«Торговля людьми — это самое прибыльное преступление после торговли наркотиками»

Правозащитница Вероника Антимоник — о том, как беженцы становятся жертвами траффикинга

С начала войны Украину покинули более пяти миллионов человек. Для Европы это крупнейший кризис, связанный с беженцами, со времен Второй мировой войны. Украинским мужчинам до 60 лет запрещен выезд из страны, поэтому женщины с детьми, бежавшие от войны, остаются одни в незнакомых странах, где на них нередко обращают внимание торговцы людьми. «Холод» поговорил с Вероникой Антимоник, соосновательницей фонда «Безопасный дом» — российской организации, которая занимается предотвращением торговли людьми и помогает пострадавшим от нее. Она рассказала, почему беженцы уязвимее мигрантов, кто и зачем обращается в их фонд и как расследуются международные преступления, связанные с торговлей людьми.

«Торговля людьми — это самое прибыльное преступление после торговли наркотиками»
В военное время людей нередко похищают. Насколько это масштабная проблема?

— Похищения — это яркие случаи. Мы, однако, считаем, что  неправильно сводить эту проблему к похищениям, так как это поддерживает миф, что торговля людьми — это только про тех, кого схватили и похитили. А это лишь небольшой процент среди всех ситуаций, связанных с торговлей людьми. На самом деле жертв чаще всего вербуют: например, им предлагают работу или помощь. Между вербовщиком и жертвой заключается некий договор, похожий на нормальное предложение, но в нем всегда есть обман.

Сейчас к вам из-за войны обращаются пострадавшие от траффикинга (то есть торговли людьми)?

— Да, нам писали украинки, но наш фонд работает либо с гражданами России, которые пострадали здесь или в другой стране, либо с иностранными гражданами, пострадавшими на территории России. Случаи этих украинок не попадали в эти критерии, поэтому мы передавали их иностранным коллегам. Например, украинским фондам и организациям из стран, в которых эти женщины оказались. Торговля людьми, похищения — это в большинстве случаев международная проблема.

Какие организации работают с жертвами траффикинга?

— Международная организация La Strada, которая занимается проблемой торговли людьми, — в Украине есть ее представительство. Есть отдельные проекты различных агентств ООН, которые посвящены проблеме торговли людьми. Плюс низовые феминистские инициативы, которые иногда помогают информированием или предоставляют какую-то помощь пострадавшим от траффикинга.

Ваш фонд много занимается превентивной работой. В связи с начавшейся войной запустили ли вы новые инициативы?

— Да. Мы увидели, что людям нужна информация о том, как не стать жертвой траффикинга, и сделали инструкцию-публикацию. Там мы описали, как людей могут вовлекать в траффикинг, как реагировать на типичные предложения преступников, как себя защитить, куда обращаться. После этой публикации к нам обратилось много людей. Так как обращения поступали из Чехии, Германии — стран, куда вынужденно выезжали украинки, мы направляли их в иностранные и международные организации. Обращений беженцев, приехавших в Россию, у нас пока не было. Но в России сейчас растет уязвимость людей из-за ухудшения экономической ситуации: люди остаются без работы, значит, их проще вовлечь в процесс торговли людьми.

Как действуют преступники? 
• «Поджидают» женщин недалеко от границы или в пунктах въезда. Они могут выдавать себя за сотрудников и волонтеров гуманитарных организаций и предлагать подвезти. 
Они могут действовать в группах и чатах помощи или создавать собственные группы, чаты или даже организации. 
Многие торговцы людьми (а также мужчины, лично заинтересованные в эксплуатации женщин и детей), могут предлагать женщинам временное жилье с расчетом на то, чтобы потом принуждать их к оказанию «секс-услуг». 
• Женщин и молодых мужчин могут вербовать в секс-индустрию.

Какие правила безопасности стоит соблюдать беженцам и волонтерам?
Узнавайте контакты официальных и давно существующих организаций, занимающихся поддержкой беженцев.
Проверяйте данные любой организации, которая предлагает помощь: звоните по официальным телефонам и уточняйте, действительно ли тот или иной человек, адрес электронной почты или страница в интернете связаны с ними. 
Если вы согласились поехать с кем-то в незнакомое вам место, запишите/сфотографируйте номер машины, документы водителя и адрес, на который вы направляетесь, отправьте это близким и делитесь с ними геолокацией.
Не отдавайте чужим людям в руки телефон и паспорт.
Сообщайте в полицию, присутствующие на месте службы или представителям организаций, занимающихся борьбой с торговлей людьми, обо всех случаях и людях, вызывающих подозрения. 
Не распространяйте объявления о помощи от неизвестных людей и организаций, которые вы случайно где-то увидели. 
• Доверяйте интуиции, если она подсказывает, что что-то не так. 

