Мобилизация, объявленная в России 21 сентября, может коснуться не только мужчин, но и женщин: например, тех, кто получил медицинское образование. В таком случае в некоторых семьях призвать могут одновременно обоих супругов — члены таких семей рассказали «Холоду», как они оценивают риски пойти на войну вдвоем.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Имена всех героев изменены по их просьбе.
«Мама говорит, что деды и не такие испытания проходили»
Мария Кузнецова, 28 лет
Мой муж работает на скорой помощи. Я сейчас в декретном отпуске, а вообще, работаю фельдшером в поликлинике. Дочке еще не исполнилось трех лет, поэтому прямо сейчас меня призвать по мобилизации не могут. А вот муж находится в группе риска: ему 39 лет, и у него большой опыт работы на скорой. Знакомый мужа, тоже фельдшер с подстанции, пошел добровольцем. У него беременная жена, но он пошел воевать, потому что медработникам обещают 300 тысяч рублей в месяц, а в случае его смерти жене выплатят компенсацию.
Для многих медработников возможность заработать побольше — существенный повод, чтобы поехать на войну. Многих врачей спасали ковидные надбавки, но с июля их практически нет. Когда я еще была фельдшером в поликлинике, получала зарплату 25 тысяч рублей в месяц, хотя пахала с утра до вечера, постоянно подменяла кого-то, приходилось работать даже по выходным. Муж получает больше, но он работает на скорой практически на двух ставках: у него 10–11 «суток» в месяц, кроме того, он берет подработки. Лечить людей и так некому, а что будет в наших больницах, если медработников мобилизуют?
Я закончила медицинский колледж в 2016 году, и тогда у меня было ощущение, что политическая ситуация достаточно стабильна. Многие мужчины военнообязаны, а женщины с медобразованием должны после выпуска сходить в военкомат и получить военный билет: без него не возьмут на работу. Конечно, люди нуждаются в медицинской помощи и на войне тоже. Но, когда я училась, казалось, что учет в военкомате — это формальность.
Я и представить не могла, что может случиться война и медиков туда начнут призывать. Боюсь, что медики перед отправкой не будут проходить никаких специальных курсов по работе в условиях военных действий. Родители мужа считают, что беспокоиться не из-за чего, ведь ничего еще не произошло. Моя мама говорит, что наши деды и не такие испытания проходили во время Великой Отечественной войны: мол, и мы справимся.
Кажется, что люди не замечают взаимосвязи между действиями политиков и их последствиями для обычных людей. Наша родственница, которой 70 лет, не может выйти на пенсию, потому что ей не хватит денег на жизнь, и продолжает работать, несмотря на то что она перенесла ковид и инсульт. Цены на продукты взлетели за последние полгода. В аптеках пропали многие лекарства.
Мы с мужем против военных действий в Украине. Но если вручат повестку, то ему придется идти на фронт. Он не может уволиться, потому что мы выплачиваем ипотеку. Не знаю, как мы с этим справимся: мы пока это не обсуждали. Так как он медработник, его должны определить в госпиталь, а не на поле боя, но меня это не успокаивает.
Уехать из России мы не можем: у мужа и дочери нет загранпаспортов. Сейчас я думаю: почему мы раньше их не сделали? Но в любом случае у нас нет возможности куда-то уехать: все, что муж зарабатывает, мы тратим.
«В законе о мобилизационной подготовке говорится о том, что в качестве исключения защищены от мобилизации лишь люди, имеющие четырех и более детей до 16 лет, или те, у кого три ребенка и беременная жена со сроком не меньше 22 недель, или родитель-одиночка с ребенком до 16 лет, — пояснила “Холоду” юристка Анастасия Буракова. — Ситуация, в которой оба родителя подлежат мобилизации, отдельно в законе не оговорена (призвать могут всех, кто получал медицинское образование: например, косметологов и психиатров, обучавшихся по специальности лечебное дело. Призвать могут даже в том случае, если человек с медицинским образованием не работал по специальности вообще. — Прим. “Холода”). Теоретически после мобилизации одного из родителей ребенок остается на иждивении второго родителя. Поэтому призывать второго родителя не должны».
«Многие люди открылись с неожиданной стороны и стали писать доносы, кляузы»
Ирина Петренко, 39 лет
Я врач. У меня офицерское звание, и до 50 лет я состою в запасе. Муж служил в армии — по возрасту он тоже находится в запасе. Если бы мобилизация проводилась по правилам, муж попадал бы под вторую волну призыва, я — под третью. Но, как мы видим, сейчас призывают всех подряд. Власти сказали, что по мобилизации призовут 300 тысяч человек, но мне кажется, что эту цифру назвали, чтобы успокоить население, чтобы большинство подумало: «Нас это не касается». Но я уверена, что всем, кто в запасе, нужно быть готовым в любой момент.
Я думаю, что позиция «нас не касается» в том числе привела к тому, что мы имеем. Многие люди очерствели и стали безразличными к тому, что кто-то остается без дома, без семей, кто-то возвращается инвалидом, а кто-то и вовсе не возвращается.
Я сразу понимала, что идея вторгнуться на территорию другого государства ничем хорошим не закончится. Мысли о возможной мобилизации возникли сразу. Мы с мужем не хотим принимать участия в военных действиях, потому что у происходящего нет никакой цели, непонятно, кого мы защищаем. В нашей ситуации мы можем только спрятаться куда-то в маленькую деревушку, в глушь, и переждать там.
Сейчас опасно и жить по прописке, потому что повестку могут домой принести, и ходить на работу, потому что вручить ее могут и там. В августе я уволилась и уехала в деревню помогать своей маме. А муж не может работать удаленно — и это очень стрессовая ситуация для нас. Если дома ты можешь не открывать дверь, не брать повестку в руки, то на работе уже сложнее отказаться. Если мужу все-таки вручат повестку, то, наверное, из двух зол он выберет наименьшее: получить срок, но не принимать участие в военных действиях.
На мой взгляд, мой муж в большей опасности, чем я. Как у медицинского работника, риски у меня гораздо ниже, ведь не нужно принимать участия в боевых действиях. По той информации, которая доносится до нас, можно сделать вывод, что у нашей армии нет адекватного командования, четкого плана действий. Люди должны идти на верную гибель и потом как отработанный элемент остаются никому не нужными. Мне хотелось бы видеть своего мужа живым, поэтому в первую очередь я сейчас сосредоточена на его безопасности.
Мы с мужем планировали родить ребенка в ближайшие полтора года. Сначала мы старались создать фундамент для этого: купили квартиру, обустраивали ее, чтобы у ребенка были хорошие условия. Но в связи с последними событиями пришлось отложить этот вопрос. Непонятно, что будет завтра, сколько вся эта ситуация продлится, чем закончатся военные действия. Возможно, я так и не рожу: мне уже 39 лет. В такой нестабильной ситуации, как сейчас, я не хочу это делать.
Возможности уехать в другую страну у нас нет. Наверное, нам в срочном порядке придется осваивать новые профессии, чтобы зарабатывать удаленно. Но в маленьком населенном пункте нельзя быть уверенным в безопасности: страшно, что кто-то о тебе расскажет. Там все знают друг друга и кто-то может настучать. Многие люди открылись с неожиданной стороны и стали писать доносы, кляузы.
