцом, который предоставила семья Лук. Предполагается, что девушка погибла до того, как боевики вывезли ее тело в сектор Газа.
По словам руководительницы лаборатории центра Нурит Бублил, поначалу опознание останков шло «относительно легко»: полные профили ДНК можно было получить из образцов крови. Но когда тела стали разлагаться, работать стало сложнее.
Израильские военные, на которых давят родственники погибших, требуют, чтобы центр работал быстрее. Однако в последнее время судмедэксперты все чаще получают фрагменты тел, которые сложно опознать. Кроме того, в лабораторию часто привозят тела боевиков из Газы, погибших в ходе боевых действий: их трупы также разложились, поэтому их практически невозможно отличить от жертв. Чтобы все-таки сделать это, судмедэксперты проводят генетические исследования останков, что замедляет идентификацию.
Директор центра Чен Кугель общается с родственниками погибших, пытаясь убедить их в том, что центр работает на полную мощность. Он пересказывает свой недавний разговор с женщиной, чьей дочери не оказалось в списке погибших, что означало, что она, скорее всего, попала в плен.
«Я спросил ее: “Что вы предпочитаете: чтобы мы ее опознали или чтобы она находилась в Газе?” И она ответила: “Я не знаю. В один день я предпочитаю думать, что она в Газе, а в другой — что она умерла”», — рассказал Кугель.
«Людям нужен ответ»
Многие жертвы, чьи останки привозят в лабораторию, умерли мучительной смертью, пишет WSJ. К примеру, однажды в центр доставили труп девушки, чья голова была почти полностью отрезана от туловища. У других трупов, которые сильно обгорели, были связаны запястья — вероятно, этих людей казнили. С помощью компьютерной томографии эксперты исследуют поврежденные взрывами скелеты и отдельные обесцвеченные кости. По словам Кугеля, такое состояние останков говорит о том, что жертвы сгорели при температуре, которая обычно бывает в крематориях.
Одну из сумок с обгоревшими останками в лабораторию привезли из кибуца Беэри, где после нападения боевиков было обнаружено более 100 тел. В короткой записке на мешке говорится, что останки были найдены 22 октября, гораздо позже остальных, потому что они находились среди обломков сгоревшего дома.
Чтобы помочь израильским судмедэкспертам обработать большое количество останков, в центр прибыли десятки волонтеров: ученые, врачи и лаборанты. Если раньше в ДНК-лаборатории работали восемь человек, то теперь их 30.
Доцент ветеринарии Европейского университета Иерусалима и эксперт по извлечению ДНК из древних останков Гила Кахила Бар-Гал сказала журналистам, что не могла оставаться в стороне. «Людям нужен ответ. Они должны знать [опознали ли их родственников]. Жить, не зная, — это самое худшее», — сказала Бар-Гал. Она и двое ее ассистентов установили импровизированное рабочее место в углу лаборатории, где они перемалывают зубы погибших в порошок, чтобы из него можно было извлечь ДНК.
В Национальный центр судебной медицины также приехала профессор судебной антропологии Университета Содружества Вирджинии с 61-летним стажем Тэл Симмонс. Она приняла решение прилететь в Израиль, когда узнала, что кибуц Низ-Ор, где она жила в 1978 году, был уничтожен в результате нападения боевиков. Симмонс рассказала журналистам, что может помочь идентифицировать жертв, которых она знала лично.
Среди добровольцев — главный операционный директор международной торговой компании, 49-летний Алон Хадар и его 32-летняя жена Хелена Гондра, заканчивающая ординатуру. Они поженились через несколько дней после нападения ХАМАСа. Вместо медового месяца они пошли волонтерами в морг и теперь тоже помогают местным экспертам. Периодически к работе в лаборатории привлекают антропологов. Они помогают определить, например, принадлежали ли все кости из мешка одной жертве или нескольким разным людям. «Иногда вы смотрите на что-то и думаете, что это принадлежит одному человеку, а затем вы начинаете разделять кости и понимаете, что это несколько человек, которые держались друг за друга, утешая друг друга во время того, что происходило», — рассказала 29-летний антрополог Мелхола Пир.
