После прорыва плотины Каховской ГЭС в населенных пунктах, в том числе оккупированной части Херсонской области, оказались в опасности как люди, так и животные. Екатерина Семенова (имя и фамилия изменены), волонтерка из Рязани, которая уже около 10 лет занимается спасением животных, смогла попасть в Олешки, один из наиболее пострадавших населенных пунктов. Почти неделю они вместе с водителем и командой волонтеров эвакуировали животных, которых удалось спасти. «Холод» записал ее рассказ.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Глава Министерства природных ресурсов Украины заявил, что из-за прорыва дамбы на Каховской ГЭС под угрозой гибели оказались более 160 тысяч диких птиц и 20 тысяч диких животных. Оккупационные власти города также сообщили, что под воду ушел Нижнеднепровский национальный природный парк и погибли тысячи животных, которые там находились.
В первые часы также сообщалось, что погибли и все животные зоопарка «Казкова диброва» в Новой Каховке. Однако позднее администрация зоопарка уточнила, что некоторым животным все же удалось спастись: их забрала к себе домой одна из работниц зоопарка.
Про уничтожение дамбы я узнала, наверное, как большинство людей: утром 6 июня, из новостных телеграм-каналов. В тот же день я увидела, что девочки-волонтерки из Москвы срочно ищут машину, чтобы ехать в Олешки и эвакуировать животных. Мы с ними на связи и за последние полтора года не раз организовывали спасение животных из районов, где сейчас опасно. Весь день мы вместе искали человека, который согласится.
Но водитель — это водитель, а нужно еще кормить животных, обо всем договариваться, быть на связи с волонтерами. А ему машиной управлять: не может же он разорваться. Нужно было, чтобы поехал кто-то еще, но желающих по понятным причинам не было. Там война, страшно — у людей есть инстинкт самосохранения. А у меня он, видимо, отсутствует. Или, по крайней мере, желание помочь пересилило. Я решила ехать сама.
Вдвоем на «газели»
Наша поездка не была согласована ни с МЧС, ни с другими ведомствами. Мы просто за два часа решили, что едем, и сели в «газель». Проблем по пути не было. На каждом блокпосту нашу машину досматривали, задавали вопросы о цели нашего визита и проверяли паспорта. Узнав, что мы едем в Олешки, военные предупреждали, что город затоплен и мы туда не попадем. Но мы объясняли, что мы едем на эвакуацию животных, что нас там ждут люди на лодках, готовые передать нам животных, и нас пропускали.
Проехать сразу не получилось только в сами Олешки. Нам объясняли, что это из-за сильных обстрелов. Военные на блокпостах сказали, что мы просто не вернемся живыми, поэтому нам пришлось ждать и несколько раз возвращаться на КПП.
Не думаю, что это было связано с тем, что не хотели пускать именно волонтеров. Не пускали вообще никого. Не уверена, что там даже МЧС в тот день работал: никто бы не остался в живых.
Об эвакуации под обстрелами рассказывали и другие волонтеры, однако «Холоду» не удалось подтвердить, что в Олешки не пропускали именно по этой причине. В первые дни затопления волонтеры, работающие на затопленной территории, сообщали, что российские военные не только не пускают волонтеров из других регионов в сами Олешки, но и не выпускают из города эвакуированных жителей.
Спасение с крыш
Когда нам наконец разрешили проехать, мы связались с хозяйкой херсонского приюта «Шанс». Пока мы ехали через блокпосты, хозяйка плавала на лодке от дома к дому и спасала выживших животных, которые забирались на крыши. Ее собственный дом тоже ушел под воду, как и приют, но ее приютили в доме на небольшом островке, и она старалась перевезти туда всех, кого могла: бездомных животных, домашних, хозяева которых погибли или не смогли их забрать по каким-то причинам в этом хаосе.
Контакт хозяйки нам передали московские волонтеры, они же собрали деньги на лодки, продукты и все необходимое и придумали, где временно разместить животных. Мы знали адрес, но добраться до него в первый приезд было невозможно: вода еще стояла. Поэтому мы остановили «газель» у самой воды, а хозяйка приплыла к нам на лодке и привезла несколько собак и кошек. Мы их пересаживали в клетки и грузили в машину, а затем везли в Раденск в 10 минутах езды от Олешек, чтобы потом эвакуировать в Москву. Там стоял наш импровизированный лагерь, где мы ночевали.
В следующие дни, когда вода немного спала, мы уже на «газели» проезжали до самого приюта. Военные снова не хотели нас пропускать, но помогла настойчивость и уговоры. Напоследок постовой провел нам инструктаж: сказал нам беречь себя и посоветовал ездить на большой скорости, «не кучковаться», не стоять на месте и возвращаться как можно скорее.
