Бунт против современности

За две недели до начала войны в Украине Генштаб России заявил о том, что будет привлекать казаков в «мобилизационный резерв». Сейчас, по сообщениям СМИ, в боевых действиях участвуют более 10 тысяч казаков; в память о погибших на фронте уже собираются создавать мемориал в Краснодаре. При этом история казачества тесно связана с Украиной, да и в современной Украине День казачества отмечают в один день с Днем защитника отечества. По просьбе «Холода» Валерия Кирсанова рассказывает, как война стала для российских казаков способом определить свою идентичность заново.

Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.

«Мы всегда были убийцами, — говорит Михаил Мышкин. — Я сам потомственный: у меня прадедушка, дедушка, бабушка, прабабушка — казаки в роду. А казаки — это воины христовы».

У 43-летнего Мышкина на шее висят две массивные серебряные цепи: на одной — икона, на другой — крест. В последние годы Михаил много мотался по стране по работе: он вспоминает, что занимался настилом крыш в Новороссийске, вахтовым методом строил газовый завод на Ямале, а в последнее время трудился кровельщиком в Москве. 

Несколько раз в месяц Мышкин приезжал домой в Новороссийск, где он состоит в Константиновском хуторском казачьем обществе. Мышкин проводил «уроки мужества»: рассказывал пятиклассникам о казачьей истории и традициях, а еще патрулировал улицы в составе дружины. Жена казака Евгения описывает эту деятельность так: «Ходили по набережной, охраняли. Я бы не сказала, что ему особо нравилось».

В марте 2022 года Мышкин приехал домой и узнал, что его атаман Владимир Гавриленко ушел добровольцем на войну в Украину. Мышкин сразу позвонил в Москву и уволился. Ему предлагали взять полугодичный отпуск: «вдруг вернетесь», но казак отказался. 

Работая кровельщиком в Москве, Мышкин, по его словам, получал примерно столько же, сколько ему платили на войне. Его мотивация была другой: по словам Мышкина, казаки всегда воевали за идею и за свою землю, а Украину он считает русской землей. «Дома был скандал, конечно: “Тебе семья не нужна, тебе война дороже”, — вспоминает Мышкин. — [Но я сказал:] “Куда атаман, туда и я”».

Жену Михаил убедил, что поедет просто охранять «освобожденные территории». В том, что он на фронте, признался, когда уже был в Украине. Вместе с женами других воюющих казаков и казачьим духовником Евгения организовала совместные молитвы о благополучии близких — проходили они каждый день в 9 вечера.

До конца июня, пока Михаил был в Украине, Евгения, по ее словам, перенесла два сердечных приступа: Мышкин числился погибшим, пропавшим без вести и пленным.

Родившийся на Урале Мышкин называет себя потомком местных яицких казаков. По его словам, прадед по отцовской линии в царские времена был походным атаманом в Уральском казачьем войске.

В Гражданскую войну большевики истребили сотни тысяч казаков за поддержку белого движения (оценки историков разнятся; сами казацкие войска, воюя с красными, также не отличались гуманизмом), а потом советская власть упразднила казацкие войска. Многие эмигрировали: во время Второй мировой войны несколько десятков тысяч казаков воевали на стороне вермахта, а генерал Краснов возглавлял Главное управление казачьих войск в Берлине (памятник ему до сих пор стоит в Ростовской области). В свою очередь в СССР в конце 1930-х казакам разрешили служить в Красной армии — на Кубани и в Ставрополье даже сформировали несколько казачьих дивизий. Мышкин говорит, что его прадед во время войны «бил фашистов». «Я пошел по его стопам», — считает он.

Попытки возродить казачество в России начались в перестройку, когда казаки стали объединяться в военно-исторические клубы. Вскоре представители движения вспомнили и о существовавших в царское время казацких автономиях. Осенью 1991 года атаман Союза казаков «Области войска Донского» Сергей Мещеряков вместе со сторонниками захотели создать на территории Ростовской области и прилегающих регионов Донскую республику как субъект СССР. Ростовская администрация поддержала обращение казаков, но на следующий день прокуратура обжаловала это решение, а через несколько недель СССР распался, и к казацкой инициативе больше всерьез не возвращались. 

