Когда человек горюет по умершему родственнику, это считается нормальной и даже единственно возможной моделью поведения. Но как быть тем, кто горюет по погибшему бойфренду, с которым были отношения 10 лет назад, оплакивает онлайн-друга или любимую собаку? Люди, скорбь которых вызывала непонимание или негативную реакцию окружающих, рассказали «Холоду» свои истории.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
«Давно бывший молодой человек. Для этого даже нет слова в русском языке, правда же?»
На похоронах Петра, умершего в 2009 году в возрасте 38 лет, Майя (имена изменены по просьбе героини) не знала, как ей представляться. «Потому что кто я? Никто», — объясняет она. За десять лет до этого, когда Майе было 23 года, у нее начались романтические отношения с Петром. «Это была любовь, — говорит она. — Мы встречались около полугода. А потом он перестал звонить, просто пропал, растворился. Это было для меня так тяжело, что я уже не помню свои конкретные чувства в тот момент. Через некоторое время до меня дошли слухи, что он женится».
Прошло семь лет, Майя вышла замуж и, как она говорит, долгое время почти не думала о Петре. Но однажды они снова пересеклись. «Мы остались плюс-минус в одной сфере, и как-то общий знакомый сказал мне позвонить Петру по работе. Я сомневалась, но все-таки позвонила: “Привет, это Майя”. Помню, была пауза секунд 10, — рассказывает она. — После этого мы снова начали общаться, периодически созванивались, виделись. Стало понятно, что мы тянемся друг к другу, что у нас какая-то связь». Майя говорит, что сексуальных отношений у них не было: она не решалась предложить, а Петр не проявлял инициативы, плюс у обоих были семьи.
Их общение продолжалось около двух лет, и за это время, по словам Майи, она поняла, что по-настоящему любила только Петра. «Каждый раз, когда мы виделись, я испытывала потрясающую радость, как будто солнце вышло и мне стало светло. Но в то же время меня это удручало, потому что я поняла, что моя жизнь пошла куда-то не туда. У нас любовь, а я не знаю, что с этим делать», — рассказывает Майя. Она говорит, что откровенного разговора с Петром у нее не было, но она думает, что ее чувство было взаимным, так как на это указывали разные мелочи. «Один раз я зашла в его офис, мы поговорили, и мне надо было уходить, но шел сильный дождь. Он подошел к своему молодому коллеге и сказал: “Это Майя, очень важный для меня человек, проводи ее, пожалуйста, и поймай ей такси», — рассказывает она.
В последний раз, когда они связывались, она написала ему сообщение о том, что была у общих знакомых, которые праздновали рождение ребенка. Петр ответил, что не может разговаривать. А на следующее утро Майе сообщили, что он умер от инфаркта.
«Я четко помню тот день. Я не знала, как себя вести, что мне делать. Полдня была зависшая, в сером мареве. Я просто не могла поверить, — рассказывает Майя. — Кругами ходила по городу, зашла в какой-то магазин одежды. 40 минут слонялась полностью в своих переживаниях, на меня уже продавщица стала коситься. Купила серый свитер, фактурный, с ассиметричным воротом. До этого у меня ни одной серой вещи не было в гардеробе. Я потом очень долго его носила, и до сих пор он у меня лежит. Всегда, когда я видела этот свитер, думала, что он символизирует день смерти Пети. Это был как бы “тайник” для моих переживаний».
Мужу Майя рассказала, что умер человек, которого она когда-то очень любила, — она понимала, что тот мог заметить перемены в ее состоянии. Близкие Майи также знали, что умер ее бывший молодой человек, но она не рассказывала им, что он для нее значил. «Это бы показывало, что я не вместе со своим мужем, что я переживаю пусть о покойном, но любимом мужчине. Сейчас я бы пошла к психологу, но тогда я не была знакома с психологией, поэтому все происходило внутри меня», — объясняет она.
Единственным человеком, с которым Майя могла поделиться своим горем, был друг молодости, который знал ее и Петра, когда те были вместе. «Мне помогало разговаривать с этим другом, потому что он воспринимал меня как женщину, с которой Петр был счастлив: он говорил, что если бы мы тогда не разошлись, то все было бы иначе, — рассказывает Майя. — А с другими я чувствовала, что у меня есть некая тайна».