Мы доезжали уже до самого приюта, забирали животных, а на обратном пути проезжали по улицам и спрашивали у местных, нужно ли кого-то забрать.
Животные были в стрессе, многие с переохлаждением, потому что провели много времени в воде, некоторые были ранены: укусы, сломанные лапы. Большинство из них никак не реагировали на нас, потому что были сильно измотаны, но одна собака укусила водителя. Ее можно понять. Это случилось не потому, что она злая, просто она обалдела от того, что какие-то непонятные люди на руках перенесли ее из воды в лодку, а из лодки — в клетку. Если бы со мной так поступили, я бы тоже, наверное, молча не сидела.
Тяжелое состояние
На наших глазах МЧС спасало людей, вывозило оттуда стариков с домашними собаками. Некоторые местные, у кого есть лодки, рассказывали о сотнях трупов. Когда вода стояла, тела вылавливали и каким-то образом фиксировали — на деревьях, балконах и так далее. Чтобы потом, когда вода уйдет, была возможность забрать, опознать и как-то похоронить. Но я сама тел почти не видела, только в первый день — торчащую из-под воды человеческую руку.
По последним данным, из-за последствий взрыва дамбы на Каховской ГЭС на оккупированных Россией территориях погибли 38 человек, пишет ТАСС со ссылкой на экстренные службы. Еще 115 человек госпитализированы с переохлаждением и другими травмами. Министр внутренних дел Украины Игорь Клименко вечером 19 июня сообщил, что на правом берегу Днепра, который находится под контролем Украины, погибли 18 человек, из них 14 утонули, еще четверо получили огнестрельные ранения во время эвакуации. Пропавшим без вести числится 31 человек.
Забрав всех, кого можно, мы распределили зверей по машинам, в Раденск приехали и другие волонтеры, и поехали в Москву. К сожалению, мы смогли вывезти не всех, в Херсонской области осталось еще много животных, которые нуждаются в помощи.
На обратном пути нас снова останавливали на каждом блокпосту, проверяли, что мы точно везем животных. Но военные были максимально понимающие, нас нигде не задерживали, потому что у нас были животные в тяжелом состоянии, которые нуждались в медицинской помощи.
Дорогу животные перенесли нормально, все доехали живые. Я могу отвечать только за ту машину, в которой ехала я: мы вывезли 39 собак и восемь новорожденных щенков, которые родились прямо перед нашим приездом: мы забрали беременную собаку, и она родила в ночь перед выездом. Были эвакуированы и другие собаки, которые уехали на другой машине; были эвакуированы кошки, но они к нам не влезли. Всем им нашли временное жилье и потом помогли пристроить.
Я подчеркиваю, что спасение всех этих зверей — не моя единоличная заслуга, это заслуга целой команды. Водителя, который не побоялся ехать под обстрелами, девочек в Москве, которые помогали все это решить.
Будто из другой вселенной
Мы провели в зоне затопления почти неделю и сделали три заезда в Олешки. Один был в первый день, когда стояла вода, два — в последний, когда мы на машине проезжали уже в сам город. За это время мы чуть не утопили машину и попали под обстрел. Это было очень страшно, я вообще никому не желаю оказаться там или где-то еще, где идут какие-то боевые действия, неважно, кто, с кем и за что воюет.
Недавно ночью гремели салюты, может, свадьба была какая-то, но я издергалась. Не знаю, как теперь жить нормальной жизнью. Каждую ночь мне снятся взрывы, война. Может быть, я очень впечатлительный человек, но ведь я никогда не была в таких ситуациях. Все, что я могу сейчас, — бесконечно плакать по поводу и без. Это, наверное, какой-то нервный срыв, когда ты успокоился и сделал все, что надо было сделать, а потом эмоции накрыли с головой так, что утонуть можно.
На обратном пути мы проезжали Мариуполь и «Азовсталь» — им, кажется, больше всего досталось. Обстановку я бы описала так: люди пытаются начать жить заново. Есть такое понятие, как я узнала, — «новый Мариуполь», который отстроился. Там очень все чисто, красиво, аккуратно, открываются какие-то магазины, кофейни. Видно, что люди гуляют по улицам, с собачками, за ручку. А рядом все еще развалины. Это очень бросается в глаза. Условно, разрушенный дом, а на первом этаже там чай продают. Для простого человека, который первый раз попал в зону боевых действий, это выглядит будто из другой вселенной. Все это очень страшно.
Когда ты смотришь на любую разрушенную многоэтажку, ты понимаешь, сколько жизней за каждым этим домом, сколько людей погибло, сколько жизней разрушено, что в Мариуполе, что в Олешках, где мы были, — там тоже все разрушено и затоплением, и обстрелами. Это ужасно, и в этой войне, на мой взгляд, уже больше не может быть победы.
