В 1963 году в СССР прошел первый симпозиум по «сексопатологии» — раздел сексологии, который в советское время выделили в отдельную науку. Спустя несколько лет для ее изучения появилась кафедра, на которой «лечили от гомосексуальности»: например, мужчинам предлагали красноречиво обсуждать женское тело или запрещали посещать общественные бани и туалеты. «Холод» публикует главу из книги «Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе» про двух советских ученых-энтузиастов и их способы «лечения» геев.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Интерес к «постыдным» темам
После смерти Сталина секс оставался сложной и табуированной темой, которая вызывала дискомфорт, напряжение и беспокойство у подавляющего большинства советских граждан. Из-за стеснения и стыда, которые царили вокруг этого вопроса, мужская импотенция и женская сексуальная дисфункция стали в СССР почти повальным явлением. Усугубляло ситуацию и то, что в СССР на тот момент не существовало профессии сексолога, поскольку советские власти считали секс совершенно простым и прямолинейным занятием, которое не требует ни медицинского вмешательства, ни консультаций со специалистом.
Впрочем, не все были готовы провести свою жизнь в молчаливом страдании. Некоторые отчаявшиеся мужчины, страдавшие от импотенции, писали письма с просьбами о помощи президенту Академии медицинских наук. В одном из таких писем говорилось:
Я не могу назвать себя трусом, достойно воевал и награжден неоднократно, но сейчас жить не могу и не хочу. В отчаянии я уже взял веревку, но опомнился: это недостойно советского человека. Поэтому я предлагаю вам использовать меня для любых медицинских опытов, нужных науке.
[Страдавшие от импотенции] мужчины не получали медицинской помощи, поскольку в СССР практически не было врачей, которые обладали бы глубокими знаниями в области лечения сексологических проблем. Одним из редких исключений был Николай Иванов. Он проходил медицинскую интернатуру у прославленного иркутского профессора Игоря Сумбаева. В середине 1950-х Иванов уехал от своего наставника в город Горький (название Нижнего Новгорода в 1932–1990 годах), где начал медицинскую практику в качестве психиатра в одной из городских больниц, а также преподавал в Горьковском медицинском университете.
Безусловно, о сексуальных расстройствах, которыми втайне страдали советские мужчины и женщины, было известно не только Иванову. Илья Порудоминский, выдающийся профессор урологии из Москвы, впервые поднял этот вопрос в «Медицинской газете». 29 ноября 1963 года вышла его статья «Кто же лечит половые расстройства?», призванная привлечь внимание медицинской общественности к проблеме, от которой страдали тысячи советских семей.
Прочитав статью Порудоминского, Иванов написал профессору письмо с предложением провести симпозиум по сексологии в Горьковском медицинском университете. Порудоминский идею одобрил, и в декабре 1963 года в Горьком состоялся первый в Союзе симпозиум по «сексопатологии» — название советской сексологической науки подразумевало, что сексуальная жизнь сама по себе должна быть беспроблемной.
В последующие годы прошло еще несколько симпозиумов для сексологов, и наконец в 1965 году Министерство здравоохранения СССР открыло отделение сексопатологии в уже существующем Московском научно-исследовательском институте психиатрии. Отделение сексопатологии занимало всего пару кабинетов, а сотрудников можно было пересчитать по пальцам, но по крайней мере теперь власти признавали важность этой науки, и новоиспеченные сексологи могли посвятить себя работе, не боясь обвинений в непристойности и интересе к «постыдным» темам.
Иванов был убежден, что гомосексуальным мужчинам и женщинам развитие советской сексологии принесет особую пользу. Он знал, что многие гомосексуалы отчаянно пытались разобраться в своих чувствах и желаниях, обращались к медицинским энциклопедиям и находили лишь скупые комментарии о том, что гомосексуальность — это сексуальное извращение и уголовное преступление. Гомосексуалы подвергались преследованиям со стороны милиции и жили в постоянном страхе уголовной ответственности. Иванов считал уголовное преследование таких людей бессмысленным, поскольку рассматривал гомосексуальность как расстройство, которое должны лечить психиатры.
Препятствие на пути к счастью
Однако схема терапии, которую предложил Иванов, подходила далеко не каждому. Пациент должен был признать свое влечение бременем и препятствием на пути к счастью, а также безоговорочно следовать рекомендациям врача. Излечиться мог только тот, кто был полон решимости избавиться от своей гомосексуальности. Гомосексуалы, которые давно примирились со своими желаниями и приняли их как данность, психотерапии Иванова не поддавались.
Для Иванова также было очень важно знать, давал ли пациент волю своим гомосексуальным желаниям к моменту начала терапии. Если пациент только фантазировал, но не поддавался влечению, ему можно было помочь. Если пациент имел бисексуальные наклонности, то есть испытывал влечение как к мужчинам, так и к женщинам, доктор тоже считал это хорошим знаком: такому человеку можно было назначить психотерапию с оптимистичным прогнозом.
Иванов оценивал в том числе поведение будущих пациентов на приеме и их манеру держаться. Феминное поведение мужчин и маскулинное поведение женщин, по мнению Иванова, снижали шансы на успех, поэтому он советовал «стереотипным» пациентам отказаться от лечения.
Иванов, как правило, начинал терапию с беседы, в ходе которой расспрашивал пациента о его прошлой и нынешней жизни. Иванов предупреждал пациентов, что гомосексуальность обрекает их на несчастье. На следующих приемах Иванов призывал пациентов-мужчин заводить дружбу с женщинами и проводить больше времени в их компании: «Забудьте пока об интимной близости с женщинами... Не думайте об этом. Постарайтесь просто подружиться с ними».