То, с чем столкнулась Майя, в психологии называется бесправным горем — это горе, которое не может быть выражено открыто, не принимается и не признается обществом, рассказывает клинический психолог Александра Меньшикова. «Горюющий человек испытывает болезненные эмоции, но из-за разных внутренних или внешних обстоятельств и общественных установок вынужден подавлять переживание горя и поэтому не может нормально пройти стадии горевания — этот процесс начинает как будто блокироваться», — объясняет Меньшикова.
Не все психологи, однако, согласны с тем, что бесправное горе нужно выделять как отдельное понятие. Как объясняет клинический психолог Роман Матафонов, многим практикующим психологам это кажется излишним. «Горе есть горе, и если оно обесценивается обществом, то это все равно горе, и работа психолога будет так или иначе направлена на его принятие и валидацию», — говорит Матафонов.
Майя стала общаться с семьей Петра: у того остались пожилые родители, жена и десятилетняя дочь. Она водила девочку на выставки, потому что при жизни Петр хотел привить дочери художественный вкус, навещала его родителей, помогала при необходимости. «Это было душевное общение, и меня оно тоже поддерживало, — говорит Майя. — Я считала его родителей своими близкими людьми, потому что этот человек — моя судьба, которая не воплотилась. Не муж, не бывший муж, давно бывший молодой человек. Для этого даже нет слова в русском языке, правда же?». Родители и жена Петра, по словам Майи, воспринимали ее действия как такую же помощь, какую оказывали и другие друзья умершего.
Так продолжалось пять лет. Майя понимала, что даже призрачная возможность совместного будущего с Петром исчезла с его смертью. Но эмоционально она держалась за воспоминания о той радости, которую испытывала, когда они общались.
Произошедшее подтолкнуло Майю к разводу с мужем. «Мне тогда было примерно столько же, сколько Петру, когда он умер, — 38. Я поняла, что на самом деле несчастлива в браке и правильно будет развестись», — говорит она. Через полтора года после развода Майя познакомилась со своим будущим вторым мужем, и новая любовь вытеснила чувства к Петру. Однако серый свитер с ассиметричным воротом она сохранила — это ее любимая вещь, «посвященная» Петру. «Не то чтобы я сейчас забыла Петра, он занимает важное место в моей истории, — объясняет Майя. — Но эта часть моей истории закончилась и больше меня не терзает. Раньше я во многом не отделяла свою судьбу от его, а теперь чувствую, что у меня своя жизнь», — говорит она.
«Мне говорили, что нет смысла переживать, ведь мы дружили в интернете»
В канун нового 2019 года Степан накрывал на стол и собирался пойти в магазин за продуктами со своим молодым человеком. Пока они одевались, он зашел во «ВКонтакте» и увидел сообщение от своего друга Дмитрия: «Здравствуйте. Дима погиб, он покончил с собой 11 октября 2018 года». Степан рассказывает, что он сполз на пуфик в коридоре и в голове у него была только одна мысль: «Это что за ***** [ерунда]? Зачем так шутить?».
Степан познакомился с Дмитрием в ЛГБТ-сообществе во «ВКонтакте» в 2012 году, когда ему было 15, а Дмитрию 14. Они обменялись парой комментариев под одним из постов, перешли в личные сообщения и с тех пор стали общаться. «Я осознавал свою гомосексуальность, Дима тоже, — говорит Степан. — Это нас объединило. Мы очень быстро нашли общий язык. Оказалось, что у нас много общего: интересы, вкусы, планы на будущее, взгляды на жизнь». Друзья делились проблемами в школе и семье и поддерживали друг друга. Дмитрий был единственным человеком, которому Степан в том возрасте рассказал о своей ориентации. Хоть это и была дружба только в онлайне и у Степана были друзья из офлайна, по его словам, только с Дмитрием он чувствовал, что может быть «абсолютно настоящим». Но он никому не рассказывал о Дмитрии, потому что у его знакомых не было друзей по переписке и он думал, что они могут не понять таких отношений.
Молодые люди жили на разных концах Москвы и встречались вживую всего два раза. В первый раз они увиделись случайно в торговом центре. «Я был со своим молодым человеком, он был со своей подругой, мы просто кивнули друг другу, потому что было неловко», — вспоминает он. Потом, в феврале 2017 года, Степан организовал встречу. «У меня было настроение хорошо провести время, а друзья были заняты, и я написал ему — все-таки уже пять лет дружим. Мы пошли в бар и просидели там до утра, пили шоты и болтали обо всем на свете», — рассказывает он.