Почему в военное время случаев торговли людьми становится больше?

— Во время военных конфликтов повышается уязвимость людей. А значит, возникают подходящие условия для траффикинга. Преступники всегда обращают внимание на тех, у кого трудная жизненная ситуация, потому что такие люди вынуждены соглашаться на разные предложения, связанные с работой или переездом. Поэтому беженцы — всегда наиболее уязвимая категория. 

Граждане каких стран страдают от траффикинга на постсоветском пространстве?

— В России очень много случаев торговли людьми из Центральной Азии, потому что оттуда идет основная волна миграции в Россию. На том направлении, где больше мигрантов, всегда больше торговли людьми. Раньше было очень много случаев с людьми из Украины и Молдовы, а когда миграция из этих стран в Россию стала меньше, случаев торговли людьми тоже стало меньше.

Что отличает положение беженцев от мигрантов?

— В большинстве случаев беженцы намного уязвимее, чем обычные трудовые мигранты. Мигранты уезжают в другую страну, понимая, что им есть куда вернуться, у них есть семья, тыл. У беженцев практически нет возможности вернуться, они теряют социальные связи. Если они вдруг исчезнут, некому спохватиться, потому что они часто передвигаются, их адрес меняется, и связи как таковой у них может не быть. Кроме того, беженцы находятся в тяжелом психологическом состоянии. Они уязвимы не только социально и экономически, но еще и психологически. Также они могут иметь проблемы со здоровьем, травмы, и все это на руку преступникам. Обычно торговцы людьми выискивают потенциальных жертв среди массы разных людей, а тут не надо искать — они заранее знают, что все беженцы очень уязвимы.

Раньше к вам обращались беженцы?

— К нам обращались граждане Украины, которые попали в Россию после 2014 года и пытались получить здесь легальный статус. Тогда я непосредственно работала с беженцами в Ростовской области. Формально пункты временного размещения, где находились беженцы из ЛНР и ДНР, были закрыты, но все равно вербовщики туда проникали. Преступники часто представляются работодателями. Тогда они приезжали на микроавтобусах к пункту размещения, говорили людям: «Чего вы тут сидите, условия плохие, вас потом отправят в какую-то дыру с зарплатой 15 тысяч рублей. А у нас тут недалеко от границы есть сельскохозяйственная работа, вы всегда сможете вернуться, зарплата 30-40 тысяч, проживание, питание. Прямо сейчас набираем людей». Так приглашали кого-то и увозили. 

Мы объясняли, что соглашаться на такие предложения рискованно, что не надо отдавать никому свой паспорт. Но люди все равно соглашались, потому что чувствовали безысходность, боялись за свое будущее. Кого-то мы успевали проконсультировать, что делать, если они окажутся в трудовом рабстве. Потом они нам звонили и говорили, что у них забрали паспорта, и мы помогали им вернуться обратно в лагерь.

Несколько лет назад к нам обратилась молодая пара. Они только поженились в 2014 году и почти сразу после свадьбы вынужденно выехали в Россию. Они отказались от программ для беженцев, начали искать работу в Московской области. Складывалось не очень, денег не хватало, жить им было негде. Они наткнулись на объявление организации, которая предлагала помощь беженцам из Донбасса. Согласились и поехали в Смоленскую область. А это оказался по сути трудовой лагерь: так называемый рабочий, или работный, дом, где людей эксплуатировали, но они был зарегистрирован как НКО. Беженцев там принуждали работать на местных предприятиях, в основном связанных с сельским хозяйством. Им не платили денег и говорили, что они работают за проживание и питание. Когда женщина из этой пары забеременела, ее не отпускали за медицинской помощью, у нее случился выкидыш, но  никто даже не вызвал скорую. И тогда эта молодая пара приняла решение сбежать. 

Они оттуда сбежали, но потом попали в другую подобную организацию, уже в Московской области, и там у них забрали паспорта. Они сбежали и оттуда, обратились к нам, чтобы мы помогли вернуть их вещи и паспорта. В полицию они тоже обращались, конечно, она помогла вернуть вещи и паспорта. В итоге они приняли решение вернуться в Украину, потому что иначе не понимали, как выжить. 

К сожалению, это не единственный случай, когда мы сталкивались с организациями, которые, маскируясь под помогающие, на самом деле эксплуатировали людей.