Именно в те годы свою идентичность впервые по-настоящему ощутил Михаил Мышкин: детство он провел в селе Чернолесское на Ставрополье и с 10 лет, когда «начал шашкой водить и на лошадях ездить», почувствовал себя казаком.

В 1980-х и 1990-х советскую политику расказачивания некоторые активисты трактовали как геноцид. На митингах и в петициях родовые казаки требовали признать их народом со своей культурой, обычаями и национальными интересами. В 2002 году государственная комиссия даже приняла решение о включении казаков в предварительный список национальностей для проведения переписи населения. Впрочем, были и другие мнения: советник президента по делам казачества Геннадий Трошев сказал, что считать казаков национальностью — это «все равно что назвать народом рабочих или колхозников». Большинство историков тоже отказывают казачеству в этом праве.

«[В те годы] начали активно говорить, что казаки — это не только защитники русского государства и воины, но и жертвы советского режима, — добавляет исследователь из Европейского университета в Санкт-Петербурге Александр Каменцев, который занимается историей казачества. — Сами казачьи активисты были малочисленными. Но они достучались до власти [с месседжем] “мы вам нужны, мы готовы служить”. И власти подумали: “Действительно, вас можно как-то использовать”».

В 1991 году Борис Ельцин подписал указ о реабилитации репрессированных народов, который упоминал и казаков. В ответ на это Союз казаков Калмыкии принял президента в ряды почетных казаков. Еще через пару лет был создан совет по делам казачества при президенте; Ельцин также выпустил отдельный указ, в котором шла речь о том, как казаки проходят военную службу. Впрочем, к середине 1990-х успели организовать только один добровольческий казацкий батальон. Он просуществовал три месяца в начале 1996 года и успел поучаствовать в Чеченской войне. Из 800 солдат 27 человек были убиты, еще 130 — дезертировали. 

«Из этих 130, может, 30 было подлецов. Остальные 100 — нормальные казаки, которые просто не смогли вот это все вытерпеть, — говорил позже начальник военного управления Терского казачьего войска полковник Александр Волошин, сетуя на плохую организацию боевых действий. — Все же поняли, что нас просто подставили».

В 1998 году Мышкин отправился служить в армию как обычный призывник — и за три месяца до дембеля тоже попал в Чечню, где тогда уже шла вторая война. Вспоминать этот опыт Мышкин не любит — даже в разговорах с родными. «Я тогда распиздяем был, — коротко говорит он. — Потому что человек, который не ценит свою жизнь, — распиздяй».

По мере того как российская власть возвращалась к идеям военного патриотизма, казаки все чаще становились его подходящей витриной. «[Государству] выгодна вся эта движуха с казачьим образованием: кадетские корпуса, казачьи классы, потому что они учат патриотизму и [тому], как быть “хорошими жителем России”», — поясняет Каменцев. Казаки ловили скрывающихся призывников, активно участвовали в аннексии Крыма и разгонах митингов. Особенно заметной была деятельность казаков на Кубани: они нападали на Навального, избивали нагайками участниц группы Pussy Riot, а осенью 2022 года добивались отмены концерта певицы Манижи, который организовывал фонд Олега Дерипаски (концерт в итоге действительно отменили).

Сейчас в стране статус казаков определен, в частности, федеральным законом, по которому казаки — это все участники официальных казачьих обществ. Чтобы стать членом общества, нужно заручиться поддержкой двух казаков, выдержать испытательный срок и дать присягу в присутствии священника. Согласно переписи населения 2010 года, казаками по национальности считали себя 67,5 тысяч человек в России.

До недавнего времени казаки несли службу в армии так же, как все остальные. Теперь, предполагает Каменцев, это может измениться, и казаки смогут претендовать на особый воинский статус. «Но это будет какой-то бунт против современности, — рассуждает исследователь. — Создание квазисословий в современной армии — это архаика. От этого отказались еще 100 лет назад. Сама суть и смысл казачьих войск остались в прошлом, сейчас это выглядит как историческая реконструкция, проводимая на государственном уровне».