Степан говорит, что Дмитрий в то время учился в колледже, в котором ему не нравилось, и одновременно подрабатывал. У него испортились отношения с мамой, а съехать от нее было не на что. Позже Дмитрий рассказал Степану, что у него началась бессонница и он стал выпивать, мог пить по пять дней подряд.
Постепенно Степан и Дмитрий стали отдаляться друг от друга: у Степана появилась работа и новые друзья, а Дмитрий ушел в творчество — писал фанфики и разрабатывал собственную игру. «Я работал журналистом, и Дима присылал мне отрывки своих рассказов, советовался со мной. Но каждый из нас был погружен в свой мир, и мы стали списываться раз в пару месяцев», — вспоминает Степан.
В начале 2018 года Степан начал переживать за своего друга. «Он написал, что ничего в жизни не меняется, ему все надоело — “вот бы суициднуться в воскресенье)))))”, — рассказывает он. — Я спросил, что случилось, он ответил, что неудачно пошутил». Дмитрий рассказал, что у него снова проблемы с алкоголем и сном и что «для тонуса» он начал употреблять наркотики.
«Потом мы пропали из жизни друг друга вообще, потому что у меня начался третий курс, работа, ни на что не хватало времени, он тоже мне не писал, — рассказывает Степан. — Конечно, мне было жалко, что общение сошло на нет, что дорогой мне человек уходит из моей жизни. Я все думал: надо написать, надо написать, но написал уже в конце декабря». Тогда же Степан заметил, что Дмитрий не заходил на свою страницу с 18 октября, что было для него нехарактерно.
Степан периодически проверял мессенджер, но видел, что его сообщение так и осталось непрочитанным. «А 31 декабря я вижу, что он онлайн, думаю: о, ну наконец-то», — говорит он. Но на связь вышел не Дмитрий, а его мама, которая рассказала, что два месяца назад Дмитрий лег на рельсы и ему отрезало голову. «Эта картина долго стояла у меня в голове: ночь, железная дорога, изуродованное тело», — вспоминает Степан.
Несколько месяцев, по его словам, он пребывал в шоковом состоянии. Он перечитывал переписку с Дмитрием, винил себя в том, что редко писал, и думал, что мог бы предотвратить случившееся. О смерти друга он рассказал своему партнеру и близким друзьям, но те не восприняли его скорбь всерьез. «Мне говорили, что нет смысла переживать, ведь мы дружили в интернете», — описывает их реакцию Степан.
С тех пор, как умер Дмитрий, прошло уже два с половиной года. Раз в пару месяцев Степан заходит на его страницы в соцсетях. «Листаю, сыплю соль на раны, но боль утраты стала меньше», — объясняет он. Справиться со скорбью ему помогает мысль о том, что Дмитрий жив в его воспоминаниях. «Я понимаю, что это стереотип, но для меня это действительно работает. Я искренне верю, что, пока Диме есть место в моем сердце, он будет жить», — говорит Степан.
«Я сразу видела две черные пуговицы глаз и черный нос»
У Веры был йоркширский терьер по кличке Лола. Собаку завели для сына, чтобы научить его к «любви к маленькому существу», но хозяйкой, по словам Веры, Лола выбрала ее.
Вера работает адвокатом и нередко имеет дело с людьми, пережившими пытки. «Один из моих доверителей звонил мне, чтобы выговориться. Это были долгие мучительные разговоры, после которых я плакала от бессилия и ужаса, — рассказывает она. — Когда я клала трубку и ревела на полу, Лола прибегала с другого конца квартиры, прыгала ко мне на руки и слизывала мои слезы».
Весной 2021 года собака, которой было 13 лет, заболела. «Было непонятно, то ли из-за возраста у нее случился инсульт, то ли что-то другое. Я лежала рядом с ней, гладила, разговаривала с ней», — вспоминает Вера. Утром 2 мая у собаки пошла кровь из носа, Вера отвезла ее в ветеринарную клинику, где Лолу положили в реанимацию, тем временем Вера поехала сдавать анализы собаки в лабораторию на такси. «Слезы лились в три ручья, — рассказывает она. — Таксист спросил, что случилось, я сказала, что у меня, кажется, умирает собака. Он пожал плечами: “Ну это же собака”. От его слов мне стало очень больно. Ничто так не ранит, как равнодушие».