Я стал бесполым
Однако вскоре Иванов перенес инсульт и был вынужден прекратить практику. Сосредоточившись на собственном здоровье, Иванов передал пациентов своему молодому протеже Яну Голанду. Голанд был преданным учеником Иванова с конца 1950-х. Как и его наставник, он проявил большой интерес к психотерапии гомосексуальности и, развивая психотерапевтический метод своего наставника, создал свой собственный. Голандовская версия психотерапии гомосексуальности состояла из трех ключевых этапов.
Первый этап был направлен на достижение «сексуально-психологического вакуума», особого состояния сознания, в котором пациент уже утратил гомосексуальное влечение, но еще не развил никаких сексуальных чувств по отношению к женщинам. На этом этапе Голанд проводил сеансы гипноза для выработки «спокойного, холодного и безразличного отношения к мужчинам». Он запрещал своим пациентам посещать общественные бани и туалеты, чтобы избегать встреч с гомосексуалами, рекомендуя вместо этого занять себя работой или учебой. Он также предлагал техники аутотренинга, которые должны были помочь пациентам меньше думать о мужчинах. Он рекомендовал заниматься аутотренингом каждый день и особенно перед сном. По завершении первого этапа психотерапии пациенты Голанда сообщали о результатах:
«Чувствую освобождение, радость победы над собой, это мой первый шаг на пути к выздоровлению...»; «Чувствую себя спокойно. <...> На данный момент мое состояние меня устраивает. Пока неплохо, поживем — увидим»; «Я очень растерян. В течение дня у меня часто меняется настроение. Становится грустно на душе, все путается»; «Боюсь потерять эротические переживания, составляющие значительную часть моей духовной жизни. Не уверен, что смогу обрести гетеросексуальные чувства. Ощущаю пустоту — я стал бесполым»;
Голанд интерпретировал подобные реакции и комментарии как признак успешного завершения первой стадии терапии.
В рамках второго этапа Голанд усаживал пациентов в кресло напротив и проводил гипнотическое внушение: «С этого момента ваш взгляд на женщину будет постепенно меняться. Вы уже достигли стадии сексуально-психологического вакуума, и это поможет вам выработать правильное отношение к женщине». Затем он доставал женские портреты русских и французских художников или вырезанную из журнала фотографию и держал ее перед пациентом. «Взгляните на эти эстетически совершенные черты женского лица», — наставлял он, пока пациент рассеянно смотрел на фотографию. После этого Голанд давал пациентам домашнее задание: «Постарайтесь обращать больше внимания на женские лица на улицах. Во время нашего следующего сеанса вы должны будете мне их описать, особенно те, что вам запомнились. Перед сном постарайтесь вызвать эти лица в своем воображении, больше думайте о них».
Однако не все шло гладко. Пациенты жаловались, что, хотя они изо всех сил старались заменить свои фантазии о мужчинах мыслями о женщинах, порой на улицах или в общественном транспорте симпатичные незнакомцы пробуждали новый всплеск эротических переживаний, который было трудно, а иногда и невозможно контролировать.
Обсуждение женской красоты на портретах и фотографиях продолжалось до тех пор, пока Голанд не убеждался, что пациент действительно стал больше ценить женскую красоту.
«Доктор, вчера вдруг перевернул страницу журнала и увидел девушку — хорошее лицо, красивое, сразу чем-то понравилось, — признался ему один из пациентов во время сеанса. — А несколько дней назад столкнулся на улице с молодой женщиной, она тоже показалась мне красивой».
Голанд всегда стремился поддерживать такие разговоры с пациентом, пытался заставить его подробнее описать внешность женщины, которая ему понравилась.
На третьем этапе Голанд усаживал пациента напротив себя и демонстрировал более откровенные фотографии. По словам Голанда, важно было не показывать пациенту фотографии с полностью обнаженными моделями: это могло вызвать отвращение. Начать стоило с фотографий, на которых у женщин оголены плечи, затем грудь и, наконец, все тело. Держа в руках фотографию, вырезанную из западного эротического журнала, который один из его знакомых тайно переправил для него в СССР, Голанд говорил: «Взгляните на плавные линии фигуры. Смотрите внимательно, наслаждайтесь каждым изгибом. Остановите свой взгляд на ее талии, широких бедрах, обратите внимание на грудь...». В ответ пациент кивал, иногда повторяя за Голандом. Во время этих сеансов Голанд пытался заставить пациентов не просто обсуждать женское тело, но делать это красноречиво.
Голанд собирал свидетельства пациентов и приводил их в своих научных работах, которые затем представлял коллегам на конференциях. Хотя многие пациенты Голанда действительно сообщали о положительных результатах терапии, на самом деле эффекта они не чувствовали. Однако, видя, как Голанд гордится своей методикой и как страстно желает помочь, они не осмеливались подвергать сомнению его подход и просто старались говорить доктору то, что он, по их мнению, хотел услышать. Некоторым удавалось убедить себя, что лечение помогает, но все-таки они значительно преувеличивали эффективность терапии.
Голанд стремился произвести впечатление на коллег и хотел, чтобы они своими глазами увидели плоды его трудов. Он убедил некоторых бывших пациентов, «успешно» прошедших лечение от гомосексуальности, рассказать о своей прошлой гомосексуальной и нынешней гетеросексуальной жизни на одной из конференций. Понимая, что сама идея публичного выступления может вызвать у пациентов дискомфорт, ассистенты Голанда наложили на них сильный грим, надели парики и темные очки, чтобы сохранить анонимность.
Эта исповедь глубоко поразила экспертов и психиатров, однако большинство из них по-прежнему скептически относились к результатам терапии Голанда. Что, впрочем, не мешало его славе как единственного советского эксперта по лечению гомосексуальности расти и распространяться по всему СССР.
Издательство: Individuum