После распада СССР казаки заново определяли себя не только в России. Как указывает Каменцев, в Украине казачество стало одной из основ нового национального строительства. Леонид Кучма издавал указы в поддержку казацкого движения, Виктор Ющенко был назван гетманом украинского казачества, а Петр Порошенко перенес День защитника отечества с 23 февраля на 14 октября, совместив с Днем казачества. «Для современной украинской идентичности казакофилия и украинофилия — практически одно и то же», — отмечает ученый исследовательской сети Восточной Европы Prisma Ukraïna Денис Шаталов.

«В гимне [Украины поется], что мы казацкого роду, — указывает Каменцев. — И среди очень многих украинцев, которые воюют, эта тема поднимается: что вот они казаки и защищают родину, их казацкие традиции. А кубанцы — они же наследники запорожцев переселенных. И они друг с другом сейчас воюют».

Михаил Мышкин подтверждает: запорожские казаки говорят своим российским коллегам, что воюют за свою землю. «Но это все идеология, промыли им мозги», — уверен он. Зато российские казаки сейчас на одной стороне с теми, с кем Мышкин когда-то воевал в Чечне. «Ахмат — сила, казаки — сила, — подтверждает он. — Вот такой сейчас девиз».

7 февраля 2022 года Генштаб России и Всероссийское казачье общество подписали соглашение о привлечении казаков в «мобилизационный резерв». В начале марта, после Совета атаманов, всем дали команду записываться в запас, вспоминают собеседники «Холода». Но многие решили сразу идти на фронт добровольцами.

К концу апреля в войне с Украиной участвовали около полутора тысяч казаков. Атаман Союза казаков-воинов России и Зарубежья Николай Дьяконов призывал «братьев» мобилизоваться — но только женатых и с сыновьями: «Чтобы было продолжение рода, если отец семейства не вернется со спецоперации», — объяснял он. В августе среди добровольцев казаков уже было больше шести тысяч, к осени это количество выросло до 10 тысяч.

Сомнений в том, что Россия воюет за правое дело, у Мышкина не было: «что творится на Украине», он видел по телевизору. «Там проводили опыты над маленькими детьми и уколы кололи, искореняли русский народ, — рассказывает он. — Было изнасилование, было искоренение детей. Они на органы пускают, нам даже видео показывали. Это и гражданские потом говорили, которые вылезли из подвала».

Казачий отряд «Дон» зашел на территорию Украины в конце апреля. Подготовка к отправке на фронт проходила на полигоне в Новоазовске и заняла две недели, причем, как говорит атаман Гавриленко, готовили всех одинаково — и людей с боевым опытом, и новичков: «Отношение было такое: “А, пушечное мясо, недолго с ними воевать”».

Казаков включили в состав 60-й мотострелковой бригады и отправили в Харьковскую область под Изюм. Вскоре Гавриленко и пятеро его сослуживцев, включая Мышкина, уже были в селе Великая Камышеваха; из оружия у них были автоматы и один гранатомет. «Целый день без еды, воды, — вспоминает казак. — Пока лежали под снайпером, пили из лужи: туда кидали обеззараживающее и пили. Нас бы просто закидали шапками, если бы знали, сколько нас и с каким вооружением». 

Шестеро казаков должны были провести в селе три-четыре дня, но в итоге остались на полтора месяца: отряд, который должен был их сменить, разбили — по словам Гавриленко, из 150 человек осталось 15. «Кто без руки, кто без ноги, — дополняет Мышкин. — А по телевизору нигде это не сообщалось. Потому что, если будет вся правда идти, какие потери у России, будет большая паника». Там же казаки потеряли своего сослуживца с позывным «Дед». 

По словам казаков, во время боев за Изюм и Великую Камышеваху у них не было нормальной связи: рации прослушивали украинцы, а воду, еду и оружие приходилось добывать самостоятельно. Когда они подорвали украинский пикап с гранатометом, командир роты за это наградил их пачкой сигарет и пачкой чая.