Когда Вера вернулась в ветклинику, Лола была без сознания. «Я разговаривала с ней, — рассказывает Вера. — В какой-то момент она открыла глаза, чуть-чуть подняла голову, я думаю: господи, какое счастье, она пришла в себя, увидела, что я рядом. Потом у нее начались судороги, врачи сразу забегали, вывели меня в коридор». Немного позже Вере сообщили, что Лола умерла.
Вера вспоминает, что от слез у нее так сильно опухли глаза, что ей было больно моргать. Ей казалось, что произошла ошибка, что ей сейчас позвонят из клиники и скажут, что Лола жива. «Первые слова моей мамы на следующее утро были: “Надо же, существо — два килограмма, практически незаметное, а такое впечатление, что дом опустел”», — говорит Вера.
Все это время, говорит Вера, она чувствовала неуместность своих переживаний. По работе Вера сталкивается с такими вещами, как лишение свободы, насилие, пытки, убийства, и ей казалось, что на этом фоне оплакивание собаки «менее значительно».
Клинический психолог Роман Матафонов объясняет, что горевание по умершим питомцам еще не вполне стало нормой — эта норма пока только находится в стадии формирования. Соответственно, часто те, у кого в осознанном возрасте не было домашних животных и кто попросту не сталкивался с такой утратой, считают переживания по поводу смерти питомца «глупыми». Это может быть обусловлено тем, что в прошлом отношение к домашним животным было более утилитарным — они нужны были, чтобы выполнять определенную функцию в хозяйстве.
Но сейчас общество в этом отношении становится более гуманным, отмечает психолог Ольга Малинина: «Появилась уголовная ответственность за жестокое обращение с животными, поднимаются общественные кампании в защиту животных. И хоть в деревнях отношение к ним более утилитарное, там все равно кормят бездомных котов». В городской среде питомцы все чаще становятся членами семьи, говорит Роман Матафонов. По его мнению, на это влияет, с одной стороны, то, что семейные пары стали позже заводить детей и животные берут на себя функции первого ребенка, а с другой — то, что в больших городах растет уровень стресса и одиночества.
Вера написала пост в фейсбуке, в котором рассказала о смерти Лолы, и оказалось, что многие ей искренне сочувствовали. «Я не всегда могла найти слова, чтобы ответить на комментарии, — говорит Вера, — потому что сразу видела две черные пуговицы глаз и черный нос, поэтому я просто ставила сердечко».
Через несколько недель после смерти собаки Вере передали коробку с ее прахом и диск с видеозаписью кремации. «Я оформляла документы в полубессознательном состоянии, поэтому даже не спросила, что это за диск, — рассказывает она. — Вечером вспомнила, решила поставить и увидела печь, огонь и маленькое тельце. Я забыла, как дышать. Сын сразу же вытащил диск и разломал его на мелкие куски».
Со смерти собаки прошло пять месяцев. Вера поставила фотографию Лолы на рабочий стол и думает о ней каждый день. Самая распространенная реакция, с которой сталкивается Вера, — когда ей говорят: «Прекрати, если так хочется, купи такую же собаку». Она подписалась на рассылку из приюта для мелких собак, но на нового питомца не решается: «Я понимаю, что не могу заменить Лолика. Разве можно забыть или поменять такое создание на кого-то другого, просто заменить, как игрушку?».
«Я настоящего друга недавно похоронила, и ничего, не хожу тут с кислым лицом»
Анастасия подружилась с девушкой по имени Кейт неожиданно — как оказалось, у ее молодого человека был онлайн-роман с Кейт. «У него вообще были отношения на стороне, онлайн и офлайн. Когда я пыталась с ним это обсудить, выходило, что я сама виновата и должна просить прощения. Сейчас его бы назвали абьюзером, но тогда такого слова мы еще, к сожалению, не знали, — рассказывает про свои отношения Анастасия. — Он постоянно писал Кейт, у них была любовь по переписке, и я там была не очень к месту. Один раз я лазила по ее странице “ВКонтакте” и случайно нажала “добавить”, так мы и стали дружить». Девушка жила в Киеве, ее звали Катя, но она предпочитала, чтобы ее называли Кейт. Они познакомились в 2010 году, когда им обеим было по 19 лет.
