В возрасте 82 лет умер Пеле — единственный футболист, три раза становившийся чемпионом мира, лучший футболист XX века по версии ФИФА и один из наиболее влиятельных людей этого века по версии журнала Time. Историк футбола Сергей Бондаренко объясняет без статистики, кем был Эдсон Арантис ду Насименту по прозвищу Пеле и почему таких, как он, уже не будет.
Когда я пишу этот текст, Пеле еще жив. Если вы его читаете — Пеле уже умер, и это дает вам возможность увидеть его историю в ретроспекции, законченной, от конца к началу. Оказавшись с вами в будущем, я попробую объяснить несколько вещей о его жизни — до и после смерти.
Пеле не был первой глобальной футбольной суперзвездой — до него играли и были популярны футболисты не менее влиятельные: аргентинец Ди Стефано, венгр Пушкаш. Пеле не был и первым по-настоящему значительным игроком Бразилии: влияние таких игроков, как Леонидас (в 1930-е) или Гарринча (в 1950-е), было очень велико. Но в отличие от них Пеле был фигурой, за время игровой карьеры совершившей переход из статуса просто «великого игрока» в символ — в олицетворение футбола как игры.
У этого может быть несколько объяснений. Действительно, Пеле был единственным игроком, выигравшим три титула чемпиона мира: в 1958-м, 1962-м и 1970-м. Но если внимательно разбираться, то мы увидим, что в 1958-м он лишь раз вышел на поле в групповом турнире (но сильно играл на более поздних стадиях), в 1962-м — получил серьезную травму и совсем не играл в плей-офф. Да, 1970-й был его турниром — но далеко не только его: вокруг него была лучшая в истории Бразилии футбольная команда.
Пеле забил тысячу голов — но есть на свете игроки, забившие и больше. А если Роналду уедет играть в Эмираты, то, возможно, он забьет и 1001 гол, кто знает.
Есть очень много важных для культурного героя вещей, которые Пеле никогда не делал. Он не был политической фигурой, голосом своего поколения. Напротив, в годы жесткой диктатуры в Бразилии Пеле всегда олицетворял «нормальность», истеблишмент, статус-кво. Его образ бесконечно использовали в рекламных роликах, где он играл роль благополучного и законопослушного бразильца. Его страсть к деньгам в какой-то момент превратила его в объект для насмешек — мы еще застали его дешевый «кофе Пеле»в больших жестяных банках на лужниковском рынке. Он не был Марадоной, воплощением тайных желаний мужчин освободиться от условностей и стать свободным. Не был Сократесом — лидером бразильской сборной 1980-х, отцом «коринтианской демократии».
Но Пеле действительно был чернокожим мальчиком из очень простой семьи. Многие его биографы, особенно к концу жизни, замечали за ним знакомый многим страх — остаться на пенсии без денег, не востребованным. Пеле во многих отношениях был ближе к любому своему поклоннику, чем окружающие его «сознательные» игроки-звезды.
За время игровой карьеры Пеле прошел сквозь зеркало масс-медиа и вышел на другой его стороне совершенным, идеальным игроком в футбол. Когда он только начинал, в 1958-м, в 17 лет — главным футбольным медиа в Бразилии и мире все еще оставалось радио. Пеле успел стать героем мифов, легенд: абсолютное большинство бразильцев не видело его игру на поле в первые годы карьеры, лишь слышало о нем, читало отчеты в газетах. Но к концу карьеры, в начале 1970-х, он был уже телезвездой — визуальным, осязаемым культурным образом.
Еще играя за свой бразильский клуб «Сантос», Пеле объехал весь мир с выставочными матчами, а окончательно охватил земной шар, переехав доигрывать в Нью-Йорк — в местную команду с единственным подходящим для него названием «Космос».
Кем был Пеле для мира, хорошо видно на примере Советского Союза. Если читать футбольные биографии советских игроков его поколения (Иванова, Нетто, Яшина) — у всех встреча с ним выделена в отдельную главу, в отдельную историю. Вратари были счастливы отбить его удар — но становились знаменитыми и пропустив от него гол. Защитники мечтали его сдержать, но попадали в мировую историю и когда он их обыгрывал. То, что Лев Яшин называл Пеле «другом», как бы автоматически включало советского вратаря в мировую футбольную элиту.
Мне, с доставшейся по наследству от дедушки-гэбиста футбольной библиотекой, истории о Пеле пришли в изложении главного советского футбольного международного журналиста — Игоря Фесуненко. Его книжки «Чаша Мараканы» и «Пеле, Гарринча, футбол…» для целых поколений болельщиков в СССР заменяли радио и газеты, Жобима и Нимейера. В лучших своих описаниях Фесуненко достигал качества балетного критика — интерпретировал игру Пеле как танец, тот же в свою очередь придумывал на поле специальные, никому ранее не известные ходы и трюки — так свой тысячный гол он забил с пенальти «парадиньей»— с паузой и сменой направления по ходу движения к мячу (сейчас так иногда забивают и в ФНЛ, но какая разница).
Странность карьеры любого футболиста заключается в том, что если он живет достаточно долго, то теряет практически всех свидетелей жизни своего таланта. К концу жизни Пеле превратился в собственный памятник — но в отличие от многих других памятников в наше время оказался способным пережить собственную ревизию, даже деколонизацию своего образа, сохранив статус величайшего, совершенного игрока.
Отчасти в этом ему помог сам футбол — все еще очень консервативная, традиционалистская игра с устоявшимся пантеоном, ценностями и добродетелями. Марадона всегда будет романтическим героем — гением, отверженным, необычным и в необычных обстоятельствах. Месси — героем футбольного пост-времени, бесконечно обсчитанным в цифрах и фактах. Никто из них не сдвинет Пеле с пьедестала образцового, классицистического героя. В границах прямоугольника футбольного поля Пеле достиг всего.