О проблемах со снабжением сообщают и в телеграм-канале бригады «Дон»: там собирают деньги на экипировку, рации и квадрокоптеры. 25 сентября российский военкор Александр Сладков в эфире программы Владимира Соловьева сказал, что в Донбассе добровольцы с Кубани воюют в старых бронежилетах и без нижнего белья.

Еще одной больной темой казаки называют отношения с армейскими начальниками. Отрядом «Дон» командовал некий Александр с позывным «Морпех». На передовой собеседники «Холода» видели его один раз — после того как в его машину прилетел снаряд из миномета, больше «Морпех» не приезжал. 

Казак Алексей Селиванов, бывший офицер МВД самопровозглашенной ЛНР, обвинял российских военных в том, что они относятся к казакам как к «вспомогательно-второсортной структуре, с потерями которой можно не считаться». «Казачеству нужны свои военные корреспонденты, которые будут рассказывать о казаках не только самим казакам в блогах и чатах, но и всему обществу через многомиллионные аудитории крупных СМИ», — добавил Селиванов.

Мышкин согласен: заслуги казаков на войне недооценивают. «По телевизору за казаков вообще ни слова не говорили, только в телеграме и в ютубе, — говорит он. — Только сейчас начали, а так до этого скрывали, что казаки тоже сплоченно действуют, завоевывают. Правда везде нужна, мы не прятались, мы ничем не хуже, чем военнослужащие».

«Пока мы там были, полностью Изюм был под контролем отряда “Дон”, — продолжает Мышкин. — Только “Дон” оттуда вышел — сами видите, что там происходит (в начале сентября российские войска сдали Изюм. — Прим. “Холода”). Потому что [воюют] малолетки, необстрелянные пацаны. У меня сейчас зять в Белгородской области, четыре месяца ему оставалось служить. Его заставили контракт подписать добровольно-принудительно. Вот такие у нас командиры российской армии. Рыба гниет с головы».

Пока Мышкин был на войне, его жене сообщили о смерти мужа. «Звонят и говорят: убили, — вспоминает она. — Какое сердце выдержит?».

Вторую похоронку принесли, когда Мышкин уже вернулся домой. «Почтальон пришел вручить супруге, я вышел — говорю: я вот он, — рассказывает казак. — Ну вот так у нас в России относятся к военнослужащим ко всем». Он называет войну в Украине самым жестоким конфликтом из тех, в которых ему приходилось участвовать, и утверждает, что «Чеченская [кампания] была более благородной».

Война в Украине для казаков — что-то вроде способа получить социальный капитал. Собеседники «Холода» утверждают: отношение к ним уже стало меняться. Сослуживцы, которые на сборах называли их «кизяками», теперь говорят: «Если [с фронта] уйдут казаки — уйдем и мы». А мирные россияне воспринимают их как заступников. «В Белгородской области приходишь на рынок даже, а там: “Да ладно, вы наши защитники”, — рассказывает казак, который попросил не называть свою фамилию. — И скидку сделают. А периодически дадут тебе и так. Но так брать, разумеется, стыдно».

Атаман Гавриленко утверждает, что после объявления мобилизации казаки «толпами идут в военкоматы». Сейчас на войну с ним готовы отправиться уже 60 человек. Но вместо этого Гавриленко, который еще в апреле получил ранение, пока попросили «поднимать боевой дух мобилизованных». «Буду рассказывать, например, как мы повесили свой флаг на вышке и националисты повесили, — поясняет он. — [Тогда] мы пошли взорвали вышку, потому что сорвать [флаг противников] не могли».

Михаил Мышкин так и не вернулся на работу кровельщиком. В середине октября вместе с другими казаками он уехал на сборы в Тамбовскую область, чтобы затем отправиться на фронт. «Он долго рвался [обратно в Украину], — говорит его жена. — Ну я что могу сделать, к ноге же не привяжешь. Казаки — они все патриоты».

Контракт Мышкин снова заключил на полгода. Впрочем, он надеется вернуться домой к февралю — тогда их обещали наградить за прошлое боевое задание. 27-летний сын Мышкина, узнав, что отец пошел на войну вслед за своим атаманом, и сам подписал контракт. Последние несколько месяцев он находится на фронте.