Какие еще формы эксплуатации встречаются кроме трудовой?

— Сексуальная эксплуатация, куда вовлекают женщин и детей, которых как раз больше всего среди беженцев. Преступники обращают внимание на девочек-подростков, которых можно вовлечь в секс-индустрию — речь не только о проституции, это и такие менее явные формы, как стрип-клубы, массажные салоны и вебкам.

Иногда кто-то предлагает беженцам пожить у себя: якобы это человек такой добрый, обеспеченный и может себе это позволить. Нередко это предлагает мужчина женщинам с детьми, с целью затем использовать эту женщину. То есть, очень вероятно, он начнет принуждать ее готовить, убирать, а кроме того оказывать сексуальные услуги. Таких случаев много. 
Случаи такой эксплуатации называются домашним рабством. Нам в фонд сейчас часто пишут мужчины, которые предлагают такую «помощь» женщинам. Похоже, что они серьезно рассчитывают на то, что мы из-за ограниченных ресурсов передадим им этих женщин.

Вам не хватает ресурсов, чтобы их проверять?

— А как проверять? Просто поговорить недостаточно, поэтому мы обычно отвечаем, что беженкам нужна профессиональная помощь, которую мы можем им предоставить, и если те люди хотят тоже как-то помочь им, то они могут сделать пожертвование в фонд. Мы рекомендуем своим подопечным максимально себя обезопасить, если они откликаются на такие предложения: посмотреть документы этого человека, записать адрес, передать всю эту информацию близким, фотографии делать, геолокацию пересылать постоянно.

«Торговля людьми — это самое прибыльное преступление после торговли наркотиками»
Украинские беженцы на станции Пшемысль, Ппольша. Фото: Mirek Pruchnicki, Flickr (CC BY 2.0)
Если мужчина ничего не скрывает и говорит: «Можешь жить у меня, но взамен готовь мне, убирай и занимайся сексом», и женщина соглашается — это считается эксплуатацией и насилием?

— Эксплуатация — это продолжающееся насилие. Как мы обычно понимаем, что происходит насилие? Согласие — главный критерий. Если пострадавший не давал согласие на то, что с ним происходит, мы можем говорить о насилии. 

Но даже если согласие было получено, важно, каким путем. В Палермском протоколе, ратифицированном Россией, говорится, что согласие жертв не принимается во внимание, если оно было получено через обман, принуждение, шантаж, удержание и другие способы контроля или использования уязвимого положения.

Если человека обманули, потом стали на него давить, шантажировать, манипулировать, угрожать ему, станем ли мы принимать во внимание то, что он дал согласие? Нет, конечно. Важно задать вопрос: может ли женщина уйти от этого мужчины? Если ей некуда уйти и ее выбор — это соглашаться или остаться бездомной, или быть депортированной, то это не выбор — ее согласие вынужденное. Оно было получено мужчиной из-за ее уязвимости. 

А если женщина считает это для себя нормальным вариантом?

— Случаи бывают разные. Некоторые женщины из-за гендерного неравенства в обществе и гендерной социализации могут соглашаться на такие условия и так и жить с подобными мужчинами, оказывая им секс-услуги. То, что женщины считают такое нормальным вариантом — это системная проблема. Мы не считаем, что это нормально.

Торговля людьми — коммерциализированное преступление. Думая о траффикинге, я в первую очередь представляю продажу людей в рабство или вовлечение их в секс-индустрию. Выгода в такого рода преступлениях для вербовщика очевидна. Но если мы говорим о том, что женщина убирается у мужчины в доме, в котором сама живет, и ухаживает за его престарелыми родственниками, потому что у нее нет выбора, в чем здесь коммерческая выгода для этого мужчины?

— Деньги зарабатывают либо напрямую, либо косвенно — мужчина в таком случае экономит время и деньги, потому что убирает его дом и ухаживает за его родственниками не он и не специальный работник, а живущая у него женщина. А он в это время зарабатывает и увеличивает свой доход за счет другого человека и за счет экономии расходов.

Тех, кто к вам обращается за помощью, вы как-то проверяете?

— Как и многие благотворительные организации, работающие с пострадавшими от насилия, мы считаем, что всем, кто обращается за помощью, нужно верить. Какая может быть выгода врать о насилии? Учитывая отношение к жертвам насилия в обществе, в большинстве случаев люди, наоборот, скрывают, что насилие было. К тому же похищения, торговля людьми — трудно расследуемые преступления, поэтому тут никакой выгоды для жертвы нет. Многие думают, что жертва может пытаться отомстить преступнику, выдумать преступление, чтобы посадить его или чтобы получить от фонда деньги, но так не бывает. Просто так никого не посадят и денежную компенсацию пострадавшему не дадут.