Как вспоминает Анастасия, Кейт была очень красивой, фотографировала, играла на гитаре. Еще она была понимающей. В итоге девушки неожиданно подружились. «Кейт казалась мне гораздо ближе людей, которые окружали меня в офлайне. Ей можно было рассказать все, и она никогда не осуждала. Мы стали дружить, оставляя этого парня олухом», — рассказывает Анастасия. Она продолжала встречаться со своим молодым человеком, а его отношения с Кейт постепенно сошли на нет: «Он оказался лишним в нашем уравнении».
Они каждый день переписывались в соцсетях, иногда созванивались по видеосвязи, но лично встретиться так и не успели: у Кейт была непроходимость двенадцатиперстной кишки, она принимала лекарства, но ее состояние постепенно ухудшалось. Когда в 2013 году ей стало совсем плохо и она лежала дома с зондом, по словам Анастасии, они были на связи с утра до вечера. Вместе с другими друзьями Кейт Анастасия создала группу поддержки, чтобы собирать деньги на лечение подруги. «Но буквально за неделю до смерти Кейт строго сказала, чтобы мы прикрыли это дело и отправили деньги ее маме, когда ее не станет. Она четко понимала, что умирает», — рассказывает Анастасия.
В начале января 2014 года один из киевских друзей Кейт написал в общий чат: «Я не знаю, как вам это сказать». Все сразу поняли, что Кейт умерла. «Я сидела перед компом, в комнате мигала гирлянда, — рассказывает Анастасия. — Наверное, я плакала, но я совершенно этого не помню, помню только эту чертову гирлянду».
Все это время она продолжала встречаться с тем же молодым человеком. По словам Анастасии, он совсем не сочувствовал умирающей подруге, и через четыре месяца после смерти Кейт Анастасия рассталась с ним. «Он говорил, что ему, конечно, намного хуже, чем мне, — говорит она. — И я поняла, какой монстр находится рядом со мной. У него вообще нет чувств, эмоций, ничего. Он даже уже начал кого-то еще клеить».
Мама Анастасии ее тоже не поддержала, вместо этого она сказала: «И что? Я настоящего друга недавно похоронила, и ничего, не хожу тут с кислым лицом». И даже друзья Кейт, с которыми Анастасия организовала денежный сбор, по ее словам, считали, что у нее «нет права сильно грустить», потому что она не была знакома с Кейт лично. «Многие дружили с ней с детства, — говорит она, — а я девочка, которая непонятно откуда взялась и претендует на какие-то страдания».
Многие друзья Анастасии, как ей казалось, думали, что она «рехнулась», потому что дружить с человеком, которого не видел, «по-настоящему» невозможно. Один знакомый сказал, что она встает в «страдальческую позу» и ей «нравится чувствовать себя особенной», рассказывая о смерти онлайн-подруги.
Единственным человеком, который поддержал Анастасию, была ее близкая подруга, которая не была знакома с Кейт. «Мою боль она восприняла, как свою, — говорит она. — Мы до сих пор вспоминаем о Кейт, и подруга плачет вместе со мной».
Первые несколько месяцев после смерти Кейт Анастасия отрицала произошедшее: продолжала писать подруге во «ВКонтакте» и говорила о ней в настоящем времени. Затем долго была, как она говорит, в состоянии «абсолютной ярости» и искала виноватых в смерти подруги. Потом несколько месяцев много плакала, причем расстроить ее могло что угодно, а не только упоминание Кейт.
Анастасия говорит, что со временем научилась «существовать» с этими переживаниями, но даже спустя семь лет продолжает скорбеть по Кейт: «Не было ни дня, когда я о ней не вспоминала. Что-то фотографирую и машинально думаю: "Сейчас скину Кейт". А потом вспоминаю: нет, не скину».
Анастасия обращалась к психологу, чтобы решить проблемы в отношениях с мужчинами, но о смерти подруги не рассказывала. «Мне будто хотелось сохранить ее внутри себя. Мне кажется, если я начну рассказывать о ней и как-то это отпускать, я ее предам, потому что это часть моей жизни, связанная только со мной и с ней», — объясняет она.
В 2014 году, когда Кейт умерла, Анастасия не поехала на похороны — как она говорит, «не нашла в себе сил», и до сих пор не была на кладбище: «У меня ощущение, что, как только я увижу ее могилу, ее смерть станет чересчур реальной, а я к этому не готова. У меня есть прекрасные подруги, я их люблю, но Кейт никто не заменил, это ее место до сих пор. Боль становится частью тебя, ты учишься с ней жить, но ее ни в коем случае не становится меньше».