В большинстве случаев люди, скорее, что-то скрывают. Например, мы часто работаем с африканскими мигрантками, и большинство из них прошли через сексуальную эксплуатацию. Многие об этих случаях не рассказывают, потому что боятся преследования со стороны преступника, общественного осуждения, или они религиозные и считают, что это грех, что они виноваты. Даже зная, что они могли бы получить помощь, они будут скрывать это.

Да и в реальности для пострадавших нет никакой материальной выгоды. Мы не даем деньги. И даже психологическая помощь не будет эффективна, если человек ничего этого не пережил. К тому же, по человеку обычно видно, выдумал он то, о чем рассказывает, или нет. То, как построен рассказ, то, как выглядит человек, когда рассказывает о таком опыте, — это вещи, которые специалисты умеют считывать. 

В какой момент пострадавшие обращаются за помощью?

— Иногда мы помогаем в ситуации, когда еще ничего не случилось, и пытаемся предотвратить вовлечение кого-то в траффикинг. Но большинство случаев, с которыми мы работаем — когда человек все еще вовлечен в него и просит помощи в освобождении, либо когда освобождение произошло не так давно. Но бывает, что люди обращаются за психологической помощью и через много лет после событий. Недавно к нам обратилась взрослая женщина, которую в подростковом возрасте вовлекли в секс-индустрию, и у нее до сих пор эта травма. Она обращалась ранее к обычным психологам, но они были не очень в теме, не могли проработать эту травму, поэтому она пришла к нам.

О какой помощи еще просят кроме психологической?

— Некоторые приходят за юридической помощью, потому что им самим добиться возбуждения уголовного дела очень тяжело. Кто-то хочет вернуться домой, кому-то нужна специализированная медицинская помощь. А бывает, что нужен целый пакет: когда человеку негде жить и нечего есть, нет никакой финансовой и социальной поддержки. Случаи все очень разные.

«Торговля людьми — это самое прибыльное преступление после торговли наркотиками»
Украинские беженцы на центральном вокзале Берлина. Фото: Matthias Berg, Flickr (CC BY-NC-ND 2.0)
Почему правоохранительные органы неохотно возбуждают дела, связанные с похищениями и торговлей людьми?

— Возбуждать эти дела всегда очень сложно, а если преступление было за границей, то это еще сложнее. Успех дела зависит от вовлеченности следователя. У нас даже внутрироссийские дела много лет расследуют, нередко их закрывают или переквалифицируют в другие составы и статьи. А международные дела расследуются еще дольше — одно расследование у нас длилось семь лет. 
В России правоохранители не мотивированы, если сверху нет разнарядки. Их не обучают, как такие дела расследовать, они не получают за это никаких поощрений, то есть им невыгодно их брать. И коррупция мешает, ведь у преступников очень много денег из-за того, что торговля людьми — это самое прибыльное преступление после торговли наркотиками. Преступники часто влиятельные, в большинстве случаев они продолжают запугивать пострадавших, чтобы те забрали заявления. Проблема также в том, что правоохранители почти никогда не обеспечивают защиту свидетелей и пострадавших, даже если есть все основания для этого.

Чем может помочь обычный гражданин?

— Надо быть внимательными, неравнодушными. Эксплуатация может быть разной. Даже о секс-индустрии можно узнать, не будучи потребителем: например, увидеть объявления с предложением такой работы — их можно срывать или жаловаться на них в интернете. Можно сообщать на горячие линии фондов или правоохранительных органов про такие объявления. Случаи трудовой эксплуатации вообще могут быть где угодно: в магазинах, на производствах, строительных объектах. Надо обращать на них внимание.

Мы знаем историю, когда парня эксплуатировали на автомойке, автосервисе и заправке. Он девять месяцев просил у приезжающих туда людей телефон, ему просто никто не давал, а он хотел позвонить маме сказать, что его удерживают. И он девять месяцев не мог с ней связаться. Мы всегда рассказываем такие истории, чтобы люди обращали внимание на то, что происходит, и спрашивали, не нужна ли помощь. 

Украинские организации сейчас сделали памятки на разных языках с контактами в разных странах, можно в своей стране погуглить эти организации, распечатать и раздавать. 

Фото на обложке
EU Civil Protection and Humanitarian Aid
Поддержите тех, кому доверяете
«Холод» — свободное СМИ без цензуры. Мы работаем благодаря вашей поддержке